В России бизнес не имеет политической Власти

Принципиальным отличием российской действительности от положения дел на Западе является влияние бизнеса на государственную Власть. Если на Западе бизнес содержит политические партии и диктует свои условия чиновникам, то в России совершенно обратная ситуация: бизнес платит налоги, но не имеет представительства в Парламенте, а это порождает произвол Властей к бизнесменам, отрицательно сказывается на инвестиционной привлекательности страны и уровни жизни людей в целом.

Принято считать, что бизнес-круги пользуются огромным, едва ли не доминирующим влиянием на процессы принятия решений в России. Но если говорить не о немногих фантастически успешных лоббистских группировках, фактически сросшихся с исполнительной властью и способных проломить ЛЮБОЕ ее решение (если угодно, это и есть пресловутые «ничего не предпринимающие предприниматели», чьи имена нечасто упоминаются в официальных СМИ), а об интересах бизнеса в целом, то картина предстает совершенно в ином свете.

Ретроспективное изучение интернет-сайта того же РСПП, самого мощного российского предпринимательского объединения, наглядно демонстрирует, что инициативы бизнеса, вообще говоря, бывают двух типов:

а) верноподданническая поддержка проектов государства с их детальным пересказом «своими словами» и рекомендациями по косметическому улучшению в рамках «социальной ответственности»;

б) более или менее масштабные добрые пожелания к правительству в стиле «а хорошо бы», на которых, впрочем, бизнес особо не настаивает. Немудрено: у самих деловых кругов реальные механизмы воплощения данных инициатив отсутствуют, а более никто исполнять их и не собирается.

Результаты подобного «лоббизма» налицо, раз уж лояльнейший глава РСПП Александр Шохин публично констатирует нарастание административной нагрузки, угрожающее стагнацией инвестиций и оттоком капитала за рубеж. Но, пожалуй, болезненнее всего оказался провал капиталистов по основному для них вопросу: в то время как в большинстве стран мира посткризисная фискальная консолидация осуществляется главным образом за счет сокращения государственных расходов, отечественный бизнес не сумел ничего противопоставить тупой и незатейливой альтернативе — правительственному решению о заметном увеличении с 2011 года налоговой нагрузки в виде социальных страховых выплат.



Сегодняшняя Россия парадоксальным образом оживляет в памяти североамериканские реалии середины XVIII века. Тогда прибывшие в Новый Свет переселенцы, прежде всего состоятельные их слои, которые были лишены прямых и косвенных избирательных прав при формировании парламента Британии, заключили, что взимание с них налогов английской короной противоестественно. Лозунг No taxation without representation («нет налогообложению без представительства!») стал одной из самых важных идейных предпосылок Войны за независимость (1775-1783), приведшей к образованию нового государства, которое, в свою очередь, повернуло всемирную историю в совершенно новом направлении и, несмотря ни на что, продолжает играть в мире ключевую роль.

Налогообложение без представительства — это суть сегодняшней российской политической системы (конечно, имеется в виду не личное депутатство, дающее его счастливому обладателю, как известно, в лучшем случае лишь временную неприкосновенность, а представительство групповых интересов). Когда Борис Грызлов отлил в граните свою знаменитую максиму о том, чем на самом деле является подведомственная ему Дума, он, пожалуй, и не осознавал, насколько близко к тексту цитирует идейного антипода нынешней российской власти Людвига фон Мизеса: «Когда правительство контролирует бизнес, парламент не может быть не чем иным, как штамповочной машинкой».

Вряд ли ведущие представители отечественного бизнеса настолько примитивны, чтобы не понимать этого. Но одновременно они не настолько смелы и ответственны перед собой и обществом, чтобы пытаться изменить такое явно неестественное положение дел. В отличие от североамериканских колонистов наше третье сословие, несущее на себе основную тяжесть налогообложения, после «дела ЮКОСа» (причина которого — именно вопрос представительства!) оказалось до смерти запугано, смирилось с подчиненной политической ролью и даже не мечтает о возвращении настоящих выборов и реальных избирательных прав, тем самым обрекая свою (покуда) собственность на подвешенность и свой (все еще) бизнес на полудохлое существование.