Семен Новопрудский: старый конь шахмат не портит

Старый конь шахмат не портит Семен Новопрудский о чемпионах в возрасте.

Не знаю, как вы, а я довольно давно восхищаюсь спортивными победами не только тех спортсменов или команд, за которые болею, но и «старичков». Спорт высших достижений так стремительно молодеет в последние два десятилетия, что практически в любом виде победа возрастного спортсмена стала не меньшим чудом, чем выигрыш какого-нибудь особенно малолетнего вундеркинда.

Однако исключения из этого наступления «ювенильного спорта» по всем фронтам все-таки иногда случаются. В 2012 году мы должны стать свидетелями самого «старого» в нынешнем столетии матча за звание чемпиона мира по шахматам. Советский по школе и рождению израильский шахматист Борис Гельфанд, которому 24 июня 2011 года исполнится 43, встретится с действующим обладателем титула индийцем Виши Анандом. Он лишь на полтора года моложе соперника.

Хотя в шахматах не надо бегать и прыгать, увидеть матч за звание чемпиона мира, обоим участникам которого за сорок, — примерно то же самое, как финал теннисного турнира «Большого шлема», где обоим финалистам за 30. В теннисе такой вариант, впрочем, пока выглядит совершенно невозможным. Великий Роджер Федерер в свои неполные 30 на глазах превращается в теннисного старичка: золотой век в этом виде спорта, похоже, окончательно сместился куда-то в диапазон между 20 и 27 годами. В первой мировой десятке теннисного рейтинга нет ни одного игрока старше 30 лет. В первой десятке шахматного рейтинга старше 40 только Ананд, Гельфанд до матч-турнира в Казани за право стать претендентом на шахматную корону в топ-10 не входил.

Способность «обманывать возраст» сама по себе несет элемент спорта, преодоления обстоятельств непреодолимой силы. В шахматах, где, казалось бы, почтенный возраст всегда был признаком опыта и зрелого мастерства, на самом деле чемпионство мира после 40 лет встречалось очень нечасто. А рекорд Михаила Ботвинника, досидевшего на шахматном троне до 51 года, остается незыблемым почти полвека. А самыми яркими шахматными геронтократами были Виктор Корчной и Василий Смыслов. Первый боролся за шахматную корону с Анатолием Карповым в 50, а второй чуть не дошел до решающего поединка с тем же Карповым аж в 63 года. Но тогда, в 1984-м, на пути Василия Васильевича Смыслова стал набиравший силу главный шахматный вундеркинд второй половины ХХ века Гарри Каспаров. По таланту и мастерству, возможно, мог бы претендовать на звание чемпиона мира до сих пор именно Каспаров. Первое место в рейтинге ФИДЕ он удерживал до 2006 года — до своих 43 лет, хотя из шахмат ушел в 42. Тем не менее проверить эту гипотезу невозможно: ну, разве только Гарри Кимович вдруг захочет вернуться в большие шахматы.

Возможно, бороться на самом высоком уровне после 40 мог бы и покойный Роберт Фишер. Но его многолетнее затворничество и сложный, на грани психиатрического расстройства характер перечеркнули такой вариант. Свой единственный большой матч после полутора десятилетий перерыва Фишер играл с Борисом Спасским в 1992 году, выиграв очень легко — 10:5. Фишеру тогда было 49 лет. Однако общий тон экспертных оценок того поединка был скептическим: Бобби играл намного хуже, чем во время своего шахматного расцвета в 1972–1975 годах.

Великий Анатолий Карпов тоже прошел пик своей карьеры между 30 и 35 годами. Все его попытки вернуть себе звание чемпиона мира после 35 лет успехом не увенчались. Не так хорошо, как прежде, Карпов играл потом и турниры.

В матче Ананд — Гельфанд мы не только узнаем имя самого старого по возрасту чемпиона мира в ХХI столетии, но и сможем оценить, насколько высоким будет уровень самого поединка. В конце концов только ленивый не говорит о кризисе классических шахмат, о том, что дебютная подготовка ведущих гроссмейстеров слишком хороша, из-за чего места импровизации и таланту в игре остается все меньше. А исход матчевых встреч все чаще решают шахматные тай-брейки — игра с укороченным контролем времени или прямой блиц. То есть ошибки спешки или способность думать чуть быстрее соперника, а не вспышки шахматного гения. С другой стороны, шахматы остаются спортом, где критически важен результат и есть свои рекорды. Конечно, трудно предположить, что Ананд и Гельфанд смогут бороться за звание чемпиона мира в 50, как Ботвинник, но математические шансы у них есть.

В любом случае пример Ананда, сохраняющего стабильно высокую форму на протяжении последнего десятилетия (Виши, несомненно, лучший шахматист посткаспаровской эры), и Гельфанда, добившегося в 43 года своего высшего достижения в карьере, вдохновляет. Большой вопрос, что труднее — стать чемпионом мира по шахматам в 20 лет или в 45. Поэтому лично я, с нескрываемой симпатией относясь и к Ананду, и к Гельфанду, заранее считал бы моральными победителями их обоих. Есть, к слову, еще одно обстоятельство, не столько объясняющее их выдающееся шахматное долголетие, сколько добавляющее им вистов в глазах мира шахматных болельщиков. Ананд и Гельфанд, пожалуй, наиболее симпатичные и порядочные люди среди ведущих гроссмейстеров мира. Чего греха таить, шахматный мир не слишком отличается нравами от театрального, телевизионного или балетного. Интриг, личных конфликтов, «туалетных скандалов», взаимных обвинений и подозрений в нем всегда хватало с лихвой. Но Виши и Борис никогда в них не участвовали и гадостей про соперников не говорили. Так что можно быть заранее уверенным, что их чемпионский матч станет образцом фэйр-плей.