Религиозная полиция и "эффект Главлитa"

Вопросы свободы слова и искусства, пиетета по отношению к религии и институту церкви обсуждаются сегодня не только в России, но и в Германии.

Пока российская общественность критикует РПЦ за политизированность, между немецкими интеллектуалами идет спор о запрете высказываний, которые могут трактоваться как богохульство. Эта дискуссия отражает проблемы мультикультурного и многоконфессионального общества, несколько лет обсуждающего сущность и необходимость определения Leitkultur — "основной культуры" государства, в конституции которого прописан нейтралитет мировоззрений.

Отправной точкой для общественных дебатов послужило эссе известного писателя Мартина Мозебаха "О ценности запрещения", опубликованное в прессе около месяца назад. Главный тезис текста заключается в том, что введение судебного наказания за богохульство (или порицание веры и чувств верующих) должно положительно сказаться на общественном климате, а также на развитии искусств. Мозебах пишет о том, что современное немецкое общество относится к религии уже даже не толерантно, а просто равнодушно. Однако это касается лишь христиан, так как мусульмане очень трепетно и внимательно следят за высказываниями о Боге и религии, что подтверждает их реакция на карикатуры изображающие пророка Мухаммеда. Христианам не мешало бы брать с них пример, считает Мозебах.

Второй его тезис направлен на поддержку "выстраданного искусства": цитируя высказывание известного публициста Карла Крауза о том, что "каждое вычеркнутое цензором предложение — вычеркнуто по праву", Мозебах выступает поборником введения цензуры.

Интересно, что идеи Мозебаха не поддержали ни левые, ни правые интеллектуалы Германии. Даже католическая церковь не спешит приветствовать запрет на богохульство. И это в высшей степени удивительно — ведь ее имидж в последнее время серьезно пострадал из-за ряда сексуальных скандалов (с конца позапрошлого года в ФРГ активно обсуждаются случаи педофилии со стороны служителей церкви и насилия над несовершеннолетними воспитанниками, которые только недавно решились на признание).

Популярный сатирический журнал "Титаник" часто публикует карикатуры, авторы которых могли бы легко попасть под предлагаемoe Мозебахом судебное преследование за богохульство. Только на прошлой неделе на обложке журнала была размещена карикатура на Папу Римского Бенедикта XVI, страдающего инконтиненцией. А совсем недавно настоятель одного из храмов Кельна запретил показ в стенах своего Святого Дома выставки, на которой изображалась свинья на распятии и другие, скажем так, отнюдь не духовные сюжеты.

Следует отметить, что христианская церковь Германии не всегда была терпимой к искусству. В Веймарской республике конца 1920-х годов карикатуры религиозного содержания служили поводом для судебных процессов. Так, один из наиболее известных и спорных художников ХХ века Георг Гросс был привлечен к ответственности за карикатуру "Закрой рот и служи дальше", на которой был изображен распятый Иисус Христoс в солдатских сапогах и газовой маске — своеобразная аллегория милитаризированного немецкого общества, идущего на фронт под знаменами государства и церкви.

В те времена служение отечеству и алтарю считалось главным солдатским долгом, поэтому подобная карикатура вызвала возмущение не только церкви, но и общества в целом. Художник-пацифист Гросс эмигрировал в США после прихода Гитлера к власти.

Сейчас немецкое общество становится все более светским. Большинство жителей ФРГ причисляют себя к христианам лишь номинально и вспоминают о церкви только на Рождество, давно уже ставшее скорее семейным, чем религиозным праздником, в который церковная служба — традиционный ритуал, а не духовная обедня. Данные статистики подтверждают, что "внеконфессиональных" немцев — более 40% (в основном, атеисты или агностики). Однако есть и те, кто верует в существование Всевышнего, но отрицает институт церкви, чей образ предстает в неблагоприятном свете — как на школьных уроках, так и в СМИ.

В политической плоскости, принадлежность к христианству проявляется в противопоставлении себя мусульманaм-иммигрантам и находит выражение в высказываниях против строительства минаретов, высота которых превышает христианские церкви. При этом показательно, что подобное высказывание в немецком либеральном дискурсе будет считаться маргинальным, право-экстремистским — в стране существует общественный консенсус толерантности из-за исторического наследия нацизма. Для сравнения, в соседней Швейцарии националистически настроенные силы с религиозными чувствами мусульман не особо церемонятся, и там было сказано однозначное "нет" минаретным башням.

Впрочем, не все граждане Германии относятся к религии нейтрально: если христиан вопрос о вере и ограничении ее порицания оставляет равнодушными, то нехристиане реагируют достаточно остро. Один из недавних примеров — закон о запрете обрезания мальчиков, родившихся в семьях еврейской и мусульманской веры, принятый Кельнским земельным судом. Кстати, протест против данной законодательной инициативы выразили не только непосредственно представители этой религии, но и немецкая интеллектуальная элита.

Насколько религиозные традиции и основоположения четырехтысячелетней давности имеют право на поддержание в современном светском и демократическом государстве? По этому вопросу нет единства мнений. Но важно, что на защиту традиций веры других религий встали либеральная общественность, католическая и евангелическая церковь, а также ведущие политики (в том числе Ангела Меркель).

Это означает, что свобода мнения в немецком обществе ставится выше пиетета к институту церкви и религиозным вопросам. Единственным табу остается отрицание Холокоста. "Можно говорить все – но не все нужно", — так обозначил известный культуролог и философ Клаус Леггеви политику Германии по отношению к вседозволенности и цензуре.

Общих правил придерживается в том числе и Католическая церковь – по крайней мере, она ни разу не выставила себя в роли жертвы каких-либо гонений.