Максим Шевченко: о русско-кавказском вопросе

На модерации Отложенный

«Возвращение русских на Кавказ» — более демагогической, помпезной, пустой, и, одновременно, громыхающей опасными и скрытыми смыслами фразы трудно придумать.

За этой болтовнёй, столь ловко оборачивающейся на языках наших чиновников и начальников, изображающих из себя русских патриотов, скрывается слишком многое. Вспомним главное…

Здесь и мучительная для всех проживающих в регионе (и для русских, не в последнюю очередь) память о двухсотлетней с лишним кавказской войне — стальном, пороховом, кровавом наползании огромной Империи на прикавказские степи, кавказские горы и закавказские долины и нагорья — почти до Персидского залива, до земель Шумера и Аккада.

Наползании по трупам местных народов, объявлявшихся на их же родных землях «разбойниками» и «ворами», заслуживающими самого жесточайшего обращения. По пепелищам их аулов и городов, по разорённым их святым местам, по вырубленным их лесам и вытоптанным их полям.

Наползании по искалеченным судьбам лучших представителей русского образованного класса, грезивших свободами и правами, но сосланными на Кавказ за подобное вольномыслие — быть палачами и карателями. И жизням сотен тысяч безымянных и безграмотных, забритых в солдатики крепостных, храбрых и жестоких в своей крестьянской простоте служебного тягла.

Здесь и казачья привольная жизнь, подломленная всё той же германо- и франкоговорящей российской Империей в монархический загон, из которого часть казаков — некрасовцев, запорожцев, староверов — аж в Персию и Туречину или к Шамилю уйти были рады, лишь бы не гнуть шею под петербургское ярмо.

Здесь и гражданская война 18—20 годов, истребившая казачество Терека, Кубани, Дона, Сунжи, Кумы и многая, многая ещё кого, а выжившим опять оставившая только чужбину: «уходили мы из Крыма среди дыма и огня, я с кормы всё время мимо в своего стрелял коня…».

И коллективизация, поднятая целина, будь она проклята, с последовавшим жутким голодом и расстрелами, чистками, репрессиями, раскулачиваниями и расказачиваниями…

Дальше в голову лезет война, и немногие пережившие 20—30 годы казаки Северного Кавказа, Дона и Кубани, в массовом порыве вставшие под немецкие знамёна вслед за прославленными своими вождями генералом Красновым и атаманом Шкуро.

А после казачьи, русские обозы, уползавшие с Дона, Кубани, Кавказа вслед за немцами.

И другие обозы-эшелоны — с чеченцами, ингушами, карачаевцами, балкарцами, греками, турками — потянувшиеся на восток, в мир «изучения» этими народами русского языка и культуры под неусыпным надзором офицеров МГБ.

А после лет двадцать пять относительных спокойствия и развития, строительства заводов, институтов, электростанций, школ, больниц, военных городков. Сотни тысяч молодых ребят и девчонок со всего необъятного СССР, ехавшие с удовольствием жить и работать во всесоюзную здравницу — Кавказ. Туризм, «кавказская пленница», шашлык-машлык, цеховик-маховик, помидор-мамидор…

Многие из них никакими русскими и не были (хотя русских всё-таки было большинство). Украинцы, белорусы, молдаване, армяне, корейцы, татары, евреи, даже таджики порой — все они, как «некавказцы», именовались «русскими». И по советской беспечности и покорности смирялись с этим (начальникам так отчитываться проще, а сам-то человек всегда знает, кто он и откуда).



А потом пришёл ельцинизм, а с ним бандитизм, и национализм, и разорение, и разруха, и война, и бомбардировки, и обстрелы, и зачистки, и нищета, и фильтрационные лагеря, и менты, и террор, и религиозный фанатизм — мир перевернулся и уже не стал прежним. Как сказано в христианском Писании: «Ибо не все мы умрём, но все изменимся…».

Так и случилось. Все мы изменились — только государственная Система, машина по перемалыванию жизней, судеб, душ и тел — неизменна.

Это чудище, которое, как напоминал Радищев: обло, озорно, огромно, стозевно, и, лаяй по-прежнему от нас — русских и нерусских — чего-то хочет, всё не даёт нам самим договорится между собой, решить сложные вопросы прошлого, настоящего и будущего, не торопясь, и в ладу друг с другом.

Даже слепому ясно, что русские на Кавказе — это, прежде всего, все «некавказцы». То есть не только, собственно, русские, но и все, кого я перечислял выше — приехавшие, неместные.

И делятся они на четыре большие и неравные части:

- Связанные с землёй, живущие за счёт её обработки и эксплуатации;

- Связанные с промышленностью (разорённой и уничтоженной), наукой (униженной и оскорблённой), социалкой (деградировавшей и нищей);

- Связанные с армией и её инфраструктурами (тут секреты, коих касаться боимся — как заглядывать за высокие заборы Ханкалы);

- Связанные с бюрократией, начальством разных уровней и ментами с прочими «внутренними» силовиками, в просторечии именуемых «фэсами» (цветущими и пахнущими);

Кого намерены возвращать на Кавказ высокоумные начальники из Москвы, которым лишь бы слово молвить, а дальше хоть трава не расти?

Если первых, так они делят с кавказцами все тяготы жизни, сопротивляясь коррупции, рэкету, бандитизму, произволу, беспределу, насилию, терроризму и цапковщине.

Между ними и кавказцами нет противоречий. Разве что на рынках и пастбищах. Противоречия эти при нормальном суде и арбитраже решались бы внятно и безболезненно. Но ни суда, ни арбитража — все уповают на Хлопонина и его заместителей — авось приедут, да рассудят, да разберут…

Если вторых — так всё разорено и дикие планы по строительству заводов в Ингушетии или курортов в горном Дагестане (от Махачкалы проезжаешь несколько блок-постов — федеральных и лесных, потом направо и в гору, на лыжах кататься), хороши только в Москве. Да и зачем они «русским», уехавшим от ужаса девяностых и начала двухтысячных за тридевять земель?

Если речь о третьих (армейских), то даже простая колонна с Ханкалы, доехавшая до Карабудахкента, вызвала переполох и пересуды! Это вряд ли эффективный и приемлемый способ «возвращения русских на Кавказ» — хотя и романтичный в сознании некоторых московских администраторов, начитавшихся, очевидно, рассказов Максима Максимыча.

Таким образом, остаётся нам… Правильно! Четвёртая категория — бюрократия, менты и «фэсы» — которые и будут, должно быть, по мере всецелого укрепления госаппарата и усиления антитеррористической деятельности, переселяться на Кавказ. Под них и готовится и затачивается озвученная программа. Потому что больше не под кого, выходит…

Так что, русские, с возвращением вас!

Анна Каренина трейлер