Сталинская борьба с "русским шовинизмом"

Приоритет национальных автономий над русским большинством был заложен на XII съезде РКП(б) в 1923 году. Тогда предполагалось, что это временное положение, до тех пор, пока не будет создана Германороссия. Но восточноевропейская империя так и не образовалась, а госмашина по борьбе с «русским шовинизмом» по инерции работает и сегодня.

Национальный вопрос продолжает портить россиян и в начале XXI века. Неопределённый статус русского этноса фактически закреплён в российской конституции (как до этого был закреплён в конституциях Ленина, Сталина и Брежнева). Другие этносы вроде бы имеют преимущества в виде собственных органов власти и культурно-языковой автономии, однако намертво прикреплены к «вертикали власти» и не могут при желании реализовать международное право наций на самоопределение (вероятно, потому, что по мировым меркам не являются нациями, а только этносами; прецеденты, случившиеся, в бывших Югославии, Косово, в Южном Судане и Восточном Тиморе не про нас).

Свод «национальных/этнических правил» в СССР сложился на XII съезде РКП(б), проходившем в 1923 году. Это был первый съезд российских коммунистов без участия Ленина, и на нём обсуждался вопрос о принципах устройства СССР. На этом съезде национальный вопрос затесался сначала лишь на 6-м месте среди перечня других тем, а в ходе съезда был передвинут и вовсе на предпоследнее, 8-е место.

Начало обсуждению национальному вопросу положило т.н. «грузинское дело». В 1923 году уже коммунистическая Грузия жила по собственным правилам, наплевав на «федеральный центр». Партийная верхушка РКП (б) понимала, что её пример может стать заразительным, и другие республики новообразованного СССР захотят жить также. Какие же собственные правила придумали грузинские коммунисты? О них можно было узнать из выступления Орджоникидзе на съезде:

«В начале 1922 года начинается движение беженцев из Поволжья. Обезумевшие от голода люди ищут спасения. И что же ответила на это группа Махарадзе-Мдивани? Закрытием границ. Они дали задачу Наркомвнуделу поставить кордоны. Более того, представитель Совнаркома Ешба выносит следующее постановление: «Все лица, прибывшие в пределы Грузии без соблюдения установленных правил, подлежат аресту и выселению на родину за свой счёт в этапном порядке, на арестантском положении... Ни один человек не может въехать в Грузию, чтобы не платить за это... Плата за это установлена в размере 50.000 рублей (всего же было 7 тарифов для разных групп, максимальный составлял 500.000 рублей).

Вот вам декрет «О гражданстве Соц. Советской Республики Грузия: «Гражданство Грузии теряют: грузинская гражданка, если она выйдет замуж за иностранца».

Два года существует советская власть в Грузии, а в деревнях помещики и князья продолжают брать налог за пользование землёй с крестьян. В одном только Горийском уезде осталось более 40 000 десятин земли у помещиков и дворян. До какого унижения доходило: у горийского помещика служит секретарь коммунистической ячейки прислугой».

В общем, «федеральный центр» попытался навести порядок в Грузии - пресечь её автономистские заскоки. Затем съезд перешёл собственно к национальному вопросу в СССР. Доклад на этот счёт делал Сталин:

«Основная сила, тормозящая дело объединения республик в единый союз - ... это великорусский шовинизм, самый заскорузлый национализм, старающийся стереть всё нерусское, собрать все нити управления вокруг русского начала и придавить нерусское. Можно сказать смело, что взаимоотношения между пролетариатом бывшей державной России и между трудящимися всех остальных национальностей составляет три четверти национального вопроса».

Тогда же был поднят вопрос Сталиным и Енукидзе об «отдаче царских долгов национальным республикам». «Национальные окраины отстали не по своей вине, а потому что их рассматривали раньше как источники сырья. Некоторые попытки в этом направлении сделаны. Грузия взяла одну фабрику из Москвы. Бухара взяла одну фабрику, а могла взять 4 фабрики. Туркестан берёт одну большую фабрику», - заявил Сталин.

То есть речь шла де-факто и де-юре о выплате Россией репараций национальным республикам и о демонтаже русской промышленности.

Остальные лидеры партии - Каменев, Зиновьев, Бухарин и Троцкий - тогда фактически согласились с доводами Сталина. Лишь Зиновьев в оправдание сетовал, что русские коммунисты из-за объективных причин не могут полностью контролировать ход нацстроительства: по его словам, из 40 000 большевиков, имевшихся на конец 1917 года, к 1923 году в ходе Гражданской войны погибли не менее 50%, ещё 20% стали инвалидами.

И плавно свёл тему к разговору о необходимости наполнения партии «национальными кадрами».

Почему же Сталин обрушился на «русский шовинизм»? За него на этот вопрос на съезде ответил Бухарин: «Только при такой политике, когда мы сами себя искусственно поставим в положение более низкое по сравнению с другими, только этой ценой мы можем купить себе настоящее доверие прежде угнетённых наций».

Но только ли для себя и для «угнетённых наций» старалась тогда верхушка партии? Опасность национальных трений в СССР Зиновьев на съезде объяснил так: «Если у нас в советской России начнутся национальные трения, то это будет таким ударом коммунистическому Интернационалу, от которого он не оправится несколько лет. Это было бы гораздо опаснее, чем даже голод и людоедство, которые мы пережили».

Перед кем тогда надо было показать «товар лицом», т.е. «стабильный» СССР с серьёзной «вертикалью власти»? На этот вопрос снова ответил Зиновьев с трибуны съезда:

«Коммунистический интернационал не союз разнородных партий, это единая партия, даже своего рода нация... Если русские из них сейчас более на виду, то лишь потому, что другие страны пока не под красной властью. С каждым расширением советской территории правящее ядро стало бы делаться всё более интернациональным по своему составу. В коммунистическом государстве от Рейна до Урала русские не составляли бы уже и трети правящего слоя».

Что всё это значит? Советскую многонационалию надо было красиво упаковать (как сейчас упаковывают компании перед выходом на международную биржу с IPO), навести в ней порядок (или хотя бы видимость порядка) - и продать инвесторам, лучше одному - мажоритарному. В данном случае - Германии.

Не секрет, что верхушка большевиков рассматривала Россию, а позднее и СССР как временный проект, который рано или поздно вольётся в восточноевропейскую империю под водительством Германии. Плохо это было бы для нашей страны или хорошо - другой вопрос. Хотя, произойди это в 1920-е годы, не было бы Второй Мировой войны, многомиллионных жертв среди советских людей. Возможно, такая империя - Германороссия - смогла бы стать мировым гегемоном. Но история не знает сослагательного наклонения...

Зиновьев же продолжал с трибуны распекаться о предстоящей Германороссии: «Вы помните, как тов. Ленин говорил о значении хозяйственной смычки между Россией и Германией, и говорил, что нынешние Россия и Германия ему напоминают две разрозненные половинки двух будущих цыплят в одной скорлупке» (вот, кстати, тогда бы появилось разумное объяснение двуглавой птице в виде нашего герба).

Сталина и СССР давно нет, как нет коммунистической идеи и идеи объединения России и Германии (зачем немцам нас брать в свой состав, когда мы исправно исполняем роль сырьевой колонии - при отсутствии прав германского образца, но при наличии у нас обязанностей российского розлива?). Но национальный вопрос, заложенный в 1923 году и считавшийся временным до создания Германороссии, продолжает оставаться неизменным. Не надо быть провидцем, чтобы предугадать, что эта заноза советской власти тоже сгинет (скорее рано, чем поздно).

Есть ли выход из положений и правил, установленных в СССР в 1923 году и которые по инерции приняла как правопреемница Союза нынешняя «Российская Федерация». На это тоже есть цитата с того самого XII съезда партии. Она принадлежит Ленину и её во время одного из своих выступлений зачитал Сталин: «Пролетариат должен требовать свободы, политического отделения колоний и наций, угнетаемых «его» нацией. В противном случае интернационализм останется пустым и словесным: ни доверие, ни классовая солидарность между рабочими угнетённой и угнетающей нации невозможны».

PS. В одном из следующих текстов Блог Толкователя расскажет о том, какой видел Германороссию из эмиграции в Мексике Лев Троцкий, и могло ли так оказаться, чтобы в 1941 году в немецком обозе он приехал бы на оккупированные советские территории в качестве генерал-губернатора «новой России».