Европа не для русских?

Не стоит тешить себя иллюзиями, что все происходящее — это лишь самоуправство балтийских этнократий, не желающих признавать европейские нормы. Давайте посмотрим на Швецию — ни кто иной, как премьер-министр Карл Бильдт двадцать лет назад подал молодым балтийским демократиям идею лишить русских гражданских прав и ввести паспорта «неграждан». Или на Финляндию, где государственная Лютеранская церковь собирается лишить сана пастора Юху Молари — за критические отзывы о сайте «Кавказ-центр» и главаре боевиков Доку Умарове.

Смерть Василия Макаровича Кононова, героя сопротивления, русского партизана и коренного жителя Латвии, боровшегося за освобождение своей страны от фашизма, заставляется задуматься над несколькими темами.

На протяжении многих лет его преследовали латышские националисты, в конце ХХ века создавшие в Европе режим апартеида, наследники коллаборационистов, на руках которых — кровь Саласпилса. История его борьбы с латвийским «правосудием», длившаяся почти пятнадцать лет, хорошо известна. И сейчас, наверное, нет нужды повторять то, что уже было сказано много раз.

Куда важнее другое — Василий Макарович Кононов потратил последние годы своей жизни на то, чтобы защитить не только свое честное имя, но и имена тысяч других ветеранов сопротивления, сражавшихся с фашизмом в Италии, Франции, Бельгии, Греции, Словакии, Норвегии, на территории бывшей Югославии. И трагично то, что он в этом не преуспел. Объединенная Европа отказалась считать Кононова героем и оставила его умирать с клеймом «преступника».

17 мая 2010 года Большая палата Европейского Суда по правам человека признала справедливым уголовное преследование Кононова по обвинению в «бандитизме». Напомним, что бойцы отряда Кононова казнили коллаборационистов, незадолго до этого обрекших на смерть 12 партизан, среди которых была и женщина- радистка с маленьким ребенком.

Вынеся свое мнение по поводу этой истории, ЕСПЧ указал : если Кононов считал, что жители совершили военное преступление, он имел право только арестовать их, а потом — предать их суду с соблюдением всех процессуальных требований. Кроме того, Кононов «проявил запрещенное международным правом вероломство, переодевшись в немецкую военную форму(!) ». А также нарушил статьи международного права, гарантирующие женщинам особое покровительство (Кононову ставили в вину, что в числе казненных были три женщины).

Если считать решение ЕСПЧ по делу Кононову прецедентом, то масштаб правовых последствий поражает воображение. В соответствии с ним можно смело объявить военными преступниками, к примеру, участников казни Муссолини. Ведь партизаны расстреляли не только дуче, но и его любовницу Клару Петаччи, также, видимо, нарушив нормы международного права, на которые ссылался ЕСПЧ.

Однако есть основания предполагать, что прецедентом решение ЕСПЧ не станет. Ветераны сопротивления из Западной Европы могут спасть спокойно — их не тронут, наоборот, власти будут, как и прежде, продолжать преследование участников преступлений нацизма. В чем причина? Видимо, в том, что в объединенной Европе существует правосудие как таковое и «правосудие для русских», которое идет по особым, принципиально иным правилам.

На протяжении последних двадцати лет мы привыкли обвинять к дискриминациях и репрессиях по отношению к русским Латвию и Эстонию, взывая к правосознанию и совести хозяев Общеевропейского Дома, на дотации которых существуют «успешные» балтийские этнократии. Мы пытались понять, почему на русских, живущих в Прибалтике уже без малого тысячу лет, не распространяются нормы, определяющие защиту политических прав, к примеру, права мигрантов из Африки и Азии. Последние, как известно, имеют право на участие в местных выборах во многих странах ЕС — а многие русские жители Латвии его лишены.

И почему, к примеру, Охридские соглашения, гарантировавшие в 2001 году права албанских жителей Македонии на автономию, не могут стать прецедентом для изменения правового статуса на северо-западных районов Эстонии, где процентная доля русских от общей численности населения достигает 95 процентов?

И почему Эстония и Латвия не собираются даже подписывать Европейскую хартию региональных языков? Почему сама постановка вопроса о придании русскому языку статуса государственного в этих странах приравнивается к государственному преступлению, в то время как, к примеру, в Финляндии (по сути дела, стране-спонсоре Эстонии) госязыком является шведский, на котором говорит лишь 6 процентов населения?

Не стоит тешить себя иллюзиями, что все происходящее — это лишь самоуправство балтийских этнократий, не желающих признавать европейские нормы. Давайте посмотрим на Швецию — ни кто иной, как премьер-министр Карл Бильдт двадцать лет назад подал молодым балтийским демократиям идею лишить русских гражданских прав и ввести паспорта «неграждан». Или на Финляндию, где государственная Лютеранская церковь собирается лишить сана пастора Юху Молари — за критические отзывы о сайте «Кавказ-центр» и главаре боевиков Доку Умарове.

Ответ на поставленные нами вопросы один: русофобия. Это — единственная форма ксенофобии, которая не осуждается и молчаливо признается в ЕС. Ксенофбия в буквально смысле — «страх перед чужими», и именно такими, видимо, русских и считают в Европе.

Очевидно, именно в этом и причина позиции ЕС по визовому режиму для граждан РФ. На протяжении почти полувека европейские соседи говорили о «железных занавесах» и «берлинских стенах» — когда же они рухнули, возвели новые стены и опустили новый занавес уже с собственной стороны. На днях посол Бельгии в России Ги Трувера заявил, что ЕС не отменит визовый режим с РФ, даже если Россия отменит визы для жителей ЕС в одностороннем порядке, поскольку Европа... «опасается притока нелегальных мигрантов с Северного Кавказа».

Парадокс заключается в том, что ЕС уже предоставил вид на жительство (а кому-то — и статус беженца) тысячам выходцев из этого региона. Причем речь идет не о самых законопослушных людях — многие из них поддерживали террористов и сепаратистский мятеж. Самым известных из «легальных мигрантов» с Северного Кавказа является живущий в Лондоне Ахмед Закаев, именующий себя «премьер-министром Чеченской Республики Ичкерия».

Может быть, посол Бельгии хотел сказать, что для Европы нежелательны именно кавказцы, лояльные России? Однако на Северном Кавказе живет лишь несколько миллионов человек, и едва ли ЕС опасается миграционного давления. Нелепы и аргументы, согласно которым Европа опасается притока криминальных элементов — в этом случае ЕС пришлось бы закрыть границы перед странами Латинской Америки, где на низовом уровне правит наркомафия. Поэтому ничем, кроме иррациональной ксенофобии, позицию ЕС объяснить невозможно.

Подведем теперь итог. Политические решения, подобные Охридскому соглашению 2001 года, которые были бы вполне уместны в Эстонии или Латвии — не для русских. Европейская хартия региональных языков — не для русских. Толерантность — не для русских. Борьба с дискриминацией по национальному признаку — не для русских. И даже приговор Нюрнбергского процесса теряет силу, если речь идет о тех, кто воевал с русскими.

Таким образом, русофобия представляет собой общеевропейское явление. Сможет ли Европа изжить его? Или все будет и дальше оставаться, как есть?