Какой вы видите русскую церковь в XXI веке?

На вопросы «Медведя» отвечает художник Дмитрий Врубель

1. Считаете ли вы, что вопросы религии, теологии, личной веры и неверия можно обсуждать публично? Если можно не стыдясь говорить: «Я верую», то почему обратное суждение считается сейчас почти неприличным?

В Германии, где я живу, организации религиозного толка существуют в виде ферайнов, некоммерческих партнерств. По уставу там должно быть не менее семи человек, бухгалтер, материально ответственное лицо. Государство выделяет им помещение, где они и тусуются. Веруют они или нет и как именно веруют – личное дело каждого. Если я хочу обсуждать мой атеизм или мою веру, я это делаю. Но никто не имеет права навязать мне такое обсуждение. В обществе подобных обсуждений давно уже нету, основной вопрос, связанный с религией — торговать или нет перед Рождеством. Раньше в предрождественские воскресенья (адвенты), все магазины работали. Но церковь, и католическая, и протестантская, считают, что это неправильно. Надо в церковь ходить, а не торговать. Была дискуссия, государство и профсоюзы пошли навстречу церкви, и сейчас два адвента магазины работают, а два нет. Вот это серьезно. Еще о религии мы вспоминаем, когда надо заполнять налоговую декларацию. Если принадлежишь к церкви, налогов больше, если нет – меньше. Так что в принципе выгоднее быть атеистом, но это дело совести каждого. Мы с женой пишем как есть — православные. Все по-честному. 

2. Церковь сегодня очень близка к политике государства… Что вы об этом думаете?

В обычной жизни эта близость почти незаметна. Реальное сращивание идеологии с жизнью общества – это когда ты обязан быть членом партии, а твой сын должен вступить в пионеры или гитлерюгенд. Такого пока, слава Богу, нет: креститься никто не заставляет, ходить в церковь – тоже. Ряд священнослужителей периодически признаются в любви к Путину и «Единой России» и призывают голосовать за них. Но это священнослужители, это еще не вся церковь. Государство выделяет бюджетные, то есть народные средства на строительство культовых сооружений. В суде все чаще звучат термины «богохульство» и «кощунство». Все это плохо, но это еще не сращивание церкви и государства, по крайней мере,не полное. Полное будет,когда религиозные постулаты закрепят в уголовном законодательстве. Когда «Последнее искушение Христа» запретят не только к показу по телевидению, но и к хранению, когда за это можно будет получить срок. 

3. Какой вы видите русскую церковь в XXI веке? Будет ли раскол? Возможны ли глубокие реформы? Или они не нужны?

Нужны. С чего началась немецкая реформация? С того, что Лютер перевел Библию с латыни на разговорный немецкий. Первое, чтобы я сделал бы — перевел Евангелие с церковнославянского на современный русский. Для понимания самых главных в нашей жизни вещей мы все еще пользуемся языком 19 века, а то и более ранним. Вот, скажем, Евангелие от Матфея. Матфей, как известно,был мытарем. Кто такой мытарь? — спрашивает бабка у попа в церкви. И слышит в ответ что-то вроде: бабка, не парься, мытарь — это значит,он моется, мытым ходит. Между тем, реалия очень важная. Христос ел-пил с мытарями и блудницами, это была самая подходящая для него компания. Блудницы — это бл..., это понятно. А мытарь – сборщик налогов, причем такого рэкетирского плана. Выбивальщик налогов в пользу римской империи. То есть, предатель собственного народа, человек, который продался оккупантам. Хуже не придумаешь. Цепная собака цезаря, а цезарь с точки зрения евреев был все равно что Гитлер.

То есть Матфей собирал деньги с наших советских людей в пользу Гитлера. Все считали, что таких сволочей надо вешать, а Христос с ними дружил. Когда переводишь эту историю на бытовой язык, многое становится ясно. Главная реформация, в которой мы нуждаемся, — вербальная. Она отменит церковную монополию на понимание и трактовку священных текстов. Потому что с какой стати? Если бы в Евангелии было написано, что я, товарищ Бог, Иисус Христос, доверяю свое слово исключительно людям в черном — тогда да. Но ничего похожего там не сказано. Сказано все ровно наоборот: правильнее всего слово Божие понимают неграмотные старушки, бандиты и проститутки, а вовсе не люди в черном. 

4. Что такое для вас Бог? Да и есть ли он?

Для меня это Тот, Кто написал священные книги, где сказано, как надо жить. Автор основных правил. Все, что Он написал — правда. 

5. Является ли культура — театр, музыка, кино — религией современного человека? Или это ложное представление? Насколько эти вещи духовно близки религиозной нравственности? Или они противоположны?

Культура удовлетворяет какие угодно потребности, но только не духовные — может быть, образовательные, чувственные. Кино, например, — исключительно чувственная вещь, работает непосредственно с восприятием. А духовность там, где и была всегда — в священном писании. 

6. Что бы вы спросили у патриархов РПЦ — от Тихона до Кирилла, если бы у вас была такая возможность?

 Мне нечего у них спрашивать. 

7. Почему возникло дело Pussy Riot, кто и зачем сделал юных девушек, воспитанных в традиции панк-культуры и вообще «актуального искусства», героями молодежи? В чем смысл события?

В том же, в чем смысл посадки Ходорковского. Это акция запугивания. Не надо сажать всех, достаточно взять самых борзых, чтоб другим неповадно было. За этим не стоит ничего личного, никакой обиды или ненависти, только желание удержать власть. Деятели культуры распустились, много лишнего говорят. Не нужно это, нехорошо. Залезли в храм, который имеет отношение к вертикали власти, вырубнулись на Путина, да еще перед выборами. Нет, ребята, этого не будет. И запугивание подействовало. Когда Лагутенко, Сукачеву и Скрипке в Лондоне предлагают надеть майки с надписью «Free Pussy Riot», они реально сс_т. Они понимают: стоит надеть эту маечку, как у них начнутся большие проблемы с корпоративами и с эфирами на ТВ. Я вполне допускаю, что кому-то могут не нравиться Pussy Riot. Но давайте их сначала отпустим и только потом разберем их творчество. Извинимся перед ними, возместим моральный ущерб, а потом скажем: Pussy Riot — срань Господня, их невозможно слушать. Только в таком порядке. 

8. Вы за запрет абортов? Как вы оцениваете позицию церкви в этом вопросе?

Сохранять ребенка или избавляться от него — личное дело матери. Да, с точки зрения религии это может трактоваться как убийство. Но женщина сама решает,брать ей грех на душу или нет. А общество, если оно против абортов, должно в гарантировать любому родившемуся ребенку светлое будущее. Пока такой гарантии нет, мать вправе решать этот вопрос сама. 

9. Какой фрагмент из Библии вы посоветовали бы прочесть иерархам РПЦ и людям из Кремля, которые выступают с ними в одной команде?

Что бы они ни читали, все равно ничего не поймут. У них мозги настроены на другое.