Академик Захаров: испытание Петриком

Принято говорить, что в России все плохо, однако в нашей стране идут и позитивные процессы. Вот один, и немаловажный - Россия успешно выдерживает испытание Петриком.

Петрик проиграл уже два суда в Петербурге и один суд в Москве, апелляция по поводу последнего отклонена. Ему предстоят еще два суда, и их он, несомненно, проиграет. Но это только внешняя сторона дела. Не менее важно то, что к Петрику совершенно изменилось отношение общества, в том числе и массовых СМИ, которые раньше считали вполне возможным относиться к нему серьезно. Петрика перестали приглашать на телевидение. Не может быть и речи о том, чтобы его снова позвали на "Эхо Москвы". Даже новостной ресурс "Ньюслэнд", который систематически публикует вполне нелепые тексты, перестал вывешивать у себя его напыщенные, ложно-глубокомысленные опусы, полные бесконечного самовосхваления.

Эпоха Петрика прошла, монумент упал с пьедестала. Впрочем, Петрик внес некоторый вклад в российскую цивилизацию, обогатив русский язык. Слово "петрик" стало именем нарицательным, легко употребляющимся во множественном числе: "Эти петрики!"

А ведь каких высот человек достигал! Три года назад он казался непобедимым, дружил с третьим лицом в государстве и недвусмысленно намекал на благосклонность первого лица. Готовился поставить на колени Академию наук - на заседании попечительского совета выставки "Инновации и технологии" под председательством Б.В. Грызлова было принято решение обязать ряд академических институтов дорабатывать его гениальные изобретения. И главное - программа "Чистая вода" предполагала, что по всей стране, во всех учреждениях и квартирах, будут поставлены его замечательные фильтры. Если оценить их число в тридцать миллионов, а прибыль от каждого фильтра в пять тысяч рублей, вот вам уже сто пятьдесят миллиардов. А ведь потом каждые три месяца надо будет менять картриджи. Попросту говоря, Петрик и его компания хотели обложить все население страны новым, весьма чувствительным налогом. К тому же эти фильтры вовсе небезопасны для здоровья, степень их зловредности сейчас оценивают специалисты.

К слову сказать, этим специалистам давно ясно, что проблему снабжения населения чистой водой надо решать не фильтрами. Трубопроводные сети в стране изношены более, чем на 90% - их состояние катастрофически ухудшилось за последние двадцать лет из-за безграмотности в эксплуатации, когда в целях экономии средств отказались от антикоррозийной обработки очищенной воды. Отсутствуют сооружения очистки сточных вод, а те, которые еще работают, работают по технологии 1912 года! Сточные воды настолько загрязнили поверхностные источники, что имеющимся в распоряжении устаревшим оборудованием стало невозможно очищать воду для питьевых целей. Специалисты давно бьют тревогу! Но при активном лоббировании всем известного политика был услышан только голос проходимца Петрика. Ведущие специалисты по водоочистке к обсуждению программы "Чистая вода" допущены не были.

А как при этом Петрику кадили! Вполне уважаемые люди называли его российским Леонардо да Винчи, говорили, что он заслуживает двух Нобелевских премий и ему при жизни надо поставить памятник. А сам Петрик, как тот Тараканище, поглаживая золоченное брюхо и пыжась от гордости доказывал, что он изобрел и графены (за которые недавно дали Нобелевскую премию Гейму и Новоселову), и безотказное средство от рака, и может извлекать энергию из тепла окружающей среды (в нарушение Второго начала термодинамики!). Да мало ли еще какие нелепости Петрик говорил! Одно время казалось, что принцип, некогда сформулированный Авраамом Линкольном - "можно долго обманывать немногих, можно недолго обманывать многих, но нельзя долго обманывать всех" - в России не работает. Слава Богу, это оказалось не так.

Все же из казуса Петрика страна должна извлечь важный урок. Надо перестать верить в дешевые чудеса и доверчиво относится к краснобаям, тем более с темным уголовным прошлым. Нужно вернуть уважение к науке, и вообще уважение к профессионалам - ученым, врачам, инженерам, квалифицированным техникам. За последние двадцать лет это уважение было утрачено, возникла легкомысленная вера в то, что профессионалов могут заменить некие умелые менеджеры. Между тем, профессионалов не может заменить никто. Настоящий профессионализм достигается долгим кропотливым трудом в кругах профессиональных сообществ.

Здесь нужно сказать о лженауке. Она есть извечная социальная болезнь общества, столь же неустранимая как преступность или коррупция. Ее нельзя полностью устранить, так же как нельзя запретить людям сходить с ума. С социальными болезнями следует неустанно бороться, удерживать на неопасном для общества уровне. Большинство лжеученых - "фрики", люди, искренне верящие в ту чепуху, которую они человечеству предлагают, не столько мошенники, сколько невежественные безумцы. Беда в том, что они часто обладают большой силой убедительности.

Представьте себе крупный государственный космический центр, одного из сотрудников которого осенила идея: если добавить к уравнению Ньютона некий член, можно преодолеть закон сохранения импульса. Ура, можно создать гравитационный движитель! Его романтическая бредовая идея воспламеняет важного космического генерала, и результат - на спутнике летает бессмысленная "гравицапа". В конце концов, "гравицапа" недорого обошлась государству. Но когда узнаешь, что этот генерал является заместителем директора Космического научно-производственного центра имени Хруничева, становится страшно. Хочу напомнить, что именно этот центр несет ответственность за серию неудач в российской ракетно-космических отрасли, в том числе за провальный запуск двух спутников связи 7 августа этого года. Может быть, в этом центре слишком много лжеученых, "улучшающих" механику Ньютона дополнительными членами, и мало профессиональных инженеров, ответственных за разгонные блоки ракет?

"Фриков" как социальную болезнь следует держать под контролем.

В России функцию сдерживания лжеученых успешно выполняет комиссия РАН по борьбе со лженаукой. Но сколько клеветы, сколько обвинений и оскорблений было вылито на эту комиссию сторонниками Петрика, как проплаченными, так и добровольными. Хорошо, что у членов комиссии крепкие нервы.

Но Петрик отнюдь не "фрик", он мошенник и шарлатан в чистом виде. Он натащил в свое поместье во Всеволжске массу научной аппаратуры, купленной за бесценок в начале 90-х годов у разоряющихся академических институтов, и создал подобие научной лаборатории. И он человек масштабный, он ездит на "Майбахе" и мыслит большими суммами, что некоторым импонирует. Когда он предъявил нам пятерым судебный иск по обвинению в подрыве его научной репутации, он хотел получить с каждого по одному миллиарду шестьсот миллионов рублей.

Впрочем, достаточно о Петрике, с ним все уже ясно. В данном случае общество разум сохранило. Но важно не терять его впредь. Еще будут и "фрики", и хладнокровные мошенники от науки, прежде всего, от медицины. Эти особенно опасны, ибо их деятельность прямо угрожает здоровью людей.

Из дела Петрика можно извлечь еще один урок. У Петрика почти нет научных статей (к двум-трем публикациям он, все же, примазался как соавтор), но у него множество патентов, которыми он везде размахивает. Это производит большое впечатление на людей, по незнанию полагающих, что патентные ведомства проверяют осмысленность патентов. Это не так. Роспатент - учреждение бюрократическое, призвано лишь регистрировать приоритет на изобретение, открытие и так далее. Если идея здравая, то патент защитит коммерческие интересы его обладателя. Но патент вовсе не гарантирует, что заявленное в нем техническое усовершенствование работоспособно, а открытие не нарушает законов физики. Каждому, желающему использовать какой-либо патент, следует самому проверить его адекватность или получить экспертную оценку специалистов.

Это обстоятельство очень важно уяснить государственным лицам, принимающим решения. Частные лица пусть тратят свои деньги как хотят, но когда речь идет о выделении бюджетных средств Российской Федерации на научные проекты и исследования, на внедрение изобретений, совершенно необходима строгая научная экспертиза с привлечением ведущих российских и иностранных ученых.

Нелегкая борьба с Петриком была начата Комиссией по борьбе с лженаукой при Российской академии наук, но исход ее был бы неясен, если бы не активная поддержка Клуба научных журналистов, специалистов и профессионалов, публиковавших статьи в журнале "Водоснабжение и канализация", авторов разоблачительных статей в Интернете и средствах массовой информации, членов Общества защиты прав потребителей. Немалую роль сыграла специальная комиссия РАН по изучению деятельности Петрика. Следовало бы выразить глубокую благодарность всем поименно, но, пожалуй, не следует создавать "расстрельный список" в случае какого-нибудь неожиданного зигзага нашей российской истории.


Академик РАН, В.Е. Захаров.

P.S.
Добавление, основатель Клуба Научных Журналистов Александр Сергеев


Ситуация с патентами непростая. Это ведь только кажется, что легко проверить, не нарушает ли
заявка известных законов физики и возможностей техники.

Нет, дело не в том, чтобы Роспатент перестал патентовать ерунду. Пусть все
желающие регистрируют приоритет на любые, даже самые сумасшедшие идеи. Но
надо четко донести мысль до общества и, в особенности до лиц, принимающих
решения, что патент - ничего не доказывает в науке и технике. Это лишь
свидетельство новизны сказанных слов, а никак не свидетельство проверенности
или полезности того, что запатентовано.

Назначение патента - чисто коммерческое. Он позволяет требовать денег за
использование идеи, если (если!) он кому-то пригодилась. Тем самым патент
защищает от конкуренции инвестиции бизнесмена, который решит в него
вложиться. Но патент ни в коем случае не гарантирует, что идея вообще
работоспособна и может приносить пользу (прибыль). Это каждый, кто хочет
использовать патент, должен выяснять самостоятельно, а не полагаться на то,
что государство в лице патентного ведомства сделало эту важную работу за
него.

Претензии должны быть не в адрес Роспатента, который патентует вечные
двигатели, а в адрес тех людей, которые по недоразумению считают, что
Роспатент проверяет осмысленность патентов.

Большая часть патентов никогда не применялась на практике, а потому нельзя и проверить применимость не было возможности. Весь смысл патента в том, чтобы зафиксировать приоритет на то, чего еще никто не делал. Но если никто не делал, то как же тогда убедиться, что идея работоспособна? Заставить изобретателя сделать? Так у него может не быть на это денег. Наоборот, ему нужен патент, чтобы найти инвестора. Рассуждать из общих соображений? Так ведь и ошибиться легко – идея-то новая.

Нет, патентное ведомство – это бюрократическая инстанция для фиксации коммерческого приоритета. Оно не должно заниматься вопросами научной обоснованности, технической осуществимости или экономической полезности.

В одном из прошлых писем вы сетовали, что в СССР изобретения проверялись на осуществимость. Но это было связано с тем, что в СССР была монополия на инвестиции. Все сколько-нибудь значительные средства производства могли принадлежать только государству, и только государство могло вкладывать деньги во внедрение изобретений. Соответственно, для государства не имело смысла патентовать то, во что по его (государства) мнению нет смысла вкладываться. Поэтому патентование совмещалось с содержательной проверкой. Теперь инвесторов много и каждый из них осуществляет такую проверку сам. А государство только фиксирует приоритет.