0б0р0н0сп0с0бн0сть – слово, в котором семь нулей

С кем только не окажешься в одной компании. Знакомства случаются самые неожиданные.

Вот и сейчас. Разговорился на чьей-то вечеринке с парнем моего возраста, спросил, где работает, а он назвал какой-то совершенно непроизносимый НИИ. Называть его в газете тем более не буду — еще обидятся, но, в общем, институт занят некоторыми частностями отечественной электроники с уклоном в оборону.

И тут я, взбалтывая виски с колой, приятно поразился. Мне-то казалось, что подобные НИИ не пережили еще горбачевской конверсии, а те, что сохранились, в лучшем случае сдают здания под офисы; наличие же молодых, активных и компанейских сотрудников — это и вовсе что-то из книг братьев Стругацких.

— А как вы работаете вообще? Как это выглядит? — допытывался я.

И тут мне была раскрыта государственная тайна.

— Ну, как... Допустим, выходит за рубежом какая-то новинка. Правительство России хочет ее закупать (и вынуждено закупать), но один аппарат стоит, предположим, двести тысяч баксов. Параллельно нам дают задание: «Сделайте такое же, но за двадцать». Вообще-то это невозможно, во-первых, за такие деньги, а во-вторых, вся цепочка производства комплектующих давно разрушена. Но мы беремся, естественно. Пока то да се, пока освоим, разработаем какие-то документы... В итоге делается какая-то заведомая чепуха (в виде опытного образца), которая, разумеется, не проходит госприемку. Но мы за счет этого выживаем. Потом нам дают новое задание...

Эти откровения звучали особенно ярко в свете телевизионных речей президента об обороноспособности, распеканий генералов за срыв оборонзаказа и изгнания министра финансов Кудрина, покусившегося на оборонный бюджет (по официальной версии).

Бюджет. Ключевое слово. Я сейчас скажу странную вещь, но мне кажется, что огромные деньги, которые резко закачиваются в какую-то сферу после многолетнего безденежья (неважно, в какую, это сейчас касается и других отраслей), несут какой-то странный эффект. Ведут себя не так. Приводят не к тому результату. Не усваиваются, как кальций без витамина D. Знаете, такой жутковатый факт из судебной медицины: если человека слегка придушили, несильно, то кислород, который снова начинает поступать, как-то уже и не очень будет потребляться организмом. Иногда это приводит к тому, что медики называют «необратимыми изменениями в мозге».

Многие годы наука, промышленность, образование, да мало ли что еще, хором твердили только то, что нет денег. Денег нет. Зарплаты не платили, все разбегались, всё останавливалось. И это, кажется, породило в умах (в том числе и высокопоставленных) убеждение, что дело только в деньгах.

Ничего больше не надо. Стоит подзаработать на нефти и газе, открыть кран, как это приведет всех к немедленному расцвету. Однако складывается впечатление, что суммы со многими нулями, пущенные наконец в некоторые отрасли, ни к чему толком не приводят, потому что не хватает какого-то «витамина D». Идеалов? Веры? Я не знаю.

Не могу судить об оборонке, но взять, допустим, Академию наук. Есть у меня приятели, отправившиеся туда в институты (в технические и естественнонаучные, на которые просыпалось много разнообразных грантов и траншей).

Вот парень. Окончил аспирантуру. Ему платят двадцать, тридцать тысяч в месяц: в принципе, неплохие деньги для провинции. Но пустота в глазах. Неинтересно. Не хочет защищаться и который год вяло подумывает, куда бы свалить. Другого «защитили»: профессора, люди еще той закалки, скорее просто из-за активности, которую негде реализовать, чуть ли не сами написали за него кандидатскую, а сейчас — без передышки — толкают к докторской.

А тот вяло подчиняется. Плывет по течению. И тоже — неинтересно.

Это в науке; на производство же пришли люди, которые взирают на всё менее меланхолично, но только потому, что материальных средств побольше. Это называется эффективный менеджер. Экономист, поставленный на предприятие или отрасль (да почему и не на Министерство, например, обороны?), который мыслит категориями объемов бюджетных и внебюджетных вливаний, стоимости основных фондов, зданий, земель и прочего. Вся остальная «лирика» неинтересна и как бы не имеет отношения к делу.

Есть у нас в городе большой оборонный завод. Было на нём и производство электробритв, скромное, но, каким парадоксальным это ни покажется, успешное. В советское время это была одна из десятка, видимо, продававшихся в стране марок; в местных газетах даже пишут, что именно эту бритву дарит героиня Барбары Брыльски герою Юрия Яковлева в известном фильме. Не знаю. Не вглядывался. Потом, когда все прочие марки быстро скончались, наша бритва оставалась единственной отечественной. Это, как ни странно, обеспечивало ей некоторые продажи. А что? Лучше китайских, но дешевле «филлипсов». И вообще. Все-таки и для космонавтов специальные модели делали.

Пришли столичные эффективные менеджеры (оборонные заводы по стране сливали в единые тресты), и началось.

Сначала менеджеры не поняли вообще — что это. Что за парк юрского периода, какие вообще могут быть отечественные бритвы в наше время?! Первым движением души было всех разогнать. Общественности отрапортовали, что теперь-то далекая госкорпорация спасет завод, загрузив его заказами для космоса и авиации, а бритвы устарели, нерентабельны, и вообще все это курам на смех.

Наступившая следом чехарда длилась довольно долго: сначала кого-то сокращали, потом кто-то долго судился, газеты писали: «Спасем легендарный бренд!», местное руководство разводило руками, что ничего с московскими комиссарами в тужурках сделать не может. Потом менеджерам все это надоело, и они услали производство бритв с глаз долгой, отпочковав в отдельное предприятие.

Наступил ли на заводе обещанный авиационно-космический ренессанс, судить не берусь — никаких фанфар не слышно, но прошло время, и менеджеры обратили внимание, что бритвы-то продаются. И началось снова. Теперь уже «комиссары» громче всех кричали: «Спасем легендарный бренд!» — и убеждали всех, что бритвенное предприятие вот-вот загнется и производство надо забирать назад. Опять кого-то увольняли, с кем-то судились...

В итоге бритвы снова стали штамповать на основных мощностях, при этом некоторые участники «сериала» утверждают, что теперь-то это действительно конец, так как в суматохе растеряны кадры, технологии и т.д. Например, некоторые ножи, неплохие, делал по заказу предприятия Китай — допустим, по 20 копеек за штуку, а производство тех же ножей заводом обходится в два рубля, и прочее, и прочее...

Ничего особенного. Обычная такая зарисовочка из жизни российского эффективного менеджмента.

Была такая загадка: в каком слове семь букв «о»? Обороноспособность. А может быть, в нем семь нулей?

Пока в глазах людей, работающих в этой сфере, будут стоять только нули от миллионных сумм и ничего больше — вряд ли из замысла подъема оборонки со дна выйдет что-то хорошее.