Конец японского атома

Энергетика Страны восходящего солнца на перепутье. Катастрофа на электростанции «Фукусима» показала опасность атомной энергетики в перенаселенной стране. Однако переориентация с АЭС на тепловые электростанции помимо значительных капитальных затрат потребует серьезного изменения экспортной политики. Для поддержания нынешних объемов генерации стране потребуется 52 млн тонн сжиженного природного газа (СПГ) в год. А это 29% мирового потребления газа. О том, какую роль могла бы сыграть Россия, рассказывает доктор политических наук, главный научный сотрудник Института США и Канады РАН, профессор МГИМО МИД РФ Александр Панов.

Кабинет премьер-министра Есихико Ноды установил 40-летний срок службы для АЭС, после чего все они должны быть закрыты и демонтированы. Полный отказ от атомной энергетики в пользу тепловой потребует от Японии импорта больших объемов сжиженного газа, и Россия могла бы претендовать на то, чтобы покрывать значительную долю ее потребностей поставками энергетического сырья.

– Александр Николаевич, какие направления сотрудничества могли бы способствовать развитию экономики наших стран? И какие препятствия стоят на пути его развития?

– В последнее время появились свидетельства о том, что заинтересованность японского правительства и бизнеса в отношении России существует. Однако ответная реакция с российской стороны очень вялая и часто выглядит как негативная. Это происходит на переговорах разного уровня. Примеров много: Япония приняла решение покрывать до 40% своего энергетического рынка поставками энергоресурсов из России. В настоящее время доля российских энергопоставок чуть меньше 10%.

Это санкционировано министерством иностранных дел Японии. Представители бизнеса во время переговоров подтверждают такое решение. Но Россия оказалась не готова. Проблема в том, что у нас этих энергоресурсов нет.

После катастрофы на «Фукусиме-1» председатель правительства Владимир Путин собрал всех, кто отвечает за энергетику и экспорт топлива, предложив найти ресурсы для помощи Японии. Но оказалось, что поставлять-то нечего! Все, что добывается, уже распределено, подписаны контракты на несколько лет вперед. Смогли набрать лишь небольшой объем газа для поставок в Японию. В отличие от нас моментально отреагировали Катар, Индонезия, отправив большой объем газа в Японию.

Мы говорим, что готовы идти в АТР с ресурсами, но свободных ресурсов нет. Не просматривается ввод в строй в ближайшей перспективе новых месторождений. Начинается работа над проектом «Сахалин-3», к которому были готовы подключиться японцы, но их не взяли. «Газпром» в этот проект взял китайскую государственную корпорацию. Возможно, придет BP.

Японским компаниям было предложено участвовать в строительстве газопровода с Ковыктинского месторождения. Они готовы финансировать этот проект в том случае, если им дадут долю, пусть даже небольшую, в самом месторождении. Но решено, что месторождение будет полностью контролироваться российскими компаниями. На таких условиях участвовать в строительстве инфраструктурного проекта японцы отказались.

Помимо этого японские бизнесмены долгое время предлагали участие в двух угольных проектах в Сибири, но было сказано, что их участие в этих проектах тоже не предусмотрено. Остается один проект, к участию в котором их допустили. Это НПЗ в районе Владивостока.

Аналогичная ситуация в свое время сложилась с южнокорейской компанией. Они активно начали разработку месторождений нефти и газа в районе Камчатки, вложив больше 100 млн долларов. На этом все закончилось. Неоднократно на разных уровнях ставился вопрос о таком странном подходе.

Есть и другие примеры, в частности, освоение меднорудных месторождений, которые контролирует российская компания МЕЧЕЛ. Японская компания готова была финансировать строительство железной дороги для вывоза медного концентрата, которую комбинат не может построить самостоятельно. В настоящее время руда вывозится автотранспортом, а это неэффективно. Условия японского участия предполагали получение 10-15-процентной доли в уставном капитале проекта. Предложение отвергли, и железная дорога до сих пор не строится.

Японцы предлагают инновационные технологии по энергосбережению. Есть и другие проекты, в частности, сельское хозяйство. Японские фирмы готовы взять в аренду землю для производства биотоплива. На Дальнем Востоке много неосвоенных земель, но на все обращения они получают отрицательный ответ. Японские компании начали инвестировать в организацию производств в России.

Не так давно под Ярославлем открыт завод по выпуску экскаваторов, строится сборочный завод на Дальнем Востоке.

В советское время модернизация нефтеперерабатывающих заводов шла за счет поставок оборудования и технологий из Японии. Сейчас наступил очередной этап их модернизации, и это может стать одним из направлений взаимовыгодного сотрудничества. Следует учитывать и тот факт, что многие производства выводятся из Японии и переносятся на территории других стран. А у нас нет программы действий в этом направлении.

Мы постоянно говорим, что надо разрабатывать ресурсы, модернизировать производства, но иностранный капитал в эти секторы экономики не допускается. В то же время российские компании идут на зарубежные рынки, и их охотно там принимают. Но когда в Россию приходят иностранные инвесторы, им тут же создаются разные препятствия.

Причина видится в том, что наш бизнес, нередко монопольный, не заинтересован в том, чтобы приходили иностранные инвесторы, которые приносят конкуренцию. Кроме того, участие сторонних иностранных партнеров требует прозрачности и открытости бизнеса, коррупционные схемы здесь не пройдут.

Развитие Дальнего Востока тормозит также криминальная обстановка. Это отмечал в своем выступлении Владимир Путин. Ждать, что иностранные компании будут в этих условиях делать инвестиции, не приходится. Без открытости этот регион развиваться не сможет.

– А не сдерживает ли развитие отношений с Японией территориальный вопрос?

– Территориальный вопрос не играет никакой роли. У нас это стало своего рода отговоркой. Когда у японцев есть заинтересованность, то они на территориальный вопрос внимания не обращают. Можно в качестве примера привести опыт Советского Союза, который активно сотрудничал с этой страной в 70-е годы, когда осваивались лесные ресурсы, угольные месторождения, строился порт «Восточный». Вкладывались огромные средства в поиск нефти и газа. Проект «Сахалин» был с участием Японии. А советское руководство вообще отрицало существование территориального вопроса. А сегодня нужна позитивная реакция с нашей стороны.

– Какие существуют особенности ведения бизнеса с японскими партнерами?

– Во время встреч с российскими бизнесменами нередко приходится слышать, что с японцами сложно работать. Дело в том, что российские предприниматели плохо знают японский рынок, пробиться на который очень сложно. Кроме того, российские деловые круги не знают, как вести переговоры с японцами, как понимать подтекст того, что они говорят. Если японцы во время переговоров говорят, что они обсудят данную проблему, то это означает отрицательный ответ. Российские компании в массе не владеют культурой ведения переговоров.

В Японии другая структура и переговорного процесса, и процесса принятия решений. Первые лица часто решений не принимают, это дело сотрудников среднего уровня. А российские компании пытаются выходить только на руководителей высокого уровня. В процессе переговоров японцы очень внимательно следят за тем, чтобы ответили на все их вопросы, пытаются понять, действительно ли перед ними серьезный партнер. Но в том случае, если решение принято и они видят, что это реальный проект, то никаких сбоев в его реализации не будет. Это показала практика наших отношений.

– Готовы ли предприятия малого и среднего уровня прийти на российский рынок?

– Малый и средний бизнес боится идти в Россию. В начале 90-х годов очень активно на Сахалине, в Приморье, в Хабаровском крае открывались представительства японских компаний, создавались предприятия. Пока прибыли не было – они существовали. Но стоило появиться прибыли – всех предпринимателей выдавили. Естественно, они ушли, и теперь их заманить очень трудно.

Крупные корпорации более защищенные, но их не пускают. При этом все тормозится на федеральном уровне. На данный момент нет ни одного крупного проекта разработки ресурсов в Сибири и на Дальнем Востоке, в котором могли бы проявить себя японские корпорации. Остается только Владивостокский НПЗ, в модернизации которого возможно участие японских компаний.

Политика закрытости не дает возможности дальневосточному региону динамично развиваться. Задача руководства федерального и регионального уровня – показать иностранным инвесторам понятные, взаимовыгодные условия работы. Есть надежда, что вступление в ВТО неизбежно должно привести к улучшению инвестиционного климата в нашей стране.