Андрей Колесников: Кони лифтс

Есть такая всемирно известная компания по производству лифтов и подъемников Kone Lifts. Владимир Путин любит лифты, правда, лифты социальные. И его персональный социальный лифт является единственным средством карьерного продвижения тех или иных товарищей наверх. Например, только за последнее время он покатал на этом ультрасовременном подъемном устройстве Игоря Холманских и Владимира Мединского.

Объединяет этих экстравагантных персонажей то обстоятельство, что они одинаково неожиданно и по воле исключительно одного человека оказались на неожиданных же должностях (на вручении премии «Поэт», о которой писала «Новая газета» в № 57 от 25.05.2012, все хором говорили о том, что русская поэзии должна выжить — несмотря на нового министра культуры).

Назовем эту систему возгонки кадров «Кони лифтс» — в честь лабрадора Кони. В переводе на простой русский язык эта система описывается так: «Кого хочу, того и назначаю, и плевать мне на общественное мнение и шок элит». Автор «Новой газеты» —  философ Александр Рубцов в частной беседе с вашим обозревателем назвал эту систему «восходящим мусоропроводом». (В той же беседе он голословно утверждал, что «центр принятия решений переместился в мавзолей», но оставим эту клевету на наши дееспособные власти на его совести.)

Речь идет о серьезной проблеме: в персоналистской политической системе нормальные каналы рекрутирования кадров во власть, политику, управление — закупорены. Компания «Кони лифтс» имеет только один лифт и одного старого лифтера по имени Владимир Владимирович. Не работает вертикальная мобильность с селекцией лучших кадров, потому что единственным критерием оказывается лояльность.

Не улавливаются политические таланты, потому что выборы — фиктивные, а партия по-прежнему одна. Жизнь после власти кажется просидевшим долгие годы в своих креслах представителям высшей номенклатуры ужасной, поэтому они не уходят в науку, бизнес, гражданскую активность, а просто перемещаются с места на места по горизонтали. Например, министры становятся помощниками президента.

В результате то, что у нас называется «элитой», варится в собственном соку и утрачивает чувство реальности. Они думают, что принимают решения, а на самом деле уже не управляют процессами: страна живет отдельно, они — отдельно. Могли бы хотя бы не мешать гражданам, но мешают — своими регулирующими функциями, в каждую из которых еще заложена взятка. Именно поэтому общество начинает самоорганизовываться и — в условиях отсутствия институтов, работу которых должно обеспечивать государство, — строит параллельные, альтернативные институты. Отсюда и запрос на изменения, который, как выяснилось из масштабного исследования Центра стратегических разработок (см. «Новую газету», № 57, 25.05.2011. —  «Использованный тандем»), предъявляет не только средний класс, но и широкие слои населения. Отсюда и «эмиграция» некоторых представителей элиты в контрэлиту. Примеры, лежащие на поверхности: Алексей Кудрин и Геннадий Гудков.

Параллельное государство, возводимое гражданским обществом, выдвигает новых лидеров, которым уже не нужны социальные лифты от Путина. Да, конечно, новым лидерам придется играть по правилам путинской системы — создавать партии, баллотироваться в парламенты. Но, чтобы проявить себя, уже необязательно стоять в очереди на «Кони лифтс».