ГУЛАГ как инновация

По инициативе Медведева ФСИН - наше лагерное министерство - с нового года отменила режим "секций дисциплины и порядка" - СДП. Исполнилась мечта поколений советских и постсоветских з/к. Как ни странно, в среде российских правозащитников - например, во время недавних обсуждений реформы в Общественной палате - это вызвало лишь жидкие хлопки вместе с невероятной критикой: у страны мол "нет денег на замену лагерной системы тюремной" (то есть, собственно говоря, общеевропейской). Эти возражения текстуально идентичны мыслям министра внутренних дел Лаврентия Берии в 1953 году. Это требует уточнить вопрос: что значит для страны упразднение СДП?

Принцип системы СДП был прост - коррумпирование осужденных. Лагерная администрация разбивает з/к на подклассы по их отношению к "порядку и дисциплине". Казалось бы, зачем и что у них вымогать - послушания? Нет. Критерием зачисления в СДП является не конформизм, а готовность к предательству - противоестественная для нормальных людей склонность сотрудничать с наказывающей тебя системой. Зэкам-предателям лагерный режим делегировал часть своих функций по репрессированию собратьев. За это "активисту" обещаны льготы - от питания до досрочного освобождения плюс ненависть остальных з/к. В лагерях разгорается и кипит беспощадная война. Войну подогревает начальство силами "повязочников" - избиений дубинками, пыток и изнасилований "активистов", оттуда она расползается по стране. Сломанные СДП-режимом люди считались ставшими на путь исправления и достойными досрочного освобождения. Такая практика развращала все без исключения политические режимы в стране и подрывала наши социальные ценности.

У СДП как изобретения есть авторские права, срок давности которых еще не истек. Идеальную форму концепт приобрел в лагерях для советских военнопленных. Уже к концу лета 41-го года генерал-лейтенант вермахта Герман Рейнеке пришел к выводу, что его управление (по делам военнопленных) захлебывается и "нужен орган, который возьмет часть функций немецкой охраны". В знаменитом приказе от 8 сентября 1941 года (начинающемся с четкой формулы "Большевистский солдат потерял право на достойное обращение в соответствии с Женевской конвенцией") Рейнеке предлагает: "Из подходящих советских военнопленных следует образовать лагерную полицию наведения дисциплины и порядка... Члены ее имеют право в пределах лагеря носить с собой дубинки, плети и т.п.". Глава абвера адмирал Канарис резко возражал против приказа, но командующий вермахтом Кейтель отклонил возражения с чеканной резолюцией (после дорого ему обошедшейся - в Нюрнберге): "У вас солдатские представления о рыцарском ведении войны. Здесь же идет речь об уничтожении мировоззрения. Я одобряю эти меры". Запомним формулу Кейтеля - система Рейнеке опирается не на конформистов, а на деградантов-предателей с "уничтоженным мировоззрением". С освобожденными из немецких концлагерей инновацию Германа Рейнеке этапировали в лагеря отечественные, где та под разными именами просуществовала аж до начала 2010 года. Вот эту внутрилагерную "полицию дисциплины и порядка" и отменил Дмитрий Медведев. При этом и он, и новый министр юстиции, и глава ФСИН говорят о "ликвидации остатков ГУЛАГа в России". Что бы это значило?

Когда говорится о "новом ГУЛАГе" - не преувеличение ли это? Но как модель социального контроля ГУЛАГ несводим к сталинским кошмарам Лубянки и Колымы. ГУЛАГ - проекция лагерной модели на общественную в роли нормы и образца.

Идея ГУЛАГа в том, что лагерный мир есть пример для социального, а для "исправления" от преступника требуется его соучастие в репрессалиях. "Повязочник" с дубинкой, предатель и внутренний полицай - "капо", "сука", "козел" - предлагались стране в качестве идеала исправившегося, законопослушного гражданина.

Приказ по ФСИН осуждает СДП именно за "передачу осужденным полномочий по контролю", то есть делегирование права на репрессии, принадлежащего по закону тюремной администрации. Интересно, еще в приказе генерала Рейнеке "немецким солдатам запрещены издевательства, использование дубинок и плетей, что противоречит достоинству немецкого оружия (!)". То есть издевательства, требующиеся от активистов "дисциплины и порядка", в глазах наци были грязной функцией, доказывающей их расовую и моральную неполноценность. Закон для "своих" плюс силовая опричнина для "недочеловеков" - это и есть ГУЛАГ как модель внутренней политики. Вместе они составляют карательно-контрольную силовую инфраструктуру, неформальную, но действенную.

Например, та позволяла тюремной администрации использовать актив СДП для лжесвидетельств и иного давления на заключенных. А недавно, в 2006 году, ФСИН распространила свою версию протестов и бунтов в зонах - как "генеральную репетицию дестабилизации в стране", разумеется, по указке Запада. В недрах контрольно-карательного аппарата обкатывался соблазн запустить СДП-модель для подготовки показательного процесса, "доказывающего" эту версию. С лжесвидетелями из "актива", с запытанными ими "раскаявшимися" обвиняемыми... Вообразим, какой бы при этом стала атмосфера в России, да и чем вообще стала Россия.

ГУЛАГ пропускает через себя граждан, выбрасывая обратно в страну отребье, с пропускной мощностью порядка миллиона в год. От этого политика приобретала характерный двойной стандарт. Велик соблазн использовать контрольно-карательную опричнину в роли оператора, своего рода "социального палача". Естественно, эта архитектура власти исключает власть закона, о чем и генерал Рейнеке прекрасно знал. Но ведь вермахт не шел устанавливать для России rule of law!

Говоря о "правовом нигилизме", Медведев часто делает акцент на его производном характере: нигилистом является само общество, привыкшее к "норме" замещения закона активистами всякого рода. Приватизация и криминализация милиции с начала 90-х, силовое предпринимательство с постепенным перетоком контроля от криминальных к силовым иерархиям, деградация тюрьмы и воли зоны - это один и тот же процесс. Собственно, речь - о приватизации насилия. С 90-х годов такая практика стала общественно повсеместной. Новая страна попустительствовала самозаписи в бесчисленные СДП разного рода - от бандитских до лагерных, до сросшихся с ними милицейских, государственных и частных спецслужб. Сети неформального насилия ("парасиловые формирования") шли в рост, подменяя право, сужая сферу его действия и фактически вытесняя.

Опричнина "дисциплины и порядка" как социальный палач - модель управления обществом, усвоенная обществом и начавшая казаться естественной. Упразднение ее в наибольшей мере ставит нас перед проблемой: каким другим способом, кроме опричного, сможет управляться расконвоированная страна? Куда пойдет конверсия опричных форм контроля в нормальные, правовые социальные и публичные формы? Какова в этом роль правящей и других парламентских партий? Ответ не в последнюю очередь даст готовящийся в январе Госсовет.