"Deutsche Welle": дело Pussy Riot - Давид против Голиафа

Трем девушкам в России устроили грубый показательный процесс. Приговор по делу панк-группы Pussy Riot - это скандал, который осложнит германо-российские отношения, считает Бернд Йохан.

Тот, кто надеялся, что российские власти обладают достаточной силой, чтобы проявить снисходительность и милосердие, понял, что основательно заблуждался. Потому что приговор Хамовнического суда в Москве, вынесенный 17 августа по делу трех девушек из панк-группы Pussy Riot, - это не просто суровое наказание обвиняемых. Этим процессом был показан пример: любой, кто в России будет выступать против авторитарной системы президента Владимира Путина и при этом, возможно, нарушит закон, испытает на себе всю мощь силового аппарата страны.

Без сомнения, выступление панк-активисток в феврале этого года в московском храме Христа Спасителя было скандальным. Акция вполне могла оскорбить религиозные чувства верующих. По немецким правовым нормам такое нарушение могло быть истолковано как препятствие отправлению религиозных обрядов и в таком случае могло не остаться без юридических последствий. Тут проходит граница, где свобода художественного самовыражения противоречит свободе вероисповедания.

Показательный процесс в Москве

В правовом государстве суд в аналогичной ситуации взвесил бы противоречащие друг другу правовые нормы. В Москве же этого не произошло. Судья довольствовалась простым утверждением, что акция группы «была не искусством, а хулиганством на религиозной почве». Рассмотрение дела представляло собой показательный процесс. Девушки провели почти полгода за решеткой в СИЗО, активисток разлучили с семьями и маленькими детьми, невзирая ни на что.

Между тем акция не носила насильственный характер и на самом деле никто не пострадал. Всем известно, что они сделали, и девушки факта случившегося не оспаривали. В общем, оставались возможности для вынесения мягкого приговора и для того, чтобы забыть об этой акции, назвав ее безвкусной глупостью.

Вместо этого с девушками обходились, как с опасными преступниками. На них надели наручники и заставили весь процесс провести на скамье подсудимых за решеткой.

Суд не дал защите практически никаких возможностей. Да и сами подсудимые имели лишь несколько шансов разъяснить свою точку зрения. Они их использовали, чтобы подвергнуть критике правление Путина, назвав его режимом подавления. А вот религиозной ненависти в их высказываниях не чувствовалось. Это был политический протест.

Главные обвинители - политика и церковь

В итоге это был странный судебный процесс на глазах у всего мира и российской общественности: три молодые женщины в роли Давида, вынужденные проиграть Голиафу - системе Путина. Верные Кремлю политики и религиозные деятели, словно соревнуясь, требовали все более и более жесткого приговора, будто бы это они - обвинители на процессе.

Даже сам Путин прокомментировал дело Pussy Riot. Нарушив полагающуюся в таких случаях политическую дистанцию, он высказал свои ожидания по поводу исхода судебного процесса, тем самым укрепляя сомнения в независимости суда.

Мрачный символ нового срока правления Путина

Приговор Pussy Riot станет мрачным символом третьего срока президентского правления Владимира Путина. Его первые 100 дней нахождения у власти показали: времена политической либерализации кончились. Наоборот, на оппозицию оказывают еще большее давление, в том числе и при помощи органов юстиции. Резко ужесточены законы, регулирующие массовые акции, условия для работы неправительственных организаций стали еще сложнее.

Эти тенденции, и в особенности приговор участницам панк-группы, осложнят германо-российские отношения. Редко когда в Германии случалось так, чтобы волна протестов против судебного процесса в России охватила бы все края политического спектра и общества. На двусторонних форумах с участием российских представителей все чаще можно услышать голоса с немецкой стороны с вопросом, а возможен ли вообще диалог с Россией о гражданских правах и гражданском обществе. После обвинительного приговора девушкам из Pussy Riot политическая элита в Берлине, возможно, почувствует себя вынужденной по-новому оценить традиционно тесные и хорошие отношения с Москвой.