Все равно сгорит. Пожар в музее Царицыно

"В кресле качалке сидит пожарник, с улыбкой наблюдает за всем. На вопрос, почему не тушат, говорит - он все равно деревянный, все равно сгорит". Свидетельство очевидца пожара

В ночь со 2 на 3 января в Москве сгорело одно из немногих оставшихся в городе деревянных зданий XIX века - дача Муромцева. В двухэтажном доме номер 3 по улице 5-й Радиальной когда-то Иван Бунин познакомился со своей будущей женой, в нем бывали Венедикт Ерофеев, художник Константин Васильев, режиссер Борис Юхананов и другие известные представители творческих кругов. Богато прожитая, закончилась история дома по-московски пошло: пожар уничтожил здание целиком, потому что его просто не стали тушить.

Первым пожар, возникший в нежилой комнате на первом этаже, заметил один из пяти находившихся в доме жильцов Даниил Котилевский. Благодаря ему всем остальным, в том числе трем маленьким детям и беременной женщине, удалось спастись, однако потушить огонь своими силами жильцы не смогли. Удивительно, впрочем, не это, а то, что в этом не преуспели и очень быстро приехавшие пожарные, которые, по словам очевидцев, сделали свою работу, так сказать, наоборот.

О работе пожарных Котилевский отзывается в таких выражениях, воспроизвести которые целиком не позволяет формат нашего издания. Судя по описанию их действий, они сделали все для того, чтобы небольшой очаг размером метр на метр разгорелся, и огонь уничтожил весь дом. То же самое рассказал еще один жилец дома, хранитель созданного собственными силами музея старого Царицыно Николай Болдырев. "Дым шел из окна одной квартиры. А мы не забирали ни вещи, ни деньги, потому как были уверены, что сейчас зальют и потушат. Но нет, они зашли в дом и зачем-то выбили все стекла", - поделился он.

В своем блоге Котилевский с уверенностью утверждает, что дом сожгли - мнение, которого придерживаются все его жильцы. "Все было сделано настолько грамотно, что я так и не смог выявить очаг! Я с самого момента возгорания находился там, и не мог выявить очаг, огонь шел из под стены, он шел внутри стены, там где нет никакой проводки и никаких печных коммуникаций. Он просто пытался вырваться из места в котором практически нечему гореть", - пишет он.

Пожарные отличились не только по профессиональной части. Болдырев рассказал, что, все-таки потушив порядком разгоревшийся пожар, они увезли с собой часть экспонатов музея, в том числе дореволюционное кресло-качалку, облюбованное одним из пожарных, и старинный австрийский микроскоп. "Очень обидно будет, если он сдаст его в цветмет: там латуни несколько килограмм", - посетовал Болдырев по поводу микроскопа. Жильцы не без труда, но подали в ГУВД Москвы заявление о мародерстве.

Несмотря на столь серьезные обвинения в адрес пожарных из уст жильцов - не просто высказанные, но растиражированные сразу несколькими крупными газетами - никакой официальной реакции на них пока нет. По свидетельству корреспондента "Российской газеты" Екатерины Добрыниной, уехав, пожарные заботливо оставили гидрант, с помощью которого сын Никиты Болдырева Кирилл утром 3 января гасил вспыхивающие на пепелище очаги.

Примечательно, что пожар в доме случился не когда-нибудь, а в первые дни новогодних праздников, когда активность СМИ и масштаб их аудитории значительно уступают обычным.

Во многом благодаря участию блогеров, взявших на себя роль проводников информации, дачу Муромцева до сих пор не снесли, хотя обещали жильцам сделать это еще 11 января. Друзья жильцов привезли к дому бытовку, в которой оборудовали временное жилье, а люди, узнавшие о случившемся из блогов и интернет-СМИ, приносили еду и теплые вещи.

Странным образом добровольную помощь мешали оказывать сотрудники милиции: 5 января на место пожара прибыл автобус ОМОНа, бойцы которого не пускали пытавшихся помочь к дому. Когда привезли бытовку, милиционеры долго не давали выгрузить и поставить ее, никак не объясняя причин своих действий. Ситуация разрешилась только тогда, когда на место приехали съемочная группа "Вестей" и директор Института прав человека Валентин Гефтер. После их появления милиция ретировалась.

Ущерб, нанесенный пожаром музею, оценить сложно, так как многие экспонаты вмерзли в лед. Пытаясь их спасти, жильцы растапливали лед с помощью тепловой пушки. Пока удалось извлечь невредимыми автографы Венедикта Ерофеева, который в последние годы жизни не мог говорить и общался с друзьями посредством записок. Также уцелели икона-складень, пережившая пожар 1812 года, телефонный аппарат Сергея Муромцева и его пишущая машинка. В музее хранился и автограф черновика первой конституции России, однако он пока не найден.

По мнению жильцов, на месте дачи Муромцева московские власти хотят устроить стоянку для уборочной дорожной техники - соответствующее разрешение было выдано префектом Южного округа Москвы Юрием Булановым еще в октябре 2007 года. Заместитель директора музея-заповедника "Царицыно" Ирина Маркина, однако, информацию о планах по строительству стоянки не подтвердила. Более того, по ее словам дача Муромцева включена в перечень строений, которые предлагается внести в список объектов культурного наследия и взять под государственную охрану. После пожара депутаты Мосгордумы во главе с Андреем Клычковым и историки также обратились к властям с предложением провести реставрацию сгоревшего здания.

Заново выстроить дом жильцы готовы и своими силами. Прискорбно лишь то, что история дачи Муромцева симптоматична для города, в котором с незавидной периодичностью горят даже дома, культурную значимость которых никто не оспаривает. Пожар в доме Быкова, построенном Львом Кекушевым, и сгоревшие палаты Гурьевых в Потаповском переулке - свежие в памяти эпизоды, пополнившие кладбищенский список архитектурной истории Москвы. Как ни борются с этим "Архнадзор", MAPS и подобные им организации, ситуация не меняется. Хотя в 2009-м дома еще пытались тушить.

В отличие от большинства утраченных за последние годы московских домов, Дача Муромцева была не архитектурным памятником - это был памятник людям, человеческой духовности и свободе, навсегда ушедшим в прошлое, которое было искусственно стерто с карт и вычеркнуто из кадастровых архивов. Уборочная техника, не доехав до места, выполнила свою задачу: вдохновлявшая Бунина липовая аллея, память его встреч с Верой Муромцевой, Веничка Ерофеев, из окон дома оглядывавший в бинокль очереди в близлежащих магазинах, - все это оказалось совершенно лишним и никому не нужным атрибутом времени, которого никогда не существовало.