"Der Spiegel" о Лимонове: вот негодяй

Эдуард Лимонов – гуляка, пьяница, портной, писатель, солдат, политик; это человек любящий, страдающий, ненавидимый, болтун, молодой негодяй - сегодня Эдуард Лимонов, называющий себя Эдичка, находится в плохом настроении.

«Я ненавижу объяснять вам, иностранцам, про Россию», - заявляет он. – Все равно не поймете».

Он сидит в рабочем кресле в небольшой, чисто убранной квартире на Ленинском проспекте в Москве; он немого наклоняется вперед, у него седые волосы – сбоку они коротко подстрижены, а сверху длиннее, - он носит очки в роговой оправе и выглядит как представитель папперов новой волны на заслуженном отдыхе.

При этом он представляет собой канистру с бензином в поисках спичек.

«Ну да ладно, - сердито говорит он, - задавайте свои вопросы».

- Вы о чем-нибудь сожалеете, г-н Лимонов?

- Что?

- О чем-нибудь?  О любви, о ненависти, о войне?

- Я никогда не убивал гражданских лиц, если вы это имеете в виду. Я всегда вел себя безукоризненно.

- Существуют ли в жизни правильное и ложное?

Лимонов смеется. Что за идиот, вероятно, думает он, имея в виду меня.

- Я человек чести, а не человек морали. Мою систему ценностей я разработал на улице и затем усовершенствовал в тюрьме.

- У вас много врагов.

- Мой враг – государство, - говорит Лимонов, и эти слова воспринимаются как небольшой взрыв, поскольку они столь же решительны, сколь и безысходны.

Лимонову нравятся его слова. Лимонову нравится его жизнь. Ему нравится, что его почитают за его сочинения и ненавидят за его политику. В этой пестрой и отчаянной куче российских оппозиционеров, выступающих против властного карлика Путина, он, возможно, является самым ярким и самым отчаянным. Он был председателем образованной в 90-х годах Национал-большевистской партии, в которой символически соединялись коммунизм и национал-социализм. Он также намеревался основать великую российскую империю, а у его партии было знамя, весьма напоминавшее регалии НСДАП, но в 2005 году она была запрещена. Его постоянно арестовывали и допрашивали, и это происходило до Pussy Riot, а также после Pussy Riot, но он продолжает делать свое дело - он революционер в поисках революции.

Но пока в путинской России даже самый безрассудный и самый заблуждающийся человек является носителем надежды.

Лимонову нравятся левые экстремисты и правые экстремисты, поскольку они не так скучны, как те люди, что находятся посредине. Он любит войну, поскольку она не так скучна, как мир. Он любит секс, по большей части с женщинами, но также с мужчинами. Он любит врагов – и кем бы он был без них?

Ему нравится, что он постоянно является аутсайдером. В Харькове в начале 60-х годов его отец работал в секретной службе, а он пил вино и шлялся по улицам. В Москве в начале 70-х годов, когда авангардные литераторы носили помятые твидовые пиджаки с перхотью на плечах, а он сам шил себе сексуально смотревшиеся брюки. В Нью-Йорке 70-х годов, когда никто из диссидентских идиотов и капиталистических задниц не признавал его гения, и он жил на зло всем на дне общества. В Париже в 80-е годы, когда он, наконец, стал звездой – и пошли вы ко всем чертям!

«Конечно, - говорит  он, - я мог бы жить как прославленный французский писатель, и был бы еще одним педофилом и алкоголиком среди членов Французской академии, но я этого не захотел».

И в 1991 году он вернулся в Россию – для того, чтобы бороться. Он никогда не простит ни Западу, ни Горбачеву, ни Ельцину, ни Путину того, что Советский Союз развалился. Это было гигантской нарциссической раной для Лимонова, а в его лице для всего русского народа – он пытался что-то сделать с этой раной, для чего вместе с сербами сражался против боснийцев и хорватов. Он пытался также сначала с помощью силы свергнуть российское государство, а затем посредством выборов – и каждый раз оказывался за решеткой.

И вот теперь француз Эмманюэль Карррер (Emmanuel Carrère) написал книгу о его жизни, получившую во Франции премию и разошедшуюся уже тиражом в 300 000 экземпляров. Книга вышла под простым и эпическим заголовком – «Лимонов», и он сам находит все это, естественно, вполне нормальным.

«Мая жизнь – приключение, - говорит Лимонов. – Французы это любят – они любят парней, ведущих опасный образ жизни. Таких как Жан Жене (Jean Genet). Однако политическая корректность это уничтожила. Мы имеем дело с геноцидом героев».

Геноцид героев: текст с таким названием, который он написал для французского издания L’idiot international, представлял собой, как явствует из его подзаголовка, «безоговорочный призыв к восстанию». «Почему весь мир любит и прославляет жертв – заключенных в книгах Солженицына или жертв Аушвица?» - спрашивает он. У него, естественно, уже заготовлен ответ: «Наша «демократическая» цивилизация представляет собой великолепную систему для инвалидов, детей, стариков, беременных женщин и вообще для всех людей, лишенных таланта и энергии. Демократия – это рай для слабых и заурядных людей, и она систематически уничтожает лучших».

Здесь следует сказать: Лимонов – это монстр. Он ненавидит Запад и его ценности, он желает ему зла и заката. «Мои белые европейские друзья, - написал Лимонов в 1991 году в издании L’idiot international, вы являетесь каннибалами, наивными и ужасными. Вы – высокомерные нарциссы, нецивилизованные и плохо воспитанные. Придет день, и вы дорого заплатите за ваше высокомерие и за ваш каннибализм, поверьте мне. Мир все больше и больше вас ненавидит…»

Следует также сказать вот что: Лимонов пишет прекрасные, сильные и правдивые книги, «честные до экстаза», как он сам говорит. Вот, к примеру, начало его переведенного также на немецкий язык панк-поп-пост-пред-советского классического произведения 1976 года «Fuck off, Amerika» (в оригинале более красиво: «Я, Эдичка»), и это суровая, сентиментальная, агрессивная, точная часть жизни, реальной или нереальной, и все это великолепно написано, а тираж этой книги в современной России составляет на сегодняшний день примерно 2 миллиона.

«Проходя между часом дня и тремя Мэдисон-авеню, там, где ее пересекает 55-ая улица, не поленитесь, задерите голову и взгляните вверх - на немытые окна черного здания отеля «Винслоу». Там, на последнем 16-ом этаже, на среднем, одном из трех балконов гостиницы сижу полуголый я. Обычно я ем щи и одновременно меня обжигает солнце, до которого я большой охотник. Щи с кислой капустой моя обычная пища, я ем их кастрюлю за кастрюлей, изо дня в день, и кроме щей почти ничего не ем. Ложка, которой я ем щи, - деревянная и привезена из России. Она разукрашена золотыми, алыми и черными цветами».

То, что начинается так мирно и почти сентиментально, оказывается на самом деле большим сведением счетов: с капитализмом, который всех превращает в проституток, со своей женой – с прекрасной и вожделенной Еленой, которая является самой большой шлюхой и которая в итоге бросает его; с другими русскими в Нью-Йорке, поскольку они в разгар холодной войны не понимают, что Запад их порабощает, с будущим лауреатом Нобелевской премии Иосифом Бродским, так как он получил большую известность, чем он сам, а также с самим собой, так от него как ушла жена, но прежде всего из-за того, что он менее знаменит, чем Бродский.

И при этом он, Эдичка, лучший любовник, лучший писатель, а также самый яростный человек по эту сторону Урала.

«Я разнесу ваш мир! – думал я, - я убираю после вас пищевые отходы, а жена моя е….ся и вы развлекаетесь с нею, только потому, что такое неравенство, что у нее есть п…а, на которую есть покупатели – вы, а у меня п…ы нет. Я разнесу ваш мир вместе с этими ребятами …», - пишет он в книге «Fuck off, Amerika».

Именно эта ненависть движет Лимоновым – она восхитила Каррера и заставила его написать свою книгу.

«Я живу в спокойной, непроницаемой стране, которая лишь частично допускает социальную мобильность», - так Каррер описывает мотив своей книги: вот он, представитель парижской буржуазной элиты, одержимый утонченным сомнением в самом себе, у которого не хватает духу на то, чтобы себя ненавидеть.

«В отличие от этого Лимонов, - продолжает он с завистью, - был малолетним преступников на Украине, идолом представителей советского подполья, бездомным, камердинером у военного на Манхэттене, солдатом, затерявшимся на Балканах, а теперь в этом диком хаосе он является харизматическим главой партии молодых и отчаянных людей».

Лимонов и его «романтическая, опасная жизнь», как ее видит Каррер, что-то собой представляет, она о чем-то повествует: «Не только о нем самом, о Лимонове, и не только о России, но и обо всех наших историях с момента окончания Второй мировой войны.

Она что-то представляет собой, но что именно? Я начинаю работать над книгой для того, чтобы в этом разобраться».

Итак, книга Каррера «Лимонов», с одной стороны,  рассказывает о русском парне из провинции, который, как и Каррер, читает Жюля Верна и Александра Дюма, но в какой-то момент начитает путать жизнь с романом, а себя представлять Д’Артаньяном; он выбирает для себя псевдоним Лимонов, поскольку в этом слове на русском есть намек на гранату. А, с другой стороны, Каррер пытается понять смысл идеологических кульбитов этого смутного и мерцающего мыслителя в его времени.

Каррер является звездой во Франции, он мастер биографических и научно-популярных книг, и почти во всех своих произведениях он занимается исследованием безумия. Его книга «Амок» (Adversaire), появившаяся на немецком в 2001 году, рассказывает о том, как французский врач, не имеющий законченного медицинского образования, обманывает свою семью и своих друзей до трех пор, пока он не находит для себя другого выхода, кроме как убить свою жену и своих детей. А в напечатанной пока только на французском языке великолепной книге «Русский роман» (Roman russe, 2009) Каррер исследует конкретно и до границ эксгибиционизма свой собственный восторг по поводу шока, а также истины, которые обнаруживаются в безумии и у безумных.

И таким образом «Лимонов» для Каррера, который сам принадлежит к потомкам русской аристократии, а его мать является известным специалистом по русской истории, оказывается делом глубоко личным. Лимонов, с восторгом пишущий о Муссолини и считающий демократию «системой зла», для Каррера является тем оппонентом, с котором он ведет борьбу для того, чтобы лучше понять самого себя и Запад. Он восхищается им не потому, что он из-за любви вскрывает себе вены или позволяет трахать себя сзади какому-то чернокожему, и он не прощает фашистского восторга Национал-большевистской партии – он просто описывает весьма специфическую форму психопатологии Лимонова.

«Я сказал ему: делай, что хочешь», - говорит Эдуард Лимонов, с которым Каррер познакомился еще в Париже, в идеологически дикие 80-е годы. «Но потом я забыл, что он существует. Я забыл, что есть книга. Я прочитал ее позднее, но не целиком. И я не скажу ему, где я ее нашел. И вам я этого не скажу. Но ясно одно: Каррер создал миф, миф Лимонова. И для меня это хорошо. Он объясняет меня Западу».

На стенах этой небольшой квартиры висят фотографии, запечатлевшие фрагменты его жизни, фотографии его матери – красивой темноволосой женщины, а также лидера боснийских сербов Радована Караджича, вместе с которым он отстреливался в осажденном Сараево, и Гарри Каспарова, который еще год назад был его партнером в оппозиционном движении «Другая Россия». Есть здесь и фотография дома в горах, далеко от Москвы, где его арестовали, так как он, как было сказано, планировал заниматься сепаратистской деятельностью.

За это он попал в тюрьму: «мне повезло» -, говорит он, - потому что мне довелось испытать четыре вещи, которые должны быть в жизни каждого мужчины, - тюрьму, много женщин, ссылку и войну. Особенно войну. Мужчины любят войну. Все великие писатели были на войне. Война – это экзистенциальный литературный опыт, война обнажает самое хорошее и самое плохое в человеке».

На стене висит также фотография его детей, четырех и пяти лет, - с их матерью, актрисой по профессии, он уже развелся. В эссе, которое в 2010 году было опубликовано в немецком журнале Krachkultur, он описывают одну из своих любовниц, Машу, которой было 17 лет. Они встречались «на митингах и акциях протеста, когда всех участников избивали менты и затем бросали в камеры предварительного заключения».

Но Маша умерла. «У тебя маленький шрам на лбу, я целую этот шрам, моя девочка, тление и исчезновение не страшны, это всего лишь формы бытия, формы существования и не более того», - пишет Лимонов и так заключает свое «Письму подруге по партии в ином мире»: «Здесь я подношу свою руку к носу, и рука пахнет твоей юной, наглой п…ой. После этого я тихо засыпаю, моя боевая подруга».

Так пишет он, и таков он на самом деле, этот «молодой негодяй», как называется один из ранних романов Лимонова, которые теперь постоянно издаются во Франции. Его новая книга повествует о пророке Моисее и о пророке Мухаммеде, которые, по его мнению, были одним человеком, а еще о заговоре, который замыслил Иисус, а также о нелепости дарвинизма.

«Наш Создатель сотворил нас, так как Ему нужны были наши души, - говорит Лимонов. – Он презирает плоть. Он питается нашими душами».

Кажется, что он в хорошей форме и даже в тюрьме он постоянно делал силовые упражнения. И это особенно бросается в глаза, поскольку раньше во время запоев в качестве системы отсчета были не стаканы или бутылки, а дни.

«Часы проходили медленно, и приходилось рассказывать себе всякий вздор, отгоняя дряблой рукой тучи мух, которые в июле роятся над песчаным берегом реки, и ты попиваешь тепловатую водку и закусываешь маленькими кусочками сала» - таково было детство Лимонова, как его описывает Каррер, а «запой» означает многодневную пьянку. «Все четверо пьяны, но у них уже позади типичные для первого дня взлеты и падения, и теперь они пребывают в мрачном и тупом состоянии, во время которого запой принимает ритм круизного судна».

Так было в Советском Союзе, который Лимонов ненавидел в достаточной степени для того, чтобы эмигрировать, но который он сегодня видит иначе и оценивает позитивно: «Я восхищаюсь Советским Союзом, как другие восхищаются античным Римом, - говорит он. – Рим тоже был кровавым, и Рим тоже был милитаристским».

В 1990 году он писал: «То, что происходит в Советском Союзе, все меньше напоминает политические изменения и все больше драму в духе Достоевского – истерическую и самоубийственную». Горбачев уничтожил «коллективных дух русских», но ничего нового взамен не предложил, и поэтому единственной идеологией стал западный «правозащитный абсолютизм».

Путина он ненавидит за то, что тот играет в игру богатых, которые разграбили и разделили между собой Россию, и теперь они боятся того, что в условиях демократии их богатство у них могут отобрать. За столь любимыми за Западе диссидентами, включая Сахарова и Солженицына, он наблюдал раньше со смешанным чувством презрения и мании преследования – приговор против группы Pussy Riot, участницы которой стали самыми известными заключенными России, для него являются «гримасой нашего времени – мы живем в архаичном обществе».

Однако он никогда не прекратит борьбу. «Разумеется, мы можем встретиться, - сказал он в ответ на просьбу об интервью. – Если к тому времени я не окажусь в тюрьме».

Чем бы был Лимонов без России: человек без сердца и цели. Чем была бы Россия без Лимонова: она была бы более спокойной, более мирной, более коматозной.

Ему опять угрожает денежный штраф - он составит, по его расчетам, 200 000 рублей, то есть около 5 000 евро – за то, что 31 июля, как это делается уже три года 31-го числа каждого соответствующего месяца, проводятся демонстрации в защиту свободы собраний. Когда его не допустили к президентским выборам, он обратился в Европейский суд по правам человека. «Восемь членов моей организации находятся в тюрьме», - говорит он.

В комнате жарко, Лимонов открывает окно, внутрь врывается городской шум. В соседней комнате его ждет какой-то тип – высокий, с гладко выбритой головой и дружелюбным лицом. После того как Лимонова пару лет назад жестоко избили, он уже не ходит без охраны.

Телохранитель сопровождает его и на следующий день, когда Лимонов появляется в суде – небольшой зал, присутствуют пара журналистов, пара телевизионных групп с камерами. Судья очень похож на сильно надутую куклу Путина. По идее, у него к рукам должны быть привязаны веревочки, как у всех марионеток. Он говорит тихо – так делают люди, облеченные властью.

Возможно, Лимонов его презирает, но он этого не показывает. Штраф в 12 000 рублей можно назвать невысоким. Лимонов покидает зал как победитель.

Наверное, только в России существуют подобные фигуры: постоянно кто-то выползает из какого-нибудь подвала, который представляется Олимпом его обитателям.