Правда и ложь о народных бунтах

Странным словом «скорострел» названы новейшие английские пулеметы, имевшиеся на вооружении боевиков. В русской армии таких еще не было, отсюда и такая странная терминология. Откуда у простых пресненских рабочих, которые соорудили баррикады, пулеметы? Неужели купили в оружейных магазинах вместе с охотничьими ружьями? К примеру, на вооружении московских городовых были лишь старинные револьверы и сабли. Не мудрено, что за считанные дни большинство их погибло.

Анализируя степень вооруженности противоборствующих сторон, мы увидим, что до зубов вооруженным боевикам могли противостоять только воинские части, имевшие на вооружении винтовки и артиллерию. Однако боевой дух войск московского гарнизона был не очень силен. Умирать от выстрела в спину из темной подворотни никому не хотелось. Именно поэтому окончательное подавление беспорядков произошло с момента появления в Москве (15 декабря 1905 г.) гвардейского Семеновского полка. Семеновцев было не так уж много — всего две тысячи, но боевой дух русской гвардии превосходил дух мятежников. В Москве именно этот полк окончательно решил дело в пользу законной власти…

Но не покидает меня ощущение того, что восставших боевиков кто-то сильно и настойчиво подставлял под удар государственной машины. Вооружил хорошо, дал денег и отправил на убой. Почему возникают такие подозрения? Потому что как это ни странно, но Николаевская железная дорога между Москвой и Петербургом была единственной, на которой не было в тот момент забастовки! Только поэтому удалось так быстро и без проблем перебросить семеновцев. Но как только они попытались продвинуться по другой дороге — Московско-Казанской, как были вынуждены применить силу. Полковник Н. А. Риман, немец, говоривший по-русски с сильным акцентом, для организации перевозок расстрелял без суда и следствия 63 человека. Проявленная им жестокость была обусловлена полученным приказом: «Захватить постепенно станции Перово, Люберцы и Коломну, уничтожить боевые дружины и восстановить железнодорожное сообщение». Четко и конкретно, как на настоящей войне: захватить такую-то высоту, выбить противника, обеспечить безопасность движения. Раз приказ военный — значит, и действовать надо по-боевому. Расстрел и правда оказался волшебной мерой — поезда вновь беспрепятственно пошли в Москву. Но почему же на Николаевской дороге не было ни боевиков, ни стачкомов?

Ведь даже задолго до восстания было очевидно, что правительство пошлет в первопрестольную подкрепления. Так неужели невозможно парализовать ту дорогу, по которой повезут войска? Странно это — когда забастовка везде, кроме той части русских железных дорог, где это жизненно необходимо! Нашим смутьянам удавались значительно более масштабные вещи, чем забастовка. Повод-то какой — спасаем жизни московских товарищей! Кто же откажется? В действительности никаких попыток организовать паралич николаевской дороги путем стачки мы не видим.

Но ведь можно было просто устроить диверсию, взорвать рельсы! Справедливости ради скажем, что ЦК эсеров пытается это сделать. И поручает жизненно важное дело… некоей рабочей дружине А. Н. Петерсона. Дружинники закладывают динамитные шашки, но когда на следующий день приходят для осуществления взрыва, то попадают в засаду. Более никаких попыток остановить сообщение между Питером и Москвой не делается.

Вот из таких мелочей и складывается полное ощущение, что никто пресненских боевиков к победе вести не собирался. Вспомним, что и решительный адмирал Дубасов появился в Москве по чистой «случайности» прямо накануне событий, а так же «случайно» эсеры не предотвратили переброску семеновского полка. А единственным вокзалом, который восставшие не захватили, был как раз Николаевский! Командир дружины эсер В. В. Мазурин даже предложил взять его силами своих боевиков. Но, как пишет один исследователь, «не встретил должной поддержки»…

Поначалу в незнакомом городе семеновцы немного стушевались. Не совсем было понятно, до какой степени можно применять силу. Ответом на все вопросы стал телефонный разговор командира семеновцев генерал-майора Г. А. Мина и министра внутренних дел П. Н. Дурново:

«Никаких подкреплений Вам не нужно. Нужна только решительность. Не допускайте, чтобы на улице собирались группы даже в 3–5 человек. Если отказываются разойтись — немедленно стреляйте. Артиллерийским огнём уничтожайте баррикады, дома, фабрики, занятые революционерами…»

И это говорит та самая власть, которая не могла закрыть несколько газет? Которая демонстрировав беспомощность и благодушие на протяжении всей смуты? С чего же такие изменения? Понятно, что страна на краю пропасти, и дальше миндальничать уже нельзя. Но ведь этого тоже можно не понимать! А власть четко ликвидирует угрозу, на гаком уровне ей этого никогда еще делать не удавалось. Обыски и аресты проходят в Петербурге. Всего за два дня — 7 и 8 декабря, к примеру, было произведено 350 обысков! Взяты три динамитные лаборатории, почти 500 бомб, масса оружия. На следующий день — еще 400 обысков и задержаний. Среди многих других отправляется на нары и начальник эсеровской боевой дружины Александро-Невского района Петербурга молодой Александр Федорович Керенский….

Обратите внимание, власть даже не задает себе вопрос: а что скажет мировое сообщество, если в Москве станут артиллерийским огнем разрушать дома и фабрики. Ведь неизвестно еще, к какому количеству жертв приведет такое развитие событий. Это сейчас мы знаем, что число жертв московского восстания было значительным для уличных беспорядков и ничтожным для недели боев с применением пулеметов и артиллерии.

Уничтожая зачинщиков бунта и приводя в чувство остальных бунтарей плетями и арестами, генерал Меллер-Закомельский приблизился к главному «осиному гнезду» революционеров в Сибири — городу Чите. Именно здесь они пустили самые глубокие корни. С середины октября 1905 г. местные бунтари начали создание рабочей дружины. К концу ноября 1905 г. ее численность составляла около 4 тыс.

человек. 22 ноября 1905 г. в городе был создан Совет солдатских и казачьих депутатов, 24 ноября были освобождены политзаключенные из Читинской, а затем Акатунекой тюрем. Фактически власть в городе была полностью захвачена революционерами. И мятежный город так и вошел в историю тех лет под названием Читинская республика…

Вот и давайте себе представим. Сибирь, Чита. Доведенные до отчаянья беспросветной жизнью, помноженной на позорный проигрыш войны, читинские пролетарии начинают бороться за свои права. Создают дружину, воруют винтовки из эшелонов и складов, отнимают револьверы у полицейских. Но разве так толком вооружишься? Нет столько городовых и жандармов в Чите! А ведь братцы-рабочие не только создали четырехтысячную дружину, но еще и отправили около 3 тыс. винтовок с товарищем Бабушкиным в помощь иркутским повстанцам. Ясно, что последнее не пошлют. В докладе царю генерал Меллер-Закомельский напишет, что у читинцев имелась целая гора оружия: около 30 тыс. винтовок, ручные гранаты, динамит, пироксилин и патроны! Откуда же столько оружия у читинских пролетариев? Столько ж во всей России не наворуешь со складов!

…И вот сидят пролетарии с мозолистыми руками и слушают товарища. А он говорит им о том, что движется к Чите страшная опасность: кровавый царский генерал Меллер-Закомельский. Строг генерал до крайности — нескольких товарищей уже расстрелял, бессчетное множество плетьми выпорол. Что же в такой ситуации делать? Сопротивляться палачу? Дать ему бой, устроить кровавую баню? Отомстить царскому псу за убитых друзей? Ведь именно так должны поступить настоящие революционеры. Но в том-то и дело, что «настоящих» революционеров в России было ужасно мало. Не хватало их на все стачкомы и советы. А простые, обычные рабочие, товарищи из Читинской республики сражаться с войсками не захотели. Они приняли весьма оригинальное решение — чтобы не сдаваться «кровавому» Меллер- Закомельскому, они… поспешили сдаться менее кровавому генералу Ренненкампфу! Так в справочниках и пишут: «Ввиду превосходства правительственных войск, Читинский комитет РСДРП принял решение отказаться от сопротивления»!

22 января 1906 г. войска Ренненкампфа заняли Читу У этого генерала более либеральная репутация. Авось этот не всех расстреляет. И надо сказать, что Ренненкампф ожидания читинцев оправдал. Арестованных было много, а к стенке поставили всего четверых. Подведем печальный и одновременно невероятный итог.

— Для «покорения» Сибири царским «палачам» пришлось расстрелять всего 16 человек.
— Времени на это было затрачено менее месяца: 31 декабря отправился в путь Меллер-Закомельский, 2 января 1906 г. тронулся в путь поезд Ренненкампфа.

А вот фашисты, уничтожив несколько миллионов белорусов, так и не смогли навести на ее территории свой «новый порядок»…

Но, может быть, силы царских генералов были огромные, их отряды намного превосходили силы и Колчака, и большевиков, и германских фашистов? И правда, интересно, сколько же было у генерала Меллер- Закомельского в отряде человек?

Вам вопрос в отвег — сколько солдат у него должно быть, чтобы он имел над революционерами колоссальное превосходство? Сколько должно быть «карателей», чтобы их будущие «жертвы» решили за благо сдаться?

Генерал Меллер-Закомельский имел в распоряжении только усиленную роту лейб-гвардии Литовского полка и два полевых орудия, примерно двести штыков. Его отряд проехал около 5 тыс. верст. И на всем этом огромном пути вооруженное сопротивление отряду оказали только 5 человек из «команды» Бабушкина! Генерал Ренненкампф вообще обошелся без расстрелов, если не считать главарей Читинской республики.

Так ли сильны были революционные убеждения русских людей, если для приведения к покорности огромной территории пришлось расстрелять всего пару десятков смутьянов?

Разумеется, нет. За убеждения люди умирают, а не сдаются в плен! Так ли сильно хотели рядовые революционеры нести людям "свет правды", если оказалось достаточно выбросить из поезда пару агитаторов, чтобы никто уже не пытался влезть туда вновь?

Христианские миссионеры шли к людоедам, рискуя оказаться в их желудках, потому что верили в идеи, которые проповедовали. Отказ от проповеди из-за риска говорит нам об отсутствии убеждения как такового. Агитаторы просто выполняли свою работу, получали деньги. А рисковать жизнью в их служебные обязанности не входило!

Так была ли в России революция вообще, если так легко оказалось подавить ее самые опасные проявления?

То, что случилось в Российской империи, было не революцией, а «праздником непослушания» для взрослых. Они не слушались властей, бунтовали, мародерствовали только до первой команды, что «праздник» этот закончился и пора вновь становиться обычными законопослушными людьми. Приятно не слушаться и бузотерить, когда тебе дают за это деньги и одновременно никак не наказывают! И никакие деньги не могут заставить вступить в реальный бой с властью массы людей, если она не вызывает у них ненависти и отторжения! Единицы в бой пойдут, тысячи — нет. Меллер-Закомельский и Ренненкампф никакого бунта не усмиряли и Сибирь не «покоряли». Они просто донесли двумя десятками расстрелов до населения, что «праздник непослушания» закончился…

Распался бы Советский Союз, если бы его власти жестко пресекли смуту в самом ее зародыше, и самые первые погромщики и сепаратисты сразу шагнули бы к стенке?

Когда власть действует жестко, она всегда бережет тысячи жизней, обменивая их на десятки других. И главный вопрос — имеет ли власть на то право? В Китае размазали танками по центральной площади Пекина пару сотен студентов. Их, безусловно, жалко. Но прошло 20 лет, и Китай стал супердержавой и грозит при таком же сумасшедшем темпе развития стать главным мировым лидером. У нас в 1991 г. у власти стояли мягкотелые слюнтяи. Результатом стал распад СССР и гибель десятков тысяч людей в многочисленных конфликтах…