Северокорейская мечта – гастарбайтер в России

В Северной Корее сейчас резко ужесточены условия набора рабочих, которые рвутся к своей мечте – получить место гастарбайтера в России или в Китае. Все знают, что условия работы будут крайне тяжелыми, а содержание – фактически в концлагере. Однако только гастарбайтер может надеяться легально заработать достаточное количество денег, чтобы изменить свою судьбу.

В Китае, конечно, рабочему из КНДР жизнь понятнее – там много соотечественников-корейцев, легче сориентироваться. Но в России, говорят, выгоднее: по свидетельствам северокорейских перебежчиков, если сильно повезет, там можно за три года командировки скопить аж тысячу долларов. А то и под две. На такие деньги в Северной Корее (не в Пхеньяне, конечно) можно построить дом, стать солидным человеком.

В связи с огромным наплывом желающих, как сообщается, в КНДР поставлена задача отбирать только на 100-процентов благонадежных, поскольку в последнее время участились случаи бегства отправленных за кордон гастарбайтеров. За границу путь закрыт несчастным, имеющим родственников в Южной Корее. Или в Японии. Личные дела подающих заявки проверяют спецслужбы – вплоть до родственников в третьем колене. Отметаются все, имеющие судимости. Чья благонадежность вызывает хотя бы малейшие сомнения. Нововведение – полный запрет на направление за границу неженатых. Если верить сеульской печати, то за место гастарбайтера берут немалые по северокорейским меркам взятки.

Ну, а как зарабатывают деньги в России? Вот, например, рассказ бывшего северокорейского рабочего - как его записали мои коллеги из газеты «Асахи».

Этот человек вызвался поехать в РФ еще в сентябре 1995 года – когда в КНДР свирепствовал массовый голод. «Поехал ради еды», – говорит он. Был направлен на лесоповал у станции Тыгда в Амурской области, где в лагере, охраняемом сотрудниками госбезопасности КНДР, было сконцентрировано около 7 тыс. северокорейцев. Рубили сосну, 65% - России, 35% – вывозили в КНДР. Работа – с 8 утра до 10 вечера, норма в месяц – 3 тыс. кубометров древесины, выполнить почти невозможно.

Заработок от российской стороны в удачный сезон бывал и больше 2 тыс. долларов в месяц, но в среднем составлял долларов по пятьсот. Семьдесят процентов из них забирало государство – как свою законную долю.

«Самая большая реально полагавшаяся мне на руки сумма была 160 долларов за месяц», – рассказывает гастарбайтер. Половину из нее начальство тоже отсылало в КНДР – вроде бы его семье. Но и оставшиеся деньги человек видел только в ведомости – мол, выдадим потом, на родине. Срок командировки был три года, но он всеми силами прислуживал в лагере партийному начальству, офицерам службы безопасности – и ему позволили остаться в России, где все же регулярно кормили, да и деньги вроде шли.

Собачья угодливость помогла и дальше: с 2000 года этого гастарбайтера стали регулярно отпускать с лесоповала на левые подработки – деньги частично отдавал начальству, кое-что оставалось себе.

Копил свою заветную «тысячу долларов» и мечтал о богатой жизни после возвращения в КНДР. На воле постепенно завел знакомства и вдруг возмечтал о свободе. Короче, в январе 2005 года в очередной раз отпросился у начальства «на недельку» и в лагерь не вернулся.

Из таких же беглецов сколотил бригаду из пяти шабашников-нелегалов, которые подрабатывали где могли. Жили в страхе, врозь, опасаясь северокорейской службы безопасности. Российские власти, как рассказывают, добрые – беглецов не ловят и в КНДР на расправу не выдают. В отличие от Китая, где незаконных мигрантов беспощадно отправляют в Северную Корею. Однако в России, как уверяет японская печать, беглецов пытается выслеживать служба безопасности лагерей – и иногда удачно. Пойманным к ногам на всю длину привязывают доски, а сверху натягивают брюки. На несгибающихся коленках (чтоб опять не убежали) их под конвоем проводят перед построенными в лагере рабочими, а потом отправляют на родину. Судьба этих людей понятна – концлагерь, уже настоящий.

«Двое из моей нелегальной бригады умерли от болезней, – рассказывает беглец. – Я хочу перебраться из России в Южную Корею, но денег на это нет. А на родине меня смерть ждет».

Кстати, были сообщения, что российские власти призывали северокорейских товарищей улучшить ситуацию с правами человека в их лагерях на территории РФ. Но услышаны не были. По данным администрации Верховного комиссара ООН по делам беженцев, в России только официально зафиксировано более сотни беглых северокорейцев.

Тем временем знаменитые одно время северокорейские лагеря для лесоповала под Тыгдой в Амурской области и Чегодымыном в Хабаровском крае пришли в упадок: говорят, там остались всего по несколько сотен человек. Сказалось резкое повышение в России пошлин на экспорт круглого леса – бизнес даже с использованием батраков из КНДР стал невыгоден.

Однако северокорейские рабочие из России не исчезли, просто теперь их используют на других участках. Южнокорейские правозащитные организации оценивают численность этих гастарбайтеров в 15-20 тыс. человек. Примерно столько же по официальным рабочим визам их вкалывает и в Китае. Хотя, по данным гуманитарных организаций, с учетом нелегалов северокорейских гастарбайтеров в КНР по меньшей мере раз в десять больше.

Еще 20 тыс. северокорейцев трудятся на Ближнем Востоке. Есть и, например, колоритное свидетельство об обувной фабрике с участием КНДР в Чехии: на ней в начале 2000-х годов вкалывали северокорейские женщины за зарплату 150 долларов в месяц. 75-80 долларов из этой суммы принудительно отправлялись в КНДР. 40 долларов взимались за общежитие. Один доллар в месяц – за доставляемые самолетом из Пхеньяна партийные газеты. А по праздникам с работниц брали еще по 2 доллара на коллективную корзину цветов, которую от их имени подносили к памятнику Ким Ир Сену в столице КНДР. Понятно, что заветной «тысячи долларов» при таком режиме не накопишь.