Если бы был Сахаров

Пока Путин у власти, я в футбол играть не буду - пригрозила уже много лет назад непримиримая оппозиционерка Валерия Новодворская. Слово держит - фельетон из цикла «Из России о России».

Валерия Ильинична - женщина уже давно в постбальзаковском возрасте и при кости (с ударением на «и», аналог русского выражения «женщина в теле» - прим. пер.). Объявленный ею бойкот футболу спортивных достоинств у этой игры не отнимет, но, наверное, временами лишает его элементов так иногда нужного комизма.

Недавно Россия отметила годовщину смерти шефа своих диссидентов, нобелевского лауреата Андрея Сахарова. Вспоминала скорее так, издалека. Телевидение вспомнило, некоторые газеты что-то там написали. И подумать только, что 20 лет тому назад на похороны прославленного физика, отца советской водородной бомбы, трижды Героя социалистического труда, лауреата и сталинских, и ленинских государственных премий, который стал оппозиционером, ссыльным, пришли сотни тысяч людей. Это была самая большая в истории демократической России демонстрация, требующая реформ.

В этот раз уже только очень немногочисленные энтузиасты, которым всё ещё дороги воспоминания о перестройке и временах Бориса Ельцина, собрались в Москве, чтобы поговорить о Сахарове. Их немного, да и средний возраст где-то так примерно шесть десятков.

Вспоминали человека, который по советским меркам был, если можно так выразиться, «жителем небес». Недосягаемая зарплата, дача под Москвой, специальное снабжение. И даже агенты КГБ, когда он уже стал «подписантом» - то есть тем, кто подписывает протестные письма властям - не очень знали, что с ним делать. Потому что не дали им инструкцию, можно ли обыскивать трижды Героя Соцтруда. Единожды героя - можно, дважды героя ещё куда ни шло. А трижды герой - это же, право, как Генеральный секретарь коммунистической партии Леонид Брежнев...

Брежнев проблему решил, потому что ордена и награды отобрал. Сослал Сахарова в город Горький, как тогда назывался Нижний Новгород. Велел силой кормить во время голодовок.

Непримиримый диссидент в воспоминаниях своих давних друзей и товарищей остался, однако, человеком, стремящимся к диалогу.

С очередными генсеками и группами, руководящими Кремлём. Когда диссиденты, особенно те, кто оказался на Западе, говорили и настаивали, что вся эта суматоха с перестройкой - это только очередная маска большевистского режима, он, пожалуй, единственный, кто утверждал, что политика Михаила Горбачёва - это не камуфляж, а начало серьёзных изменений.

Но сегодня те, кто считает себя учеником и наследником Сахарова, его опытом пользоваться не хотят. Твёрдо повторяют, что при «режиме» никакие изменения не возможны. Им только и остаётся строить категорический фронт отказов и, согласно рецепту Новодворской, ни в коем случае «в футбол не играть».

Может быть, они правы, а может быть, и нет. Возможно, они всё же должны обратить внимание на существенную разницу между бывшим и нынешним президентами их страны. Владимир Путин и Дмитрий Медведев ставят России два разных диагноза. Сегодняшний премьер-министр публично пышет оптимизмом. Говорит об успехах, преодолении кризиса, развитии.

Успокаивает своих соотечественников и благодаря этому всё ещё неизменно очень популярен. Президента же тревожит, что стране без основательной модернизации грозит неизбежная катастрофа. Этого широкие массы не любят, этого они не понимают. Это должна понимать оппозиционная интеллигенция, которая ставит своей стране точно такой же диагноз.

Несколько месяцев назад известная и непримиримая оппозиционерка Марина Литвинович обратилась к своим товарищам, чтобы те подумали о возможности стать опорой Медведеву, помочь ему. В ответ ей устроили головомойку с отлучением от «церкви» (в оригинале в прямом смысле слова «церковь» нет, но слово обозначает отлучение от церкви, здесь имеется в виду переносный смысл - отлучили от «храма демократии» - прим. пер.).

Но Литвинович не такой уж известный и признанный всеми авторитет. Жаль, что в России сегодня нет кого-то такого, как Сахаров. Он не только сумел бы оценить, стоит ли всё же попробовать «играть в футбол», но к тому же ещё и мог бы убедить своих товарищей.