США и Китай приготовились к рывку

Эксперты считают, что кризис надо использовать как подготовку к рывку. США и Китаю это удается. Стоит ли использовать их опыт? - мнения экспертов расходятся.

Реакция российской государственной власти на кризис была достаточно адекватная и быстрая, в то же время угроза кризиса не миновала. По мнению политолога Максима Григорьева, перед страной стоит задача использовать кризис, чтобы подготовиться к какому-то рывку. «США и Китай используют эту возможность для того, чтобы сделать определённый рывок и бросить некий балласт для экономики, перестроить экономику и социальную систему» -считает эксперт.

«Например, Обаме удалось в этот кризисный год провести совершенно эпохальное для США решение о реформе системы здравоохранения, которая фактически являлась позором для США, с помощью которой компании, занимающиеся этим сектором, страховые компании получали сверхприбыли, а многие группы населения оказывались в совершенно безвыходной ситуации. Если Америке какие-то вещи удаются, то мы пока к этому рывку не подготовились», - отметил в интервью «Актуальным комментариям» Максим Григорьев.

Тележурналист Михаил Леонтьев согласен с тем, что США проводят единственно возможную в сложившейся ситуации экономическую политику, но для России эти меры не подходят. «То, что сделано на мировом уровне, в первую очередь американцами, сделано очень грамотно. Но рациональность заключается в том, что предотвратить кризис или лечиться от кризиса они не могут, потому что параметры кризиса смертельны, то есть эта болезнь не лечится», - считает эксперт.

Всё, что они делают, является не антикризисной политикой, это является политикой противодействия быстрому развитию кризиса, то есть замедления, затягивания, в какой-то степени анестезией и т.д.

«Это правильно, - говорит Михаил Леонтьев. - Потому что формально понятно, как можно кризис лечить, но реально понятно, что это лечение несовместимо с жизнью. У них есть своя надежда – что лучше тянуть, и там могут возникнуть какие-то другие обстоятельства, которые позволят Америке с наименьшими издержками пережить эту катастрофу – внешние обстоятельства, внешнеполитические, какие-то ещё».

К нам это не имеет никакого отношения, почему мы разделяем эту стратегию, понять невозможно, удивляется эксперт. Он считает, что мы должны найти другой алгоритм поведения в условиях кризиса.

Комментирует:
Михаил Леонтьев, политолог, журналист

Мы пережили первый год вхождения в кризис. Причём, я глубоко убеждён (и я не один), что нас ждет не выход из кризиса, а именно медленное, заторможенное сползание с кризиса. Я не буду похваляться, хотя есть чем – мы пока достаточно неплохо держим удар. Но, тем не менее, Россия показала, что в своём нынешнем состоянии и при нынешней политике (а под нынешней политикой я понимаю абсолютно стандартную антикризисную политику, то есть наподобие той, которую проводят наши европейские и заокеанские партнёры) мы оказываемся самым слабым звеном – не политически и пока не социально, но экономически - самым слабым звеном.

Кризис ударил самым сильным образом именно по той сфере, по которой он при другой политике не должен был ударить вообще, то есть по российской обрабатывающей промышленности, ориентированной исключительно на внутренний спрос. Это то, чему нас научил кризис. Из этого я делаю следующий вывод – следующая сильная волна кризиса, если таковая будет (а я абсолютно уверен, что её не может не быть), ударит так, что мы можем костей не собрать. В данном случае можно перефразировать пословицу: что немцу - хорошо, то русскому смерть. Это главный урок, но это не прогноз на 2010 год. Я не ожидаю в 2010 году каких-то резких обстоятельств.

Дело в том, что то, что сделано на мировом уровне, то есть на уровне главного регулятора, в первую очередь американцами, сделано в общем очень грамотно. У меня никаких претензий к американской политике нет – не с точки зрения вообще, а с точки зрения того, что бы я делал, если бы я был на их месте. Они действуют максимально рационально, исходя из своих интересов. Рациональность заключается в том, что предотвратить кризис или лечиться от кризиса они не могут, потому что параметры кризиса смертельны, то есть эта болезнь не лечится.

Поэтому они занимаются тем, что по возможности оттягивают комфортный возраст дожития. Всё, что они делают, является не антикризисной политикой, это является политикой противодействия быстрому развитию кризиса, то есть замедления, затягивания, в какой-то степени анестезией и т.д. Это правильно, потому что формально понятно, как можно кризис лечить, но реально понятно, что это лечение несовместимо с жизнью.

Поэтому у них есть своя надежда – что лучше тянуть, и там могут возникнуть какие-то другие обстоятельства, которые позволят Америке с наименьшими издержками пережить эту катастрофу – внешние обстоятельства, внешнеполитические, какие-то ещё. То есть они не отключают больного от системы искусственного питания, несмотря на то, что у больного никаких признаков не то что выздоровления – даже улучшения нет, и быть не может. Признаки улучшения связаны с медикаментами, приёмом обезболивающих средств.

К нам это не имеет никакого отношения. Почему мы разделяем эту стратегию, понять невозможно. На мой взгляд, это просто некие иллюзии, самообман. Поэтому прогноз простой – мы должны найти другой алгоритм поведения в условиях кризиса. Это касается и экономики, и политики – на самом деле это всего касается. То есть на тот вызов, который сделан кризисом в отношении России, пока ответа нет. Будем искать ответ. Я думаю, что следующий год, как, может быть, ещё один следующий, будет посвящён тому, как найти этот ответ.

Максим Григорьев, президент Фонда исследования проблем демократии

Событий в 2009 году было довольно-таки много. Я бы выделил важные вехи. Во-первых, это реакция российской государственной власти на кризис, во многом достаточно правильная, достаточно адекватная и достаточно быстрая, что очень важно. Очень многих вещей удалось достичь, однако я бы не стал говорить, что угроза кризиса миновала.

По многим направлениям, на мой взгляд, сохраняется непростая ситуация, потому что перед нами стоит задача не просто пережить кризис с тем, чтобы постепенно в течение многих лет выходить на те позиции, которые были до кризиса. Стоит задача, как этот кризис использовать для того, чтобы подготовиться к какому-то рывку.

В плане реакции на кризис, в плане компенсации каких-то негативных последствий, думаю, мы отработали на твёрдую четвёрку. А вот в плане готовности к последующему рывку – пока, наверное, четвёрка с минусом. Мы пока не готовы.

США и Китай используют эту возможность для того, чтобы сделать определённый рывок и бросить некий балласт для экономики, перестроить экономику и социальную систему. Например, Обаме удалось в этот кризисный год провести совершенно эпохальное для США решение о реформе системы здравоохранения, которая фактически являлась позором для США, с помощью которой компании, занимающиеся этим сектором, страховые компании получали сверхприбыли, а многие группы населения оказывались в совершенно безвыходной ситуации. Если Америке какие-то вещи удаются, то мы пока к этому рывку не подготовились.

Второй момент, важный для итогов этого года – то, что президент Медведев начинает работать в полную силу. Он оперативно, жёстко и ясно реагировал на такие вопросы, как грузинская агрессия в Осетии. Он оперативно реагировал на целый ряд других моментов. Он чувствует себя более уверенно и в той или иной мере по многим вопросам начинает достаточно чётко формулировать свои позиции и ставит свою политическую карьеру на карту модернизации.

Это очень серьёзной и взвешенное решение, потому что если этой модернизации не будет, население России через год или через три сможет это ему предъявить. Фактически он сделал очень серьёзный шаг. Свою политическую карьеру он поставил на модернизационную чашу. С одной стороны, это очень острый и рискованный шаг, а, с другой стороны, необходимый для страны и очень правильный, потому что у нас модернизация, как и в большинстве стран мира, без участия власти с самого верха происходить не может.