Страсти вокруг девальвации, или В чем Беларусь похожа на Грецию

Белорусы зря мечтают о переходе на российский рубль: денежная единица сырьевой страны обеспечит и им "голландскую болезнь". При более твердой валюте их экономика, как и греческая, станет еще менее конкурентоспособной.

Кризисы весьма способствуют сценарной активности. В том смысле, что любой экономический катаклизм обычно порождает массу сценариев его преодоления. При этом самые простые и вроде бы очевидные рецепты оказываются, как правило, наиболее иллюзорными и даже опасными. В настоящий момент в данный разряд попадают как высказываемые в Беларуси предложения перейти на российский рубль, так и достаточно популярная в Греции идея отказаться от евро и вернуться к драхме.

Вообще-то у Беларуси и Греции не так-то много общего, если не считать того факта, что оба государства переживают в настоящее время экзистенциальный кризис, вызванный хронической неконкурентоспособностью национальных экономик. Однако обе страны роднит сегодня еще и то ключевое значение, которое приобрела для них тема девальвации. С той лишь разницей, что для белорусов снижение курса родной денежной единицы - это реальная беда, а для греков - несбыточная надежда.

Ведь ностальгические мечтания о старой доброй драхме являются ничем иным, как тоской по тем временам, когда низкая конкурентоспособность греческой экономики достаточно легко компенсировалась путем девальвации национальной валюты. Любое снижение ее курса автоматически повышало привлекательность греческих курортов в глазах иностранных туристов и укрепляло позиции греческой сельхозпродукции на международном аграрном рынке. А потому и Афины, и, скажем, Рим или Лиссабон частенько прибегали к этому механизму.

Но потом Греция, Италия и Португалия вместе с другими странами ЕС перешли на евро, который отличается повышенной твердостью, за что его, собственно, многие и любят. У твердой валюты, действительно, масса достоинств, вот только сделать ее "помягче" очень трудно. А это означает, что повышать конкурентоспособность приходится теперь путем долгой и кропотливой рационализации, автоматизации, оптимизации производственных и управленческих процессов, чем так любят заниматься скучноватые немцы, голландцы и прочие финны, но что совсем не по душе многим горячим южанам.

Так что, как говорится, его пример - другим наука. Белорусам, мечтающим о переходе на относительно твердый российский рубль, стоило бы повнимательней присмотреться к печальному опыту греков. Для небольшой страны, не имеющей значительных запасов сырья, а потому вынужденной зарабатывать за счет экспорта товаров и услуг, лучше иметь более мягкую денежную единицу. Во всяком случае на том этапе, пока такая страна не научилась выпускать востребованную во всем мире высококачественную и инновационную промышленную продукцию.

Беларусь этой стадии пока еще явно не достигла. А потому российский рубль стал бы для нее тормозом на пути неизбежной модернизации. У России - сырьевая экономика, а это - совершенно иная модель, чем та, которая подходит небольшим государствам Центральной и Восточной Европы. Экспорт энергоносителей обеспечивает России мощный приток твердой валюты, что неминуемо ведет к укреплению реального курса рубля. Это стимулирует импорт готовой продукции и снижает шансы российской обрабатывающей промышленности пробиться со своими товарами на мировой рынок. Выживает она за счет госдотаций и огромного внутреннего рынка, где многие потребители готовы довольствоваться третьесортным качеством отечественной продукции при относительно низкой ее цене, мол, "Лада" - это не мечта автомобилиста, но намного доступней импортного "Фольксвагена".

Россия в значительной мере страдает той самой "голландской болезнью", которая разразилась даже в промышленно очень развитых Нидерландах во второй половине 20-го века после начавшегося там нефтегазового бума. Если Беларусь перейдет на российский рубль, ее товаропроизводители и аграрии непременно инфицируются этим вирусом.

Вместо иллюзорно-гипотетического перехода на российский рубль перед ней открылся сейчас совершенно иной путь: воспользоваться тем шансом, который дает мощная девальвация, и быстро раскрутить свою промышленность. Грекам, для которых выход из еврозоны был бы самоубийством, о таком варианте остается только мечтать, а могучий Китай, например, всеми правдами и неправдами пытается ради стимулирования экспорта удержать курс юаня на низком уровне. Впрочем, Китаю и даже Греции есть что предложить на внешнем рынке, включая туристические услуги.

Проблема Беларуси в том, что она производит слишком мало товаров, востребованных как в соседней России, так особенно за ее пределами. Но это тоже - дело поправимое. В условиях, когда в Китае и целом ряде других бывших развивающихся стран Азии заметно дорожает рабочая сила, государство с девальвированной валютой у самой границы Евросоюза могло бы в сжатые сроки привлечь большое количество иностранных инвесторов. Они с удовольствием развернули бы здесь современное производство и охотно обеспечили бы белорусов работой по выпуску своих экспортных товаров.

Но для этого нужны реформы. Не столько радикальные, сколько решительные, недвусмысленные и последовательные. К сожалению, пока этот путь тоже является иллюзорно-гипотетическим.