Рейтинг Путина испытывает стремительную "лукашенизацию"

Приключения рейтинга № 1 накануне развязки были описаны задолго до социологического опроса проекта «Открытое мнение», в соответствии с которым этот рейтинг отстает от 50 процентов примерно на величину статистической погрешности. Задолго до Болотной и в относительной отдаленности от нее. Описаны они были по-белорусски, то есть на просторечном диалекте, называемом в народе трасянкой, которую прославил изъясняющийся на ней белорусский президент.

На трасянке вообще написана довольно большая часть новейшей постсоветской истории. Кто теперь вспомнит, кто был подлинным создателем оборота «вертикаль власти»? Именно Лукашенко положил его в основу жанра. Поначалу он на бывшей одной шестой части суши у одних вызывал оторопь, у других смех. Но очень скоро он стал повсеместно привычным и совсем не смешным.

Модель, построенную в этом жанре, называют по-разному. Теперь, когда рейтинг главного кандидата страны будто бы превратился в сплошную интригу и романтики считают дни до победы, определение можно дать почти с математической точностью.

Жанр называется «50 процентов против аутсайдеров».

Цифры «Открытого мнения» полезно изучать вместе с вполне предсказуемыми анонсами ВЦИОМа, по которым Путин легко набирает свои 55 процентов. И одновременно поглядывать в данные белорусских социологов, которые уже больше 10 лет не являются в Белоруссии никаким открытием.

Ведь, как они всегда говорили, рейтинг Лукашенко уже много лет в самые ответственные моменты балансирует между победой в первом туре и необходимостью второго. Ближайшие преследователи не поднимаются выше 6—8, максимум — 10—15 процентов. Но навязчивость сходств этим не ограничивается, в связи с чем появляется подозрение, что это тоже логика жанра. Кто голосует за Путина в 2012 году? Наивысшая готовность — в возрастной группе старше 55 лет: 56 процентов против 42 и 48 процентов соответственно в «молодой» и «средневозрастной» группах. Столь явная зависимость избирательских симпатий от возраста — обычное дело для Зюганова (и опрос «Открытого мнения» это в очередной раз подтверждает), это естественно для Миронова, который агитирует с предельной адресностью. Путин прежде до адресности не опускался, и это можно было считать одним из самых надежных знаков его неуязвимости. В группе респондентов с высшим или неоконченным высшим образованием доля сторонников Путина не превышает 40 процентов — против 53 процентов в группе тех, кто свое образование ограничил средней школой. В опросе не было уточнения места проживания. Но что-то подсказывает: свою поддержку премьер-министр наверняка черпает в сельской местности и в небольших городах, смирившись с нарастающим холодом столиц. В Минске Лукашенко проигрывает вчистую, и давно.

Конечно, о полной лукашенизации рейтинга говорить рано.

Но здесь важен сам процесс и рамки, в которые он уверенно движется. Коллизия «50 процентов против остальных аутсайдеров» вместе с прописанными избирательскими профилями сама по себе становится лицом режима. Вознесенный однажды волной обстоятельств, счастливчик все обустраивает таким образом, что отсутствие реальных альтернатив и как бы комичность любой оппозиции становится процессом самовоспроизводящимся. Но тем временем рассеиваются постепенно и чары единственного из единственных. Этот процесс поначалу лениво охватывает молодых, образованных, энергичных, обходя стороной сонную провинцию, заводчан и пенсионеров. Их как раз и выходит то ли немного больше 50 процентов, то ли немного меньше. Их обладателя они не любят, но альтернативы по-прежнему нет.

Это — и итог, и форма существования, которая может продолжаться довольно долго, а всеобщая привычка к тому, что дело обстоит так, как обстоит, становится новым двигателем самовоспроизведения. Это тот случай, о котором знатоки корпоративной практики уверенно говорят: кто владеет половиной, тот владеет всем.

В отличие от Путина Лукашенко живет под аккомпанемент протестующей площади с первых дней своего политического счастья. Правила и критерии, которыми он руководствуется в отношении к ней, мечась от омоновской неистовости к насмешливой пренебрежительности, убедительно не сформулированы. Но, как выясняется, и то и другое ему каждый раз сходит с рук. Может, именно потому, что он очень хорошо знает: около 50 у него есть и так, что на самом деле не оспоришь, а сколько надо, он допишет — в зависимости от настроения.

И что остается протестующим, кроме неустанного перформанса? Власть реагирует так, как и должна реагировать при такой социологии, — нервно, прямолинейно и предсказуемо. В Минске на 10 суток арестован организатор акции, в ходе которой против наблюдаемой действительности протестовали расставленные им плюшевые игрушки. «Игрушко митингуэ» — действительно смешно. Протест становится приколом, и к этому прискорбному факту тоже довольно скоро все привыкают. Лукашенизация рейтинга и не должна быть полной. Однажды в Минске оппозиция очень верила: у Лукашенко то ли 50 с плюсом, то ли 50 с минусом — чем черт не шутит, надо собрать побольше площадь и добиться-таки второго тура. Площадь собрали. А Лукашенко, вопреки расчетам, логике и, казалось бы, чувству меры, объявил: 85! Именно ту победу он назвал «элегантной». Он мог себе это позволить — видел, как, опустив глаза и все поняв, спускалась оппозиция со своей трибуны. Путин так не может. Другая площадь, другая страна, другой, между нами говоря, масштаб личности. Проблема только в том, что ему этого — 85 процентов — и не надо. Хватит и 55-ти.