Кто спасет украинский язык

Вопрос о статусе русского языка на Украине повергает мое сознание в труднопреодолимую раздвоенность. Все мои украинские друзья и родственники – люди интеллигентные и далекие от русофобии – готовы биться до последнего за то, чтобы украинский оставался у них в стране единственным официальным языком.

В этой борьбе им противостоит малоприятный кроманьонец, не способный связать двух слов без мата – президент Янукович. Забив на правила, регламенты и общественное недовольство он и его полубандитская партия протолкнули через Раду законопроект о региональных языках. Вся думающая Украина возмущена, и мне бы очень хотелось разделить это возмущение, но мой разум никак не может понять, в каком месте языкового законопроекта Янукович неправ.

Если в происходящем и есть что-то постыдное и антидемократическое, так это то, что Украина столько лет жила без такого необходимого в любой многонациональной стране закона. Конечно, с драками и голосованием-сюрпризом получилось не очень  красиво, но украинская оппозиция была способна к конструктивной дискуссии по этому вопросу ничуть не больше, чем правящие «регионалы».

По данным последней переписи населения, на Украине живет десяток лингвистических меньшинств, самое крупное из которых – русскоязычное – составляет 30% населения страны. Это не те, кто просто знает или понимает русский, а те, кто считает его родным языком.

Поэтому вполне логично, что украинские власти в полном соотвестсвии с ратифицированной Украиной Европейской хартией региональных языков и языков меньшинств, наконец, предоставили хоть какие-то официальные права не только украинскому, но и русскому – родному языку почти трети жителей страны. О статусе второго государственного речи не идет, но в тех регионах, где лингвистическое меньшинство составляет не меньше 10% населения, их язык можно будет использовать в делопроизводстве и официальной документации наравне с украинским.

Честно прочитав и прослушав десятки аргументов против нового языкового закона, я так и не понял, что же в нем есть такого страшного, если не считать поддержки со стороны Януковича.

Чаще всего говорится о том, что Украина теперь окончательно расколется на украиноязычный Запад и русскоязычный Восток. Получается, что сейчас, когда большинство жителей южных и восточных областей поражены в своих языковых правах, никакого раскола нет. А если и есть, то маленький. Русскоязычные в восторге от того, что им ограничивают возможности получить образование на родном языке, вынуждают смотреть фильмы с украинским дубляжом и заставляют общаться с властями на чужом для них украинском. Эти унизительные ограничения как нельзя лучше укрепляют их любовь и уважение к украинской государственности.

Другое дело, если уравнять русскоязычных в правах с украиноязычными. Показать, что на Украине, независимо от языка, все равны. Что русскоязычные граждане там не чужие, а такие же свои, как и украиноязычные. Вот тогда начнется настоящий раскол. От такого беспредела украинский Восток, конечно, тут же взбеленится и объявит об отделении.

Понятно, что в восточных областях, где русский и так доминирует, украиноязычным без знания русского придется тяжеловато.

Но почему тяжело должно быть носителям русского? Они такие же граждане Украины и платят такие же налоги, но их языковые права изначально считаются менее важными, чем у украиноязычных.

Считается так потому, что в каждом русскоязычном на Украине до сих пор видят потенциальную пятую колонну. Раз считает русский родным – значит, мечтает о присоединить Украину обратно к России и отрицает право украинцев на собственную государственность. Потому что украинский язык – это основа основ украинского суверенитета и национальной идентичности. 

Ложность последнего утверждения доказана десятками примеров из всемирной истории. Большинство швейцарцев считает родным языком немецкий, но не видит в этом никакой угрозы собственной уникальной идентичности. Хотя могли бы насильно перевести всех на ретроманский, объявив его единственным государственным.

У ирландцев были все исторические основания опасаться реваншистских настроений соседней Великобритании, но это не помешало им смириться с реальностью и признать английский вторым государственным языком. И ничего страшного не случилось. За сто лет независимости никуда ирландская нация не исчезла, а ирландцев с англичанами никто не путает, хотя говорят они на одном и том же английском. Зубодробительный ирландский акцент вообще сложно с чем-то перепутать, как, впрочем, и украинский.

Наконец, многих украинцев преследует иррациональный страх, что без статуса единственного официального украинский язык обязательно вымрет. Хотя непонятно, как может вымереть язык, у которого по миру более 40 миллионов носителей. Это от них зависит, выживет украинский язык или нет, а не от Януковича и его законов.

Если украиноязычным жителям Украины так дорог их родной язык, то сохранить его очень просто без всякого вмешательства государства. Достаточно на нем разговаривать и обучить ему своих детей. И все – украинский язык спасен от вымирания.

Но зачем насильно заставлять спасать украинский язык все население Украины поголовно? У многих граждан Украины могут быть совсем другие приоритеты, и они имеют на это право. Может, им нет никакого дела до судеб украинского языка. Они хотят использовать родной русский, потому что это удобнее и дает гораздо больше возможностей для получения информации, самореализации и общения. Почему они должны тратить кусок своей жизни на изучение ненужного им языка?

Почему людям насильно в нагрузку навязывают украинский язык – «а то он не выживет». Раз вас беспокоит угроза его выживанию – так сами идите и спасайте: разговаривайте, пишите, переводите классику, создавайте украиноязычные СМИ. Только оставьте в покое тех, кого судьба украинского языка не волнует – они же от вас не требуют обязательно учить русский.

Можно, конечно, сказать, что мы здесь на Украине поднимаем из пепла нашу национальную идентичность, и все, кто не хочет в этом участвовать, пусть катятся в свою Россию, Венгрию, Румынию или куда там еще. Но как в одном мозгу совместить такой подход с демократическими европейским ценностями, я не представляю.