Какая десоветизация нужна России?

И от самых ненужных, казалось бы, вещей может быть польза. Мне, например, трудно представить себе менее полезную — во всех отношениях — вещь, нежели партия «Яблоко», которое, впрочем, и не «л», и не «б», а теперь даже и не «я». Вот уж от кого ждать было решительно нечего, опять же во всех смыслах. Так думал не один я — и просчитался. Потому что обновлённая — в смысле избавления от отца-основателя, в последние годы, впрочем, занимавшего в «Яблоке» место червяка — партия вдруг взяла да и выдвинула в высшей степени любопытную инициативу. Которая, при всей своей внешней абсурдности, заслуживает внимание хотя бы в качестве повода для одного небезынтересного разговора.

Я имею в виду идею официального осуждения большевизма и сталинизма, а также поднятие вопроса о восстановлении правопреемства РФ с Российской Империей, уничтоженной в 1917 году.

Первая реакцию любого нормального человека, помнящего перестройку — «опять они за своё». В самом деле, тема «сталиниских преступлений» в незабвенном исполнении коротичевского «Огонька», особенно в сочетании с той ламбадой, которая началась после этого, звучит очень уж фальшиво. А уж глядючи на нынешнюю властушку, которая являет собой на редкость гармоничное сочетание всего худшего, что было при застое и при борис-николаиче, хочется целовать портрет вождя народов в самую щёточку усов. Повторяя умильно — «при нём порядок был».

Реакция это понятная. «Антисоветчина» в коротичевско-огоньковском варианте и в самом деле лжива и отвратна. Более того — если приглядеться к этому идеологическому продукту, то замечаешь, что она специально такова. Это нечто вроде сладкого сиропа с намешанным туда рвотным порошком и пургеном: сначала глотается на ура, а потом тошнит и несёт. Причём рвотное и пурген добавлялись туда сознательно — чтобы «больше этого не хотели», во всяком случае люди вменяемые.

Если же поставить вопрос не о «перестройщине» — давно выблеванной — а о нормальной, неистеричной, а, главное, неидеологичной десоветизации российского общества, то выяснятся интересные подробности.

Во всех постсоциалистических странах проводился комплекс мер, направленных на демонтаж социалистических институтов. Делалось это не из ненависти к «коммунизму», а по простой, прагматической причине — ровно по той же самой, по которой здание, на месте которого собираются построить другое, сначала ломают. Можно не испытывать никакой ненависти к старым стенам и коньку на крыше. Просто место понадобилось для другого здания. И старое надо, извините, демонтировать. Причём, если стройка серьёзная, то приходится выковырывать и фундамент. Не говоря уже о заборчике, лавочках, и прочих детальках пейзажа. Даже если кто-то родился в этом дворике и сидел с любимой девушкой на этой самой скамеечке. Увы, жизнь не стоит на месте — домик обветшал, жить в нём больше нельзя, а земля дорожает. Тут поставят башню. Извините.

Это, кстати, не исключает, что какие-нибудь фрагменты фасада имеет смысл сохранить. Пусть полежат — они никому не мешают и есть не просят. Но — пусть полежат на складе. Оставлять их на месте стройки — странно и нелепо.

Применительно к нашей ситуации это означает следующее. Если мы не собираемся прямо сейчас строить социалистическое общество, восходящее к советскому, мы должны провести определённый комплекс мероприятий по десоветизации общества российского.

Дочитавшие до этих слов, наверное, представят себе нечто вроде фантазий какой-нибудь Новодворской — «суд над коммунизмом», оргию всенародного покаяния, взрыв Кремля, осквернённого Мавзолеем, а также «люстрацию и реституцию», эти любимые темы наших записных охотников на дохлых львов. Специально для них напоминаем: лев издох. Но его труп нужно вынести и закопать — потому что гниющий труп, пусть даже львиный, несколько мешает жить. И если вы не хотите обонять миазмы и любоваться опарышами — вынесите и закопайте. Даже если лев был вам дорог. Вы же не храните у себя дома трупы умерших родственников? Тем более нельзя жить рядом с трупом умершей страны, как бы вы к ней не относились лично.

Итак, поговорим о десоветизации. Не той, о которой любят поговорить наши идеологи, а той, которая нам действительно нужна.

Начнём с самого простого — с нашей многострадальной истории.

В настоящее время все постсоветские страны имеют логичные, непротиворечивые версии национальной истории, в которых есть и советский период. Подаётся он, как правило, в негативном ключе: восточные европейцы и прибалты говорят о «русско-советской оккупации», украинцы или среднеазиаты — уже прямо и откровенно, о «русском владычестве» и так далее. Все выгоды и приобретения, сделанные в этот период, замалчиваются, всё дурное подчёркивается, вся ответственность перелагается на внешних врагов, как правило, «советских русских».

Если отвлечься от вполне понятного возмущения и подумать, почему и зачем предлагается именно такая версия история, то всё становится понятно. Народы, как и люди, не могут жить с сознанием своей вины. Во всяком случае — жить полноценной жизнью. Поэтому любая версия истории должна не нагружать народ этим чувством, а снимать его. Предлагая такую интерпретацию событий, при которой народ не выглядит в собственных глазах уродом и чудовищем. Исключения из этого правила — например, культивирование в Германии темы «немецкой вины» — связаны с особыми историческими обстоятельствами и являются именно что наказанием, причём наказанием, наложенным извне, со стороны стран-победительниц. И то — немцы всю послевоенную историю выдирались из этих вериг, и сейчас, похоже, готовы окончательно сломать оковы.

Даже если для этого потребуется реабилитировать Гитлера — что, кстати, удобно сделать за русско-советский счёт.

Итак, все винят «русских». Что сделано нами, чтобы снять с себя вину? Ничего. Более того, существующая версия советского периода нашей истории, по сути, взваливает груз вины за просходящее именно на русский народ. Более того, весь ныне существующий «антисоветский» дискурс сводится именно к тому, чтобы под разными предлогами обвинить в «преступлениях коммунизма» (действительных и мнимых) именно русских.

На это обычно реагируют механически. То есть начинают отрицать сами преступления, или, наоборот, гордиться ими.

Смесь этих двух реакций порождает тот смешной и глупый «советский имперский патриотизм», который в девяностые годы противопоставлялся русофобской «антисоветчине». Люди до сих пор носятся с этими идеями, пытаясь как-то слепить из них нечто пристойное. Увы, оба доказываемых тезиса — в стилистике «большевики, в сущности, убили не так уж много людей» или «большевики убивали ради Великого Дела, и мало ещё убили» — звучат скверно: один лжив, другой мерзок.

Правильным ответом является создание правдивой и непротиворечивой версии русской истории, которая, нисколько не оправдывая советский период (и более того — тщательно фиксируя все преступления, совершённые советским режимом, особенно в отношении русского народа), полностью исключала бы разговоры о «русской вине».

Это не требует никакого «суда над коммунизмом» или ритуальных проклятий в его адрес. Скорее, это предполагает широкую общественной дискуссии, к которой должны быть допущены все, в том числе и люди левых убеждений — если у них найдётся что сказать по существу.

Здесь я намеренно оборву тему. У меня есть свои представления о русской истории, но я не хочу сейчас выносить их на обсуждение — потому что, увы, в таком случае всё остальное будет не услышано. Зафиксируем главную мысль: необходимо построение версии русской истории, не травмирующей русское национальное сознание, а также исключающее предъявление русским претензий со стороны тех, кто уже успел построить удобные для себя версии событий. И эта версия не может быть просоветской.

С этой точки зрения можно рассмотреть и многие другие вопросы.

Так, например, у нас не решена ономастическая проблема. Понятно, что все специально советские названия городов, улиц и площадей сейчас звучат по меньшей мере странно. Если мы не строим коммунизм, почему у нас столько улиц, называемых «Коммунистическими»? Можно понять, почему площадь или переулок назван именем героя Сталинграда (и неважно, коммунист он был или нет), но как объяснить, почему она названа именем активиста боливийской или зимбабвийской компартии, и какое отношение этот человек имеет к современной России? Да в конце концов – чем провинились обитатели какой-нибудь «Шарикоподшипниковской», которым, честно говоря, стоило бы выплатить компенсацию за моральный ущерб?

И опять же. Все эти мероприятия нужно проводить открыто, гласно и с максимальным участием заинтересованных в них людей. Стоит спросить жителей улицы какого-нибудь товарища Токомого Пупикапупидеса, обитателей Сто Шестьдесят Второй Коммунистической, или Большого Заборостроительного Тупика, хотят ли они и дальше жить в подобных местах, или предпочтительнее назвать эти улицы именами достойных людей, или попросту переименовать их в Тенистую или Виноградную.

Столь же странно — чтобы не сказать резче — выглядят и памятные сооружения, мемориалы, доски и всё прочее, связанное с советским периодом. Нет никакой нужды и дальше терпеть советские памятники, скажем, тому же Ленину, которыми до сих пор уставлена наша страна, и которые не представляют ни исторической, ни художественной ценности. Кстати, стоит вспомнить, как советские расправились не только с памятниками эпохи «проклятого царизма», но, скажем, с теми же статуями и бюстами Сталина: сохранился единственный памятик в Гори. Стоило бы поступить с наследием коммунистов по коммунистически.

Я уже не говорю о некрополе на Красной Площади — где, помимо пресловутого Ленина, лежат вовсе неизвестные люди, которым в любом случае там не место.

Здесь пора оставить символический уровень и перейти к иному, более реальному. Например, можно поставить вопрос о том, допустима ли в нашей стране (именно в нашей!) ситуация легального политического господства одной партии - неважно какой. Или – можно ли вводить в наше законодательство статьи, аналогичные «пятьдесят восьмой УК РСФСР» (а то, что 282-я статья УК РФ является, по сути, столь же, если не более, антиправовой, нежели пресловутая «за аитисоветскую агитацию и пропаганду», доказать нетрудно). И так далее – очень, очень многие квазисоветские практики до сих пор не только не изжиты, но и развиваются. Но об этом стоит говорить отдельно...

Нет, разумеется, я не думаю, что после написания новых учебников, переименования улиц и прочих таких действий немедленно наступит всеобщее счастье. Счастье наступит, если мы построим себе хорошую страну. Но сделать это, не разгребая завалы, вряд ли возможно.

В заключении упомяну о задаче восстановления исторического единства русской истории. Которое возможно только после утверждения правопреемства с Российской Империей, единственным законным государством на территории России и близлежащих стран. Разумеется, это восстановление предполагает очень и очень многое, в том числе и геополитические изменения.

Но это уже за горизонтом возможного. Впрочем, путь в тысячу ли начинается с первого шага.