Один разговор про Путина

Я один из тех, кто не собирался идти 12 июня на митинг, но после обысков у лидеров оппозиции и вызовов их в День России на допросы все же пошел. Потому что слишком. Потому что опять такое беспардонное поведение власти, что чувствуешь себя лично оскорбленным.

И я прошествовал от Пушкинской площади до Трубной. Постоял там полчаса, посмотрел на разные колонны, послушал лозунги – они очень разные. Удивился и порадовался такому большому количеству народа. Толпа поднималась по Рождественскому бульвару очень медленно, люди стояли очень плотно, часто останавливались. Дальше я не пошел – плохо себя чувствую в такой тесноте. Да и на митинг идти не хотелось – слишком много крика и скандирования. 

Главное событие для меня произошло как раз на Трубной площади. Я увидел одиноко стоящего и внимательно и мрачно наблюдающего за проходящими людьми молодого милиционера с очень открытым, простым и добропорядочным лицом. И как-то потянуло поговорить. Я спросил его, что он обо всем этом думает.

Он неохотно, почти сквозь зубы, ответил, что ничего не думает. И все же я попытался продолжить разговор: «Как вы относитесь ко всем этим людям?»
«А как я должен к ним относиться?»
«Ну, поддерживаете ли вы какие-нибудь из лозунгов или вы против того, что говорят эти люди?» 
«Я не понимаю, чем они недовольны и чего хотят».
«Наверное, больше демократии, свободы, лучшей жизни».
«Я не понимаю, почему они против Путина».

«Потому что все проблемы сегодняшней жизни они связывают с его именем и его делами».
«Какие проблемы?»
«Ну вот люди против того, как обстоят дела в здравоохранении, образовании, какой беспредел в армии и милиции – это вы, наверное, сами хорошо знаете (парень слегка улыбается и кивает), вот с июля повышаются цены на коммунальные услуги…»
«На сколько?»
«Не помню точно, процентов на 10 минимум».
«Да…» – парень удивленно и укоризненно качает головой. 

«Вот люди и связывают все это с именем Путина. Ту коррупцию, которая только увеличивается. Ведь как сегодня много людей сюда пришло. («Много», – повторил милиционер.

) И все они же не могут быть идиотами (парень почти незаметно кивает в знак согласия). Я уверен, здесь много честных людей...».
Возникла пауза. Потом парень говорит: «Ну и чего они добьются?»
«Ты имеешь в виду, что плетью обуха не перешибешь?»
Он посмотрел на меня и после небольшой паузы, еле заметно улыбнувшись, кивнул. 

Потом сказал: «Но ведь при Ельцине была намного хуже, в 90-е, чем сейчас при Путине».
«Ты уверен? Откуда ты знаешь? Ты, извини, вряд ли можешь помнить 90-е».
«Ну мне так рассказывали, так меня учили».
«Понимаешь, тебя однобоко учили. Есть и другие мнения, вот если бы я тебя учил, возможно, ты бы думал иначе. И это не пропаганда, есть просто факты. Понимаешь, многое из того, что сейчас символизирует хорошую, стабильную жизнь – продукты к магазинах, свобода слова, передвижения –это все заслуга 90-х…

Да, было трудно материально. Да, были бандиты. А сейчас их нет что ли? Они только переоделись…»
«А правда, что у Путина много денег?»
«Разное говорят, я, конечно, не знаю точно, ходят слухи… Но ты же сам знаешь, сколько всего записано на жен и всяких там родственников чиновников. Ну если у них столько всего… Неужели Путин среди них один такой чистый и пушистый?..»

Еще одна пауза. И вопрос: «Хорошо, а если не Путин, то кто?»… На этом я прерываю свой репортаж, потому что отвечать на этот вопрос мне было труднее всего, и ничего конкретного, кроме того, что незаменимых нет, кто-нибудь да найдется, Путин все же не наследственный царь и, наконец, дело не в Путине, я сказать не мог.

Потом я протянул ему руку и сказал «спасибо» за то, что он поговорил со мной. Он кивнул. И чуть позже, уже почти в спину достаточно громко и, как мне показалось, искренне, не из вежливости, сказал: «Вам спасибо!».