Бамут: 16 лет спустя

Войска под командованием генерала Владимира Шаманова водрузили над руинами  Бамута  «Знамя победы», а власти Ичкерии объявили разрушенное село «Крепостью-героем». Это было ровно 16 лет назад.

Все эти годы сотни семей, которых война безжалостно выдавила из своих домов и родного села, скитаются по миру, вызывая смешанные чувства: у одних — сострадание, у других — недоверие. Бамутцев словно вытолкнули в некий параллельный мир, где у них всех один удел — усталость и отчаяние.

Параллельный мир

Побывать сегодня в Бамуте — значит, ощутить тонкую грань между бытием и небытием, реальностью и иллюзорностью мира. За 16 лет природа — лучший в мире художник-декоратор — так расписала всё вокруг, что не сразу можно понять: то ли она залечила раны войны, то ли умело их прикрыла, то ли их, ран, вовсе никогда и не было. А всё, что человек сегодня и сейчас видит в селе, — всего лишь декорации к уже снятому фильму (или фильму, который будет снят через год или два) о неком параллельном мире.

Ощущение нереальности происходящего усиливается от того, что картина последствий войны в Бамуте стёрта до неузнаваемости. Здесь даже остатки стен домов или оград — неестественно чистые, аккуратные: хозяин дома некогда сгрёб в кучу и вывез весь мусор, а всё, что он не успел и не смог убрать, тысячу раз продуто ветрами, омыто дождями, скрыто зеленью…

Там, где не осталось ни столба от забора, ни следа от дома, — одна трава, кустарник, и только ноги «различают», где некогда был фундамент строения, а где — огород…

На центральной улице — несколько уцелевших усадеб. Но дома — без окон, дверей, крыш. На стенах — следы пуль, осколков, огня. В одном из дворов — огромный навес виноградника. Последняя зима в Чечне была очень холодной, виноград вымерз, и всё же несколько плетей лозы — в молодых побегах. В Бамуте поспела черешня и шелковица. Тутовое дерево осаждают три малыша. Только у них, юных бамутцев, лакомящихся сладкими дарами природы, я не увидел в глазах боли и усталости, которая читается на лицах их пап и мам.

Дома, которые узнают

Согласно данным последней Всероссийской переписи, население Бамута составляют 6025 человек. Но из них в селе сегодня постоянно живут лишь 362 человека, или 84 семьи. Остальные — в соседней Ассиновской, да в Ингушетии — в Арштах, Нестеровской, Орджоникидзевской…

Из Ингушетии в Бамут три раза в день ходит автобус. Люди приезжают, чтобы поддерживать порядок на принадлежащих участках. Только здесь, в родном селе, хоронят умерших. В дни похорон в Бамуте собираются практически все его жители. Также многолюдно в праздники.

Глава местной администрации Салауди Эстемиров с первого взгляда определяет, когда и какой дом построен. «Пока Рамзан Кадыров не стал Главой республики, никто проблемами Бамута не занимался, — объясняет мне Салауди. — Первые дома у нас построили по его указанию. Они поменьше размером — чуть больше 70 квадратных метров, и покрыты обычным шифером. В следующем году устраивалась уже кровля из металла. А в 2010 году стали возводить дома общей площадью до 102 квадратных метров, но с крышей из тех же асбоцементных листов».

Кроме Регионального общественного фонда (РОФ) имени А. Кадырова, строят жильё для жителей Бамута и другие спонсоры, в частности, организации, возглавляемые Бахарчиевым, Дарчиевым.

70-летний Мухмад Султанов — один из тех, кто живёт в «кадыровском» доме в 70 квадратных метров. Во дворе — навес и небольшая комната, которые Мухмад построил собственными силами. Рядом возвышаются фундамент и остатки стен дома, в котором супруги Султановы вместе с сыном и пятью внуками жили до войны. «На наши с женой пенсии старый дом не восстановить. В новом — тесно, но жить в нём можно, и это лучше, чем ютиться в ПВРе или на съёмной квартире», — говорит Мухмад.

Всего в селе в последние годы построены 53 дома. Они стоят вразброс, в разных частях села, и «погоды не делают».

ПВР

Пункты временного размещения (ПВР), которые приняли множество беженцев из Чечни, в начале второй войны были открыты в соседней Ингушетии. Позднее они стали возникать и в Грозном, Серноводске, Надтеречном… Многие из них уже закрыты. А ПВР в Бамуте функционирует поныне.

В трёх обитых снаружи железом деревянных бараках — 27 небольших комнат. Претендентов на эту «жилплощадь» — очередь в десятки семей, и дойдёт ли она — неизвестно. На данный момент здесь живут 22 семьи. В некоторых, как, например, в семьях Арсоевых и Мурдаловых, — по 7—8 детей. Теснота — невообразимая.

Расширяются пристраиваемыми времянками из фанеры, картона, жести, брезента…

Поодаль — вытянувшиеся в ряд сарайчики, которые возвели те, кто смогли обзавестись живностью — коровой, овцами, курами… В полусотне метров — новая школа, бывший учительский дом. Между ними — грядки с укропом, редисом, луком, помидорами, огурцами…

Школа

В историях о боях за Бамут часто фигурирует гора Лысая. На её макушке за последние полтора десятка лет вырос лес, и название уже не оправдывает себя. Лысая — лишь одна из вершин в ряду хребтов, которые окаймляют село с юга. У их подошвы стоят два самых крупных объекта сегодняшнего Бамута — амбулатория и школа.

Двухэтажное Т-образное здание школы возведено в 2007 году. «Мы — а я тогда работал прорабом — построили её за полтора месяца, — рассказывает заместитель главы администрации села Басхан Джокалаев, — Средства на строительство выделил РОФ имени Кадырова. В школе — 380 ученических мест, она очень хорошо оснащена».

Но учащихся пока — не больше 60 каждый год. Дети учатся в одну смену. Тех из них, кто живёт далеко от школы, доставляют на занятия, а затем и домой микроавтобусом. Большинство учителей — из соседних поселений, каждый день ездят сюда на работу.

В двухэтажном учительском доме рядом со школой до недавних пор размещалась военная комендатура. До сих пор в нём вместо дверей на лоджии, окон — блоки-кирпичи, бойницы…

Ещё три-четыре года назад в Бамуте и его окрестностях дислоцировалось множество подразделений федеральных сил. Сегодня здесь — ни армии, ни внутренних войск и полиции.

 Башня

Бамут в советские годы в Чечено-Ингушетии был известен тем, что в нём жили малхистинцы, или мялхий, — выходцы из высокогорной чеченской области — Малхиста — на границе с Грузией. Они составляли примерно треть населения Бамута. В предгорье их загнали Советы, запретив селиться в родовых селениях.

Когда Бамут был разрушен, а жизнь в ПВРах опостылела, Суламбек Татаршвили предпринял попытку обосноваться в горах. Добравшись до селения, где жили его предки, он обнаружил, что пограничниками разобрана принадлежавшая их семье родовая башня. «И я тут же решил, что вернусь в Бамут, и там построю башню», — рассказывает Суламбек.

 У него до войны в Бамуте было крепкое хозяйство: добротный кирпичный дом, гараж, навес, баня… Был и колодец — подземный бассейн из камня для хранения воды. Над ним и строит Суламбек свою 12-метровую башню. «Колодцу — крыша, а мне — отдушина», — признаётся Татаршвили.

Он приспособил под жилье гараж, достроив над ним этаж-комнату. Она ещё не отделана, а Суламбек тратит деньги и время на башню. Правильно ли это? «Башня же — для души. Будет душа на месте — будут и дом, и хозяйство», — объясняет хозяин подворья.

Пока всё его хозяйство — кровать, стол, газовая плита с баллоном, посуда, с десяток овец, свежевыкопанный чеснок, цемент да песок — помещается под одним навесом. Но во взгляде, в упорстве, с которым Суламбек борется с разрухой, есть нечто, что заставляет меня верить: он поднимется сам, и такие, как он, поднимут Бамут.

Неспроста

Я был в Бамуте и летом 2006 года. Тогда ещё туда были протянуты газопровод, электролиния. Внутри села была пробурена артскважина, установлена водонапорная башня. Казалось, дело за малым — внутренней разводкой. Однако она не сделана до сих пор. И люди сами тянут какие-то временные линии, или остаются без света, газа, воды. По словам Мухмада Султанова, зимой воды не было совсем, даже покупной, и выживали тем, что растапливали снег.

В черте села, в его окрестностях — множество мест, где люди не решаются ходить. Не уследил кто-то, забрёл на такой участок скот — обязательно подрывается. И полтора десятка лет ни одна структура не берётся провести инженерную разведку местности, разминирование.

Как считают многие бамутцы, к ним поныне «везде и всюду относятся так, будто они, а не боевики виноваты в том, что армия больше года не могла взять Бамут». Ещё в 1996 году Москва и Грозный согласовали список и программу восстановления 11 наиболее пострадавших в войну населённых пунктов Чечни. Бамут занимал в ней верхнюю строчку. Но власти «благополучно забыли» об этой программе, новой не разработали. Хотя самой Чечне с восстановлением такого крупного поселения, как Бамут, никак не справиться. И в этом контексте, кажется, правы те из бамутцев, которые считают, что о них забыли неспроста. Забыли-то ведь, как минимум, на 15 лет…