Хазин: кризис заставит людей грабить и воровать

Известный экономист убежден, что в ближайшие три года Россия погрузится в кризис, сравнимый с тем, что был в 1993-1995 годах.

 — В 2008 году Путин называл Россию «тихой гаванью». Можно ли и сегодня так сказать о ситуации в нашей стране?
 — Как мы можем быть тихой гаванью, если мы от них зависим? Мы, скорее, очень маленький заливчик очень большого бурного моря, и мы можем только надеяться, что какое-нибудь приливно-отливное течение не сметет нас к чертовой матери. Надо понимать, что ситуация в российской экономике ухудшалась даже в 2000-е годы, а как следствие — падал и уровень нашей независимости.

Всю теорию кризиса можно описать очень коротко: на протяжении 30 лет частный спрос постоянно стимулировался, и в результате он сегодня существенно превышает тот уровень, который может быть обеспечен за счет реальных доходов населения. На Западе это стимулирование осуществлялось за счет кредитов и социальных выплат. Собственно, это и привело Европу к долгам, очень большим долгам.

В нашей стране это стимулирование осуществлялось за счет перераспределения нефтяных доходов. Но теперь механизмы этого стимулирования, которые были основаны на постоянном снижении стоимости кредита, перестали действовать. Вот это и есть проблема. У нас спрос неминуемо будет падать, а как следствие — и производство. Все это скажется на доходах. Падает производство, а следом и доходы.

Кризис будет длиться очень много лет. Теоретически он мог бы пройти быстро, если бы в 2008 году экономику не стали заливать деньгами.

— Если бы не стали вкачивать деньги, то экономика бы быстрее очистилась от плохих активов?
 — Да, они бы просто умерли. Но в результате мы бы долго барахтались на дне, была бы величайшая депрессия. А сегодня мы просто этот спад замедлили. Не исключено, что из-за этого он будет более глубоким.

— Вы говорите о том, что кризис будет глубоким и дальше ситуация будет только ухудшаться. Но с другой стороны, не так давно министр финансов Силуанов заявил, что в этом году бюджет может получиться в итоге бездефицитным.
 — Да, пока нефть растет. А кто сказал, что это будет продолжаться и завтра? У нас же такое уже было в 2007 году. Я просто помню, как те же самые представители Минфина и всех остальных министерств и ведомств орали весной и летом 2008 года: «Мы тихая гавань. Нас не коснется мировой кризис!». В результате падение у нас было очень сильным.

— Можно обрисовать, как будет выглядеть кризис для рядового россиянина? Он будет в большей степени похож на 1998 или на 2008 год?
 — Скорее, на 1993–1995 годы. Зарплата сокращается, с работы увольняют, новую не найти, в результате растет количество разбоев и грабежей. Представьте такую ситуацию: молодой брокер, которого уволили, приходит домой, а там жена и двое детей. Ему супруга и говорит: «У нас дети не кормлены, потому что денег нет. Вот пока ты денег не принесешь, еду для детей не купишь — я тебя домой не пущу». И захлопывает дверь. И что ему остается делать? Он берет молоток, идет в соседний подъезд и ждет первого человека, которого ударяет по голове, вынимает из кошелька деньги и бежит покупать еду своим детям. Я даже не могу его ругать, потому что защищать своих детей — это биология, это сильнее, чем любые социальные запреты. И это вина государства, что оно ставит людей в такие условия. Мы чуть-чуть не попали в это в 1998 и 2008 годах. Но сейчас очень высока вероятность, что все пойдет именно по описанному выше сценарию. Дай бог, чтобы этого не было, но гарантий я уже сейчас не дам.

— В своем выступлении на конференции в Екатеринбурге вы говорили, что в кризис надо вкладывать деньги в развитие бизнеса, чтобы наращивать долю рынка. Речь идет только о собственных средствах или заемные тоже подойдут?
 — Вы знаете, в условиях кризиса возвращать займы становится все труднее и труднее. Если вы, условно говоря, работаете в западной компании, получаете большую зарплату и у вас есть «золотой парашют», тогда смело можете брать кредит на квартиру или машину. А если вы рядовой сотрудник российской компании, зарплату получаете в конверте, то я бы не рискнул брать кредит. Аналогичная ситуация и с бизнесом.

— На той же конференции вы сказали, что руководители должны учиться управлять бизнесом по-новому — мыслить в парадигме не растущего все время рынка, а падающего. Можете привести пример: вот раньше принимали такое решение, а теперь надо принимать такое решение?
 — Раньше логика была такая: нужно брать как можно больше кредитов, чтобы продавать как можно больше, потому что спрос все время рос. Сегодня ситуация другая: вы должны захватывать рынок, предлагать тем людям, у которых еще остался платежеспособный спрос, как можно более дешевые товары. Такую схему можно обеспечить за счет длинных заемных денег, например. Но у нас даже руководитель ВТБ уже говорит: «Ребята, что делать? У нас нет длинных денег, мы не можем выдавать длинные кредиты». Разумеется, не можем. Во всех странах мира центробанки печатают деньги, например, ЕЦБ напечатал триллион евро на три года для банков. В нашей стране Центральный Банк не печатает денег для банков. В результате мы в принципе не можем выиграть конкуренцию с внешним производителем. Иными словами, наше экономическое руководство делает все, чтобы российского бизнеса не было. Называйте это как хотите.

— А каким образом можно стимулировать предложение длинных денег?
— В первую очередь надо изменить кредитно-денежную политику. Суть не в том, чтобы печатать деньги, а в изменении модели. У нас сегодня можно, не увеличивая количество наличных денег, делать кредитную эмиссию. За счет этого увеличить количество денежной массы можно в 2,5 раза без инфляции. Геращенко увеличил денежную массу с 1999 по 2003 годы в десять раз, а инфляция при этом падала. У нас сегодня объем кредитов по отношению к ВВП меньше 40%, а норма — 100%. И тогда у наших банков появятся длинные деньги и возможность кредитовать производство.

 — В ближайшее время Россия официально вступит в ВТО. Но есть такое ощущение, что никто толком и не знает, как это скажется на наших предприятиях. Мы выиграем или проиграем от ВТО?
 — Вы знаете, это вопрос очень сложный, потому что я не знаю, что будет с ВТО через 2–3 года. У нас есть семилетний переходный период. Вообще говоря, нам, конечно, будет очень трудно защищаться от импорта. Об экспорте я вообще молчу. Чтобы что-то экспортировать, нужны довольно значительные деньги, которых нет. Кроме того, поскольку спрос падает, будет жуткое давление со стороны уже существующих предприятий. Меня все время поражают наши либералы, которые говорят: «Мы должны создавать условия для иностранных инвестиций». Ребят, сегодня в мире загрузка мощностей по отдельным отраслям от 60% до 90%. Иными словами, какой идиот на падающем спросе будет вкладываться в создание новых мощностей? Намного проще и дешевле загрузить уже существующие. Именно поэтому я не очень позитивно оцениваю наши перспективы. Но думаю, что через два-три года протекционизм возьмет свое.