Верзилов: Pussy Riot едут в деревню проповедовать крестьянам

Адвокат Марк Фейгин в эфире телеканала «Дождь» процитировал письмо Надежды Толоконниковой и Марии Алехиной, которые заявили, что Петр Верзилов не является легитимным источником информации о деятельности группы Pussy Riot. Незадолго до того участниц панк-группы Pussy Riot Марию Алехину, Екатерину Самуцевич и Надежду Толоконникову приговорили к двум годам колонии, а Верзилову разрешили второе за почти полгода свидание с Надей. Мы публикуем интервью, которое Верзилов дал проекту «Сноб» после встречи с женой.

Как Надя после приговора?

В принципе, хорошо. Но, несмотря на общее бодрое состояние, она погружена в разные бытовые размышления, связанные с поездкой в колонию: какие вещи взять с собой, какие получить, как это все будет происходить. Пока Мосгорсуд не рассмотрел апелляцию, непонятно, будет ли срок изменен, но она готовится морально к тому, что полтора года в этой колонии проведет.

Прошла информация, что Надю отправляют в Мордовию.

В поселок Парца. Был какой-то непонятный «слив», который появился в разных местах. Согласно ему, Надю отправляют в знаменитую 14-ю колонию, где сидела Светлана Бахмина и сидит Евгения Хасис по кличке Лисенок, которой дали 17 лет за соучастие в убийстве журналистки Бабуровой и адвоката Маркелова. Машу отправляют якобы в Орел, а Катю — в Можайск. Надю, как пользующуюся наибольшей известностью, засылают в самые далекие и самые жесткие условия. Мордовские зоны известны тем, что они наиболее «красные», наиболее ментовские. Там очень жесткие порядки, даже на общем режиме.

Чем опасны «красные» зоны?

В России сейчас практически нет «черных» зон, где слово воровского авторитета значит больше, чем начальника зоны. Их было много в 90-х, но в конце 90-х прошел процесс по переламыванию зон с «черных» на «красные». Это происходило благодаря сильному давлению на воровских авторитетов, власть которых и позволяла зоне быть «черной».

Надежды на то, что апелляция увенчается успехом, нет?

Ну, конечно, никто не надеется на тотальный пересмотр приговора. Однако велики шансы, и сигналы говорят об этом же, что апелляция уменьшит приговор на три месяца или на полгода. То есть она его как-то незначительно скорректирует. Но, конечно, Путин сказал свое слово, и принципиально этого никто менять не будет.

Чувствуют ли девушки опасность для себя?

Они сами, конечно, не чувствуют, они очень храбрые. В тюрьме есть уникальная возможность провести несколько часов в глубокой и вдумчивой беседе с встретившимся тебе на жизненном пути человеком. И за это время можно объяснить ему практически все, что ты думаешь о жизни и мире. Если ты способен говорить, слушать и убеждать, то велика вероятность, что ты предрассудки человека разрушишь и заставишь поверить в твои убеждения. Надя рассказывала, как многие ее сокамерницы спустя несколько часов беседы с большим пониманием относились к акции девушек.

Но СИЗО — это все же не колония.

Тюрьма — она и есть тюрьма. Отличие в том, что в СИЗО уклад не такой долговременный, жизнь течет более сумбурно, правила общежития устанавливаются на достаточно короткий срок, поскольку люди часто меняются.

Как ты думаешь, почему не были услышаны обращения западных звезд и политиков, заступившихся за осужденных девушек?

В твоем вопросе и кроется ответ. Потому что Путин не может показать миру и стране, что для него эти обращения имеют хоть какое-то значение. Если бы девушек оправдали или дали бы им условный срок, это что же получилось бы: Кидис надел футболку, Мадонна написала два слова на спине — и все, нужно отпускать?! Естественно, власти этого боятся. Им важно показать, что они все решают сами, что им никто не указ. Что своей русской головой сами способны думать.

Какое значение этот приговор имеет для ситуации в России?

Это первый приговор в новой политической реальности, в которой мы стали жить после 7 мая. Это, по сути, ответ Путина на все события, связанные с выходом десятков тысяч людей на улицы. И да, тем самым он всем показывает, что яркий, громкий и эффектный протест будет караться самым беспощадным образом. Собственно, люди, арестованные по «Болотному делу», — это звенья все той же цепи. Это говорит о том же: чем больше людей будет на улицах, тем жестче будут репрессии.

Ты чувствуешь предпосылки для того, чтобы протест переходил в крайне радикальный формат?

Безусловно. Можно посмотреть на нашу собственную историю. У нас абсолютно то же самое происходило в 1860-х годах, когда после десятилетия оттепели, после начала царствования Александра II начались сначала мягкие, а потом совсем не мягкие репрессии. Людям давали чудовищные сроки за агитацию в деревнях и преподавание в сельских школах «не так, как надо», а после этого родился народовольческий терроризм. Стало появляться много горячей молодежи, которой было не жалко собственной жизни, собственной судьбы для ответа на подобные репрессии. У нас, если узники Болотной получат серьезные сроки, если девчонки отсидят до звонка и если аресты будут продолжаться, найдется немало людей, которые решат, что мирным способом в этой стране ничего не изменишь. И тогда они перейдут к более радикальной тактике. И за это целиком и полностью будут ответственны власти.

Как ты думаешь, они этого не понимают? Или делают ставку на страх?

Нет, они прекрасно это понимают. Они даже не очень против этого. И готовы ответить на террористические выпады еще большим усилением. Но закручивай или не закручивай, а общество будет все больше политизироваться, озлобляться и становиться оппозиционным в самых его разных слоях. Главная их проблема — это близорукость. Им неприятно думать более чем на двухлетний срок. Исходя из него они рассчитывают все свои политические перспективы, экономические и социальные. Они считают, что в перспективе двух лет можно всех задавить и посадить, но потом-то это приведет к возникновению протестов с еще большей силой.

А разве девушки из Pussy Riot не жертвуют своей судьбой?

Здесь нужно различать. В XIX веке были люди, которые ехали в деревню и становились сельскими учителями, агитировали крестьян против царя и получали за это пять лет ссылки. И были люди, которые устраивали покушения на чиновников, генерал-губернаторов, военных, и они получали казнь через повешение или пожизненную каторгу. Надя, Катя и Маша — это люди, которые едут в деревню проповедовать крестьянам против царя. Они не занимаются прямым действием в его теоретическом понимании. Конечно, с точки зрения буржуазного комфорта, они идут на невозможные, ужасные жертвы. Но думаю, что могут появиться люди, которые будут делать гораздо более суровый выбор, ставить крест на всей своей жизни, лишать себя какой бы то ни было перспективы для обывательского существования.

Ты сам назвал Надю наиболее известной из участниц Pussy Riot. Есть мнение, что именно она стала главной звездой этого процесса, что в этом есть немалая твоя заслуга и что это не очень-то справедливо.

Я думаю, это неверно. У меня есть друзья-журналисты, которые абсолютно влюблены в Машу Алехину. В журналистской среде она, как мне кажется, пользуется большей популярностью. У Кати Самуцевич абсолютно такая же по времени и интенсивности карьера в акционизме, как у Нади. Но Катя всегда выбирала стратегию анонимности. И когда была основана группа Pussy Riot, девушки принципиально делали все, чтобы увести внимание от личностей участниц. Надя же еще до этой истории пользовалась какой-то медиаизвестностью, ее образ существовал в художественно-политической реальности.

Но он абсолютно неважен в этой ситуации. Медиаистория вокруг группы гораздо важнее, чем личные образы и истории каждой из девушек. Весь мир обращает внимание не на то, что арестована Надя Толокно, мать, феминистка и философ, а на то, что арестованы участницы группы с конкретной идеологией, сделавшие конкретные вещи. Может, Надина внешность более фактурна и глянцева, но мне кажется, что некорректно считать, кто появился на каком количестве передовиц. Это так же бессмысленно, как считать рейтинги упоминания в СМИ Путина и Медведева — по сколько минут кого показали на Первом канале.

Тебя называют продюсером года. Как ты относишься к этому?

Это абсолютный бред. У Pussy Riot нет продюсеров. Это закрытый анонимный панк-феминистский коллектив. Да, я действительно приложил какие-то усилия к тому, чтобы некоторые известные персонажи выступили в их защиту. Но, во-первых, это достаточно ничтожные усилия по сравнению с тем, что сделала группа Pussy Riot, чтобы эти персонажи захотели их защищать. А во-вторых, обществу просто комфортно смотреть на эту ситуацию через традиционную сексистскую призму: вот, есть какие-то девчушки, а при них есть мужчина, который все решает, пишет за них тексты, музыку и речи для суда. Это абсолютно точно попадает в линию, которую проводили следователи. Когда я вместе с Надей был арестован 3 марта, первые 15 вопросов следователя были такого рода: кто является директором группы Pussy Riot, кто является финансистом, костюмером, продюсером, куратором и т. д. Они расписали штат для настоящей суперзвезды. Наверное, такого антуража нет даже у Земфиры или певицы Валерии. Такой штат есть у Мадонны. Конспирологическое сознание наших следователей заставило их вообразить подобную картину. Они считают, что все это курируется в ЦРУ, и люди, которые говорят про продюсера Pussy Riot, думают в похожем ключе.

Тебя обвиняют в том, что ты сделал себе удачный пиар на Pussy Riot. Что ты можешь на это ответить?

Ну да, конечно. Кашина, например, тоже обвиняли «нашисты», что он сам договорился с некоторыми очень талантливыми боевиками, которые его так, немножечко, помяли, не до конца убив, в результате чего он стал «главным политическим журналистом всей страны». Я думаю, только Политковскую и Эстемирову нельзя обвинить в самопиаре, а всех остальных людей, на голову которых сваливаются какие-либо чудовищные беды, привлекающие внимание, можно обвинить в том, что они все это сами подстроили.

Как ты по-человечески проживаешь эту ситуацию?

Ну, как ее можно проживать, когда самый близкий — и в творческом, и в эмоциональном плане — для тебя человек находится в заточении и черт знает сколько еще времени там проведет? Это для меня оказывается самой ужасающей вещью. Просто я поставлен Путиным в эти условия, и нужно как-то бороться, а не рыдать в лесу. Хочется иногда, но это было бы предательством по отношению и к Наде, и к политической ситуации в стране. Рыданиями ничему не поможешь, нужно продолжать привлекать внимание к этой ситуации.

Чем ты дальше планируешь заниматься?

Буду дальше проводить кампанию в защиту девушек. Мои усилия ни в коем случае не стоит преувеличивать. Они резонируют с усилиями огромного числа людей, которые делают очень многое для всей кампании.

Какая была реакция на приговор у действующих участниц группы Pussy Riot?

Возмущение. У всех одинаковая реакция — Путин зажигает костры революции, он действительно это делает. И коллектив только вырос! Укрепился новыми персонажами — об этом свидетельствует музыкальное качество последней песни. По догадкам некоторых, ее написал Энтони Кидис. Но, конечно, это делали те же люди, и вокал принадлежит тем же девушкам, в чем несложно убедиться, сравнив с прежними композициями. Просто решили в этот раз сделать студийную аранжировку.

У двух девушек, которые участвовали в акции в ХХС, нет чувства вины из-за того, что их подруг посадили, а они на свободе?

Pussy Riot функционирует как боевой партизанский коллектив. Они не какая-то поп-группа чувствительных тургеневских барышень. Никто не будет приходить и сдаваться. Зачем терять бойцов и отдаваться в лапы кровавому режиму? Чем меньше арестованных, тем лучше. Все, в том числе и сидящие в тюрьме, девушки рады, что схватили троих, а не пятерых, с фотографами и журналистами вместе, как предлагали органы и православные активисты сразу после акции. И до сих пор предлагают, кстати говоря.

На что ты живешь?

До этого я периодически зарабатывал лекциями по искусству, помощью в организации выставок, переводами, фото- и видеоработами. Но, естественно, я всегда вел достаточно аскетический образ жизни, который значительно уступает стандартам среднего москвича. Сейчас не хватает времени на то, чтобы заниматься теми вещами, которые приносили доходы раньше. Приходится рассчитывать на помощь друзей, единомышленников, соратников, в том числе и материальную.

Кто рассказал вашей с Надей дочери Гере о приговоре? Как она отреагировала?

Гера сейчас в лесном походе с моими друзьями, они сплавляются на байдарках в верховьях Волги. Я позвонил и сказал: «Гера, нужно интенсивнее начать придумывать планы по разрушению тюремных стен, потому что иначе Надя еще долго там будет находиться». Гера ответила, что сейчас очень мокро и нет карандашей, но, как только они доберутся в более сухое место, она начнет рисовать план.

Когда она вернется, с кем она будет жить?

Со мной.

Как ты будешь совмещать роль фактически отца-одиночки с активной общественной деятельностью?

Гера ходит в детсад, ей он очень нравится. Детсад оставляет много времени для общественной деятельности. Когда возможно, Гера сама с большим удовольствием ходит на разные встречи, принимает участие в мероприятиях и акциях.

Влияет ли ответственность за Геру на твою деятельность?

Конечно, я не бросаюсь на амбразуру и не атакую ряды ОМОНа так рьяно, как мог бы до этого. Потому что есть Гера. И потому что нужно помогать сидящим в тюрьме девушкам. Но в России арест происходит вне зависимости от твоих усилий. Если в какой-то момент человек, имеющий полномочия, решает тебя арестовать, то тебя арестовывают.

Ты чувствуешь внутреннюю готовность к тому, что тебя тоже могут арестовать?

Когда занимаешься критикой власти и активной антиправительственной деятельностью, ты должен быть готов, что в любой момент к тебе на улице подъедет уазик или Range Rover, как к Артему Лоскутову, полковник откроет капот, покажет на пакет героина или на автомат и скажет: «Это твое. Поехали!» Подобные ситуации могут произойти с кем угодно, кто занимается политической критикой в России. Ты живешь с осознанием этого и тем не менее продолжаешь этим заниматься. Конечно, ты должен быть в какой-то мере бесстрашен.

Что сформировало тебя?

Первое и самое главное — это русская литература, от Пушкина до Лимонова и Сорокина. Второе — это история: русская политическая история и история русского искусства, московского концептуализма и российского акционизма. И третье — это радикальные путешествия агрессивно-безденежным образом, которыми я довольно много занимался в юности, объездив практически без копейки в кармане некоторые части Африки, Азии и других мест на Земле. Они привили мне огромную тягу к свободе и необычным, ярким формам деятельности.

Что на вершине шкалы твоих ценностей?

Можно сказать, только в неиерархическом порядке: русская история, Надя и творчество.