Памятник Дзержинскому: кто ж его поставит?

Московские чиновники вновь изъявляют желание видеть памятник Дзержинскому на Лубянской площади. То есть: восстановить советский миф во всей красе. Впрочем, опасаться возвращения «железного Феликса» пока не стоит, ведь исторические мифы используются властями более как средство манипуляции.

Тема исторической памяти вновь попала в поле зрения российских политиков. И опять в лучших традициях Юрия Лужкова. Его бывший подчиненный префект Центрального административного округа Москвы Сергей Байдаков признался, что идея перемещать памятники ему не по душе.

И зачем-то добавил: «я может скажу крамольную мысль, но на Лубянской площади никто, кроме Дзержинского, стоять не должен».

Памятник Дзержинскому отсутствует на Лубянской площади еще с 1991 года, когда он был снят разгоряченными победой демократии гражданами. У политиков отсутствие памятника основателю ЧК на месте периодически вызывает чувство сродни ностальгии. В начале 2000-х активно ратовал за возвращение памятника на его историческое место мэр Москвы Юрий Лужков. Теперь вот его уже бывший подчиненный Байдаков.

Лужков настаивал на эстетических преимуществах Дзержинского. «Памятник Дзержинскому - это прекрасный монумент, который являлся доминантой Лубянской площади», - отмечал Лужков, добавив, что памятник «безупречен как скульптурная композиция». Наблюдатели тогда подозревали, что Лужков просто пытается заигрывать с коммунистическим электоратом. То же самое было и с плакатами с изображением Сталина в прошлом году.

Позиция Байдакова конкретнее: здесь речь идет о принципах сохранения памятников в месте, где они были поставлены. Как идея — прекрасно. Странно, впрочем, слышать о заботе о памятниках от префекта ЦАО, при котором вместо Военторга построили «новый Военторг». Правда, на том же месте.

В общем виде предложения и Лужкова, и Байдакова глубоко символичны. Они ведь не просто хотят вернуть памятник первому хозяину Лубянки, но еще и убрать соловецкий камень, стоящий на площади.

 Получается настоящий реверанс в сторону коммунистического правления и даже сталинских репрессий.

О чем говорить вслух хорошо не принято, даже если очень хочется. Даже Владимир Путин позволял себе только робкие слова о «сложном отношении» к Сталину. Дмитрий Медведев и вовсе выступал с ярко антисталинской позицией.

Однако эксплуатация сталинской и — шире — советской темы для властей является довольно привлекательным политическим ресурсом.

Он дешев, его почти нельзя исчерпать и на него не стоит копирайт. Дзержинский является общим достоянием и при этом его можно без проблем присвоить. А с учетом того, что «железный Феликс» четко не ассоциируется со сталинскими зверствами и представляется в мифологии чадолюбом и антикоррупционером, его образ близок значительному числу сограждан. Что представители власти периодически и пытаются использовать.

Другое дело, что эксплуатация советского мифа все еще вызывает изрядный скепсис у думающей части общества и особенно у разнообразной творческой интеллигенции.

Поэтому в Москве и плакаты со Сталиным, и предложения вернуть Дзержинского вызывают бурный протест со стороны видных жителей города. По возвращению Дзержинского на Лубянку Лужков даже планировал целый городской референдум, но под давлением общественности отказался от идеи. И это несмотря на то, что, по словам Лужкова, возвращение памятника поддерживали «60-75 процентов москвичей».

Политики играют в опасную игру, эксплуатируя советский миф. Что Сталин, что Дзержинский — мифы разъединяющие людей, ставящие их по разные стороны баррикад. Желание получить легкий капитал на этом ситуативно может и умно, но стратегически — неприемлимо.

Однако российские политические мужи раз за разом играют на поле истории, выдвигая идеологические мифы в качестве национального самоидентификатора.

Причем довольно противоречивые мифы. Борис Ельцин хоронил останки царской семьи. Владимир Путин сразу после избрания президентом вернул модернизированный вариант советского гимна. А потом еще и хоронил Деникина. При Дмитрии Медведева была создана целая комиссия против фальсификаций истории «в ущерб интересам России», к счастью так и не заработавшая. Зато Сталина Медведев оценивает очень жестко. Питерский губернатор Валентина Матвиенко сетует на незнание школьниками фамилий Егоров и Кантария (персонажи советской мифологии, «водрузившие знамя над рейхстагом). И так далее, без счета.

Полнейшая чехарда и постоянная смена курса не оставляет сомнений, что никакого целостного представления об истории у властей нет. Зато есть желание манипулировать. В этом смысле и за судьбу Феликса Эдмундовича лишний раз переживать особо не стоит — на Лубянку ему вряд ли суждено вернуться.