Второе пришествие Путина

Совсем немного времени осталось до инаугурации президента России, но среди экспертов до сих пор нет единства мнений о том, какими будут приоритеты внешней политики России применительно к постсоветскому пространству. Приднестровье? Нагорный Карабах? Евразийский интеграционный проект? Сумеет ли Россия, во внешнеполитическом потенциале которой сомневаются многие западные аналитики, отстаивать собственные интересы сразу на нескольких ключевых направлениях, в сфере энергетики, безопасности, soft power?

Если в эпоху раннего Путина у нас появились новые союзники в лице нефти и газа, то сейчас может оказаться, что и этих чудесных «партнеров» будет недостаточно для того, чтобы сохранить остатки российского влияния в тех регионах, которые сам Путин обозначил как зону российских интересов.

Что мешает России? Кто-то из экспертов считает, что, как и прежде, главное препятствие – это отсутствие четкой и внятной стратегии, отталкиваясь от которой мы могли бы более последовательно отстаивать собственные интересы, в том числе по такому больному вопросу, как защита прав русскоязычного населения и сохранение русского языка в качестве главного инструмента межнациональной коммуникации в странах СНГ. Другие эксперты полагают, что главная проблема российской внешней политики на любом направлении, не только в отношениях со странами СНГ, заключается в том, что мы пытаемся реализовывать собственные амбиции, которые на самом деле не подкреплены реальными возможностями. Пытаясь объяснить свои неудачи в Центральной Азии и на Южном Кавказе негативным вмешательством внерегиональных сил, мы снимаем с себя ответственность за собственные огрехи и провалы.

Ну, например, мыслима ли ситуация, в которой решения принимаются одновременно несколькими центрами силы, и каждый из этих центров, совершенно не сообразуя с государственными интересами, пытается гнуть собственную линию, считая победой не укрепление российских позиций, а неприятности, доставленные своим конкурентам из соседних зданий или даже соседних кабинетов?

После событий в Абхазии 2004 года казалось, что подобные пороки системы изжиты, но вот наступил год 2011, и в Южной Осетии мы увидели нечто похожее. Когда некоторые интернет-издания «смаковали» проблемы, возникшие вокруг многострадальной республики.

Полицентризм в принятии решений и выборе инструментов их реализации, безусловно, вреден для российской внешней политики. Но еще более он губителен в отношении Евразийского интеграционного проекта, который уже сейчас объявили главным путинским ноу-хау, с которым он возвращается в Кремль. Тем не менее прошедший в Москве саммит ЕврАзЭС показал обратное. Легкого успеха у российских интеграционных инициатив, скорее всего, не будет. Согласовать интересы Кремля с позицией Минска и Астаны – вовсе не такая простая задача.

Поспешность и попытки решать вопросы наскоком, в данном случае, едва ли, сработают. Вместо того чтобы обеспечить нормальное информационное сопровождение «проекта столетия», выбран совершенно иной вариант - с небывалым усердием строить политические надстройки Евразийского проекта (партии, ассамблеи, движения и пр.), что важно и интересно, но никак не может по срокам опережать процессы в экономике, где пока что у Евразийской интеграции больше проблем, нежели успехов, особенно в отношении малого и среднего бизнеса.

Однако обозначив известный российский вопрос «кто виноват?» мы также должны ответить на вопрос «что делать?»