Пелевин и пустота

Наталья Бабинцева о том, как литературное затворничество вышло из моды и почему Пелевину нужно быть ближе к народу.

В середине прошлой недели в СМИ просочился слух, будто Виктор Пелевин дал согласие присутствовать на церемонии «СуперНацбест», где будет выбран лучший роман прошлого десятилетия. Информацию эту, исходящую от компании-организатора церемонии buro17, перепечатали все крупные агентства и периодические издания. Появится ли Пелевин на самом деле или это просто удачная «утка», повысившая градус интереса к мероприятию, — пока непонятно. Однако стоит признать, что показаться публике Виктору Олеговичу — самое время.

Вряд ли автор «ДПП (NN)» рассчитывает получить приз за лучший роман «нулевых»: такую версию «явления Пелевина народу» выдвинули некоторые СМИ. Во-первых, «ДПП (NN)» — далеко не лучшее произведение автора, во-вторых, регламент «Нацбеста» таков, что ничего заранее не гарантирует, в-третьих, и это главное, «нулевые» вообще не были десятилетием Пелевина. Проект «ВП — писатель-невидимка» себя исчерпал не вчера, а гораздо раньше.

В 90-е, когда «Жизнь насекомых», «Чапаев и пустота» и «Generation «П» были обязательным чтением каждого интеллигента, отсутствие Пелевина интриговало. Его хотели видеть, а он не показывался. Это раздражало и вызывало уважение. Потому что именно тогда формировался российский литературный истеблишмент. Советские авторы себя дискредитировали: места освободились, их надо было занимать.

Все те, кто определяет русский литературный ландшафт сегодня, — Акунин, Улицкая, Быков, Шишкин, Славникова — заявили о себе в 90-е (в «нулевые» пришли те, кому сейчас под сорок). Не показываться на публике в те годы было вызовом. В 90-е все метили в «публичные интеллектуалы». Пошедший было по стопам Пелевина Борис Акунин недолго мистифицировал общественность: Григорий Чхартишвили снял маску и предъявил себя публике.

Отсутствие Пелевина стало феноменом десятилетия. Нежелание становиться медийной фигурой логично вписывалось в его интеллектуальную концепцию, сформулированную в романах того времени. Забавно, что никто из вышеперечисленных авторов так и не стал властителем умов, а у Пелевина это получилось. Нежелание «светиться» этому поспособствовало: интеллигенция диссидентство традиционно поощряла. ВП вел жизнь насекомоподобную: никем не замеченный, направление ветра угадывал безошибочно и кусал больно.

В начале «нулевых» Пелевин взял паузу. Пока длилось это четырехлетнее молчание, картина мира радикально изменилась. Литература все больше «запутывалась» в Сети, и к тому времени, когда ВП снова заговорил (в 2003 году вышли «Числа»), виртуальность обозначала не оригинальность, а тренд десятилетия. «Нулевые» Пелевин не поймал, хотя очень старался: даже написал «Шлем ужаса»в виде интернет-чата. Но произведения, к которому применимо понятие «культовое», не создал. К слову, та аудитория, что зачитывалась Пелевиным в 90-е, тоже растворилась: расползлась по комьюнити.

Отсутствие Пелевина перестали замечать: виртуальными стали все, реальных стало мало.

И тут ВП, на которого махнули рукой, всех удивил. Начало нового десятилетия отметил «Ананасной водой для прекрасной дамы», где впервые появился живой (не абстрактная Пустота) — из плоти и крови — герой.

Если информация о пришествии Пелевина подтвердится, то это будет очень даже логичным. Тогда герой по имени Семен Левитан (между прочим, родственник советского диктора) будет трактован как глашатай, упредивший явление самого ВП — из плоти и крови. Символично, если материализуется Пелевин именно на «СуперНацбесте»: ведь именно здесь подведут итог виртуального десятилетия. Хотя никто этого уже не ждет. У тех, кто в 90-е только родился, есть четкое убеждение, что никакого Пелевина не было и нет, а ВП — это виртуальный робот.