Уроки Ельцина для Алексея Навального

Молодой харизматичный политик популистского толка может изменить систему, а может и нет. Чтобы это получилось, ему и его последователям надо не забывать уроков 20-летней давности.

Популярный сайт демотивации заполнили смешные картинки с подписями «при Навальном такого не будет». И это весьма показательно — именно с Алексеем Навальным ассоциируется нынешняя политическая весна, только он максимально емко артикулирует требования протестующих и воплощает в своей фигуре наиболее типичные их черты, становясь символом чаемых перемен. Более того, по умолчанию предполагается — и бессознательно выдается, что именно автор аббревиатуры ПЖВ может прийти на смену жуликам и ворам.

В недавней российской истории параллель с кумиром Болотной очевидна — Борис Ельцин. Слишком уж заметны совпадения между основными фигурами перестройки-1 и перестройки-2, вроде бы начинающейся. Оба яркие политики популистского склада, обладающие харизмой в глазах и сторонников, и просто наблюдателей. Оба точно чувствуют настроения эпохи и стараются им соответствовать. И Ельцин, и Навальный навлекли на свою голову кары верховной власти. И в обоих сограждане, по крайней мере значительная их часть, видят героев, способных покарать зло и помочь утвердиться добру. Но пока Алексей Навальный находится в самом начале своей политической карьеры, думается, было бы полезно оглянуться назад.

В «горбачевскую весну» демократы думали использовать народного кумира Бориса Ельцина как таран, чтобы сокрушить твердыню ЦК КПСС. На деле же он воспользовался ими в своей борьбе с Горбачевым и стремлении к неограниченной власти, чего до сих пор у многих не хватает смелости признать. Затем Ельцин кулуарно-бюрократически привлек в правительство гайдаровскую команду — для решения ряда экономических задач, по факту — в интересах номенклатуры, чье политическое молчание покупалось возможностью быстрого обогащения. Гайдаровцы работали в жестко установленных рамках — без реформы госаппарата, правоохранительных органов и армии, что не могло не привести к коррупции гомерических размеров, тесному сращиванию власти и собственности, стремительной эрозии общественного энтузиазма, отторжению населения от публичной политики и разочарованию в демократии и либеральных ценностях.

Ельцин изначально сделал ставку на силовиков в борьбе с советами, опираясь на коржаковых-барсуковых, а отнюдь не на избирателя. К концу 1993 года в России была вполне сформирована псевдодемократия, в 1996-м окончательно закрепленная массовым подкупом и манипулированием СМИ. В итоге десятки миллионов сограждан были обмануты в своих лучших ожиданиях. «Либерал» и «демократ» стали бранными словами. А многие из тех, кто выходил на многосоттысячные митинги в перестройку, навсегда получили антипатию к любой публичной деятельности. Путинские контрреформы стали логичным завершением горбачевско-ельцинской перестройки, когда результат всякий раз оказывался противоположным ожиданиям.

Почему же эволюция политической системы России пошла в том направлении, в котором пошла? Какова тут субъективная вина лидера? Что не поняли почти двадцать пять лет назад граждане, столь рьяно пошедшие за Ельциным? И можно ли выработать систему предупреждений, которая бы не позволила хвосту вилять собакой? Полагаю, что если держать в уме нашу недавнюю историю и делать из нее выводы, то Навальный может сыграть позитивную роль в российском освободительном движении. Главное, не повторить ошибок 20-летней давности.

Сегодня уже вполне очевидно, что нельзя доверять априори заявлениям политика. Необходимо требовать от него заранее объявленной ясной и четкой программы и по пунктам отслеживать ее выполнение. В июне 1991-го Борис Ельцин был избран с максимально размытыми обещаниями, что в итоге означало не столько популизм, сколько неспособность общества контролировать курс президента.

Лидер должен соответствовать провозглашаемым им принципам. Общество купилось на демагогию Ельцина конца 1980-х, когда он пару раз проехался в троллейбусе, передавая пятачки пассажиров, единожды заглянул в районную поликлинику и демонстративно попозировал в антиноменклатурном «Москвиче». А он сохранил в неприкосновенности систему чиновных привилегий и расширил ее. Достаточно вспомнить дом на Осенней улице, ремонт Кремля и Шуйской Чупы в эпоху обнищания за сотни миллионов долларов.

Сегодня важно не допустить формирования вождистской партии. Как хороший человек не является профессией, так и приятный во всех отношениях лидер не может служить программой. Алексей Навальный должен дать подробный ответ о своих целях и способах их достижения. Традиция внепартийной политики, в русле которой действует Навальный, в этом смысле вряд ли оправданна.

Лучше четко размежевываться идеологически, не стесняясь разделения, тогда будет ясно, кто за что выступает. Да и союзы между крепкими партиями надежнее, чем амфорные коалиции a là «ДемРоссия», распадающиеся на следующий день после выборов.

В перестройку никто не смотрел на ельцинскую команду, особенно на тех, кто находился спиной вождя. А ведь эти люди неизбежно потом выходят на первый план и определяют приоритеты лидера. В 1990–1991 годах Илюшин и Коржаков являлись бессловесными тенями Ельцина, но именно они вскоре взяли в руки реальные бразды правления. Лучшая услуга Навальному сегодня — открыто высказывать свое мнение об его окружении, не бояться спрашивать, кто эти люди.

В кадровой политике Ельцин руководствовался принципом личной преданности, а членам его команды и в голову не приходило спрашивать о мотивах тех или иных его кадровых решений. Кириенко сменял Черномырдина, Путин — Степашина без вразумительных объяснений. Чубайса то выкидывали, то вновь привлекали, равно как Березовского или Гайдара. Сегодня же сторонники и члены любой демократической партии должны зарезервировать за собой право вето на основные назначения, которые должны происходить с достаточной мотивировкой, гласно и консолидированно. На трибуне митинга и в президиуме съезда не должны появляться непонятные личности по неясным основаниям. Гарантией тому может послужить максимально широкое количество избираемых должностей в партиях и движениях. Лидеры движений должны проходить гласные процедуры внутрипартийных избраний и праймериз. Справедливости ради, сам Навальный поддерживает эту идею.

Ошибкой 1991-го года стало разделение управленцев из провластных структур на тех, кто успел выйти из КПСС до 21 августа, и тех, кто не пожелал ее поспешно покинуть. В результате ряды «демократов» пополнились беспринципными карьеристами, и, напротив, были отторгнуты грамотные неконъюнктурные специалисты. Сегодня же статус людей типа Кудрина остается неопределенным, и это дезориентирует тех, кто думает о своей карьере на перспективу.

Независимые СМИ, ввиду непреодолимого желания помочь Ельцину, не смогли удержаться в 1989–1991 годах в рамках объективного репортажа и разностороннего анализа. Соблазн внести лепту в создание образа народного героя оказался сильнее, толкнув медиа в мифотворчество. Юмашевская «Исповедь на заданную тему» в этом смысле ничем не лучше «Целины» и «Малой земли». Смогут ли сегодня СМИ выбрать нужную дистанцию и адекватную позицию для освещения деятельности Навального?

В те же годы внимание СМИ фокусировались на политических событиях в Москве, тогда как процессы, протекавшие в регионах, мало интересовали столичную публику. Даже происходившее в лужковской мэрии  не слишком волновало демократов, обращающих внимание только на Кремль и Белый дом. В результате провинциальные активисты были преданы, а заключение Ельциным союза с местными элитами стало закономерным шагом к тому, чтобы он отбросил провозглашаемые им принципы. Сегодня Навальный старается не забывать о том, что Россия не исчерпывается Москвой, удачно выступив на митинге в Питере, и совершив мини-революцию в Астрахани — пусть и по большей части виртуальную. Но все это пока оставляет впечатление бессистемных разовых попыток вырваться за пределы столичного гетто, точнее — Садового кольца.

Неудачная история с Ельциным показала приоритет моральных качеств лидера. Способных организаторов или талантливых ораторов немало, но в России ощущается острый дефицит нравственных авторитетов в политике. Ельцин таким человеком не стал, дискредитировав демократическое движение, равно как и ассоциировавшиеся с ним иные политики. «Прорабы перестройки» в массе своей оказались своекорыстными, суетливыми карьеристами и авантюристами, страдавшими комплексом неполноценности, который стремились преодолеть на политическом поприще. Они побаловались политикой и бесследно исчезли, ничего никому не объясняя. Пробуждающийся средний класс ждет именно нравственно безупречных представителей своих интересов — после двадцати лет цинизма и безверия. Основная проблема для Навального заключается в том, сможет ли он стать таковым.

И наконец (совсем не по степени важности), необходимо активное строительство институтов. Это то, с чем Ельцин совсем не справился в 1990-е годы. Никакие хорошие люди с благородными порывами не изменят России без кардинальных институциональных перемен. Необходима смена конституции, реформирование сверху донизу госаппарата, судебной и правоохранительной системы, развитие реального местного самоуправления и сети НГО. Есть ли у Алексея Навального продуманная система предложений в этой сфере?