В половине семей в РФ дети подвергаются физическому насилию

В половине российских семей дети подвергаются физическому насилию

Более 50% родителей считают нормальным использовать физические наказания в воспитании. Это результаты опроса, который проводил Институт социологии РАН по заказу Фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации. Людей, которые считают стыдным поднять руку на слабого, становится все меньше. О том, что у нас происходит в семье и почему физические наказания многими родителями не считаются насилием, мы беседуем с заместителем руководителя департамента коммуникаций Фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, кандидатом психологических наук Оксаной Иванниковой.

— Все началось с того, что мы проводили исследование, в котором среди других вопросов спрашивали и о физических наказаниях. И вот больше 50% родителей признались в том, что они используют их в процессе воспитания. А, как правило, люди в исследованиях признаются в том, за что им не стыдно. Но есть еще родители, которые бьют детей, но не хотят об этом рассказывать. Так что реально этот процент еще выше. И женщины признаются в этом чаще.

Наказание не равно воспитанию

— Что такое “физическое наказание” — шлепки?

— Наказание ремнем, цепями, кипятком, шлепки, в угол на колени на горох, подзатыльники, пинки, тычки. Если почитать наши ежедневные мониторинги, то там можно встретить истории о том, как детей в наказание выставляют босиком на мороз, лишают еды, прижигают сигаретами, привязывают веревками.

— То есть все, что не подпадает под Уголовный кодекс.

— Кое-что, безусловно, подпадает. В том числе и то, что порой считается “ерундой”. Ведь достаточно большое количество людей считают, что физическое наказание — это нормально и без него в воспитании не обойтись. И это не какие-то маргинальные, деградировавшие семьи. Это обычные семьи, мы все, грубо говоря.

Домашнее наказание в нашем обществе не считается жестокостью. Жестокость — это не про меня, думает каждый. Если я читаю в газете про избитого ребенка, который попал в больницу, — вот это жестокость. А в моей семье, конечно, нет, это — воспитание. Кто-то оправдывает это тем, что ребенка нужно держать в строгости: “Меня так воспитывали”. (И, кстати, корреляция совершенно очевидна: те, кого били в детстве, став родителями, начинают бить своих детей.) А у кого-то это случайность, и человек потом раскаивается: сорвался.

— Потому что “по-другому он не понимает!”.

— Да, по сути, физическое наказание — это роспись в своем педагогическом бессилии, когда родители просто не могут справиться с ребенком. Но этому есть объяснение. Машину нас водить учат, курсы компьютерной грамотности есть, а детей воспитывать никто не учит. И каждый родитель говорит: “Это — мое, я знаю, как это надо делать”. Или наоборот: “Я не знаю, как это делать, поэтому я злюсь”.

— А насилие как-то помогает в воспитании?

— Любой психолог вам скажет, что физическое наказание — это не действенный инструмент и оно часто становится травмой для ребенка. Многие люди помнят его всю жизнь. В нашем исследовании есть история девушки, которая росла в интеллигентной семье. Там не было совсем уж жестоких вещей, и мама боялась бить ее ремнем. Она ее била тапочками домашними. Как бы вроде и не больно. И вот эта девочка выросла. С мамой она не общается. А в ее доме вообще нет тапочек. Она не признает этот вид обуви.

И, кстати, жестокость и насилие во взрослом человеке берутся не откуда-то. Это все последствия того, что с ним раньше произошло. Жертва либо становится жертвой пожизненно, либо начинает унижать еще более слабого. Травля школьниками друг друга, дедовщина в армии — это все усвоенная в детстве модель “сильный имеет право унижать слабого”.

Кстати

В прошлом году фонд провел акцию “Ремень — не метод воспитания”. Известные люди с плакатов и календарей обратились к родителям с призывом отказаться от физических наказаний и символически сняли с себя ремни. Александр Олешко, Егор Кончаловский, Игорь Верник, Даниил Спиваковский и многие другие на своем примере показывали, что ремень — это только элемент одежды. А в Алтайском крае даже поступили в продажу ремни с надписью “Ремень — брюкам, разговор — ребенку”.

— И вот вы увидели эту цифру — 50%…

— Да, и тогда возник замысел информационной кампании для родителей, которая бы объясняла им, что наказание не равно воспитанию. В нее вошло и создание портала “Я — родитель”, и реклама в СМИ “Откажись от насилия ради лучшего будущего”, и создание единого детского телефона доверия, и еще очень много чего. При этом у нас не было задачи осудить кого-то, сказать: “Ах ты, негодяй! Посмотрите на него, он бьет своего ребенка!”. Мы пытаемся поставить некое “зеркало”, в котором каждый родитель увидел бы себя, узнал ситуацию, в которой он когда-то оказался, и задумался: а что я могу сделать, чтобы решить проблему, но при этом не унизить и не обидеть своего ребенка?

Убедить сложней, чем наорать

— Иногда видишь где-нибудь в публичном месте, как ребенок рыдает, а мать отвешивает ему оплеухи, и все глаза отводят. Считается, что “это же не мое дело, а их внутреннее, семейное”. Человек намусорит на улице — мы сделаем замечание. А если он бьет ребенка… И мы решили посмотреть: а что происходит в Европе?

И увидели, что множество стран — более 20 — на законодательном уровне запретили любые виды телесных наказаний детей. Включая шлепки и подзатыльники. Рассказывают же дикие с нашей точки зрения случаи, когда люди поехали отдыхать, кто-то шлепнул ребенка на улице, его тут же взяли за руку и вызвали полицию. Потому что таковы законы страны.

— Кричать на ребенка “Ты совсем идиот!” — это жестокость?

— Жестокость — это все, что травмирует человека. Просто поставьте себя на место ребенка — вас бы травмировало, если бы самый родной для вас человек кричал и обзывался? Наверное, когда близкий человек говорит, что ты бездарь, бестолочь, ты не заслуживаешь ничего и я тебя накажу, — это жестокость. Она возникла не на пустом месте: каждый родитель хочет, чтобы его ребенок хорошо учился, а, наверно, ребенок приложил недостаточно усилий, и его надо убедить в том, что учиться надо. Но почему-то всегда убеждать, уговаривать, заинтересовывать нам сложней, чем наорать и заставить. Для этого усилий меньше требуется.

— Думаю, вы часто слышите заявления: “Эдак мы бог знает до чего докатимся”?

— Конечно! Мы даже сами иногда шутим, что, закончив эту кампанию, начнем кампанию по противодействию жестокому обращению с родителями. Отказ от насилия и жестокости не означает, что детям можно все позволить. Авторитет родителей никто не отменял. Но именно авторитет, а не угроза ремня.

Последнее время много стали кричать: “Руки прочь от семьи! Сегодня вы мне запретите ребенка бить, а завтра вообще изымете из семьи”. И вот такой пример. Мы запустили единый общероссийский телефон доверия для детей, подростков и их родителей 8-800-2000-122.

Туда могут совершенно бесплатно и анонимно позвонить дети, подростки, которые переживают какую-то проблему (а для них проблемой может быть что угодно — развод родителей, “двойку” поставили — “боюсь домой идти”, конфликт с одноклассниками, несчастная любовь. И Россия, между прочим, по количеству подростковых самоубийств в лидерах!). И, проанализировав звонки на этот номер, мы узнали, что до половины звонков поступает от родителей, которым нужна психологическая помощь в тот момент, когда возникла проблема с ребенком. Это прекрасно, что они не ударили ребенка, а позвонили психологу!

Так вот. Нас обвинили в том, что мы лезем таким образом в семью. А семья закрыта и неприкосновенна. А ведь все это делается именно ради сохранения семьи — чтобы после ссоры с родителями подросток не убежал из дома, чтобы ребенок не чувствовал себя ненужным и одиноким, чтобы родители нашли с ним общий язык.

— Кстати, о закрытости семьи. Люди c негодованием относятся к тому, что к ним может неожиданно прийти сотрудник опеки. А почему? Потому что знают за собой грехи или потому что нет доверия службам опеки? Которые, конечно, зачастую просто ужасны…

— Думаю, что и то, и другое. Просто так никакие органы опеки не придут. Но каждого можно понять: вы тоже будете не рады, если к вам, как иногда описывают этот процесс очевидцы, пятничным вечером заявятся неизвестные вам тетеньки в сопровождении милиционера, которые скажут: “Ну-ка расскажите, чем вы кормите своего ребенка! Как вы его воспитываете, что у вас в холодильнике?”. Понятно, что это не может нравиться никому. И случаи таких “перегибов” есть.

Но в целом людям кажется, что если они чуть “приоткроют дверь”, чуть сделают свою жизнь прозрачней, то мы тут же докатимся до таких историй, которыми нас пугают из Франции, Финляндии. …Хотя, конечно же, и там все не так просто, как подается СМИ… Но ведь надо отдавать себе отчет, что никакие органы опеки не придут ни с того ни с сего в дом. Значит, ребенок приходит в школу голодный, избитый, плохо одетый. Или вообще перестал посещать школу. Или из-за стены раздается постоянный плач ребенка, и соседи вызвали милицию. Почему-то, когда констатируют смерть ребенка от побоев, общественность кричит: “Куда смотрело государство?!”. А когда приходят в семью, в которой еще никого не убили, а просто регулярно избивают, та же общественность кричит: “На каком основании вы вмешиваетесь в дела семьи?!”. Где та грань, которую нельзя переступить, — вот что нужно обсуждать. Как защитить права ребенка, не нарушая прав его родителей?

“То, чего все боятся, давно работает!”

— Вот мы и подошли к теме ювенальной юстиции, которая в общественном сознании выглядит так: бесцеремонные женщины, которые заходят в квартиру и, если что, угрожают изъятием ребенка.

— Мы категорически против каких-либо изъятий из семьи, кроме тех случаев, когда пребывание в этой семье угрожает жизни ребенка. Но мы не понимаем, почему это надо называть “ювенальной юстицией”. Ювенальная юстиция ориентирована в первую очередь на судопроизводство дел, которые касаются несовершеннолетних — детей, которых не могут поделить родители при разводе, подростков, которые сами нарушили закон. А обществу внушают, что это, мол, будут изымать детей из семьи, а дети будут подавать в суд на родителей. Но, граждане! То, чего вы боитесь, существует уже 70 лет! Изымают постоянно — в год в России около 70 тысяч родителей лишают родительских прав. Точно так же, как и давно в России, есть возможность для ребенка подать в суд на родителей. Кричат, что это все “будет вводиться”. Да это все уже есть, давно и прочно.

А ювенальные суды в пилотном режиме уже несколько лет работают в Ростовской области, Перми и других городах. И там есть сокращение рецидивной подростковой преступности в разы. Дела детей и подростков действительно должны рассматривать специализированные судьи. Потому что никто не может разбираться одинаково в финансовых махинациях и в такой тонкой материи, как, например, определение места жительства ребенка после развода.

— Если мы хотим остановить насилие в мире, надо остановить его в своей семье, правильно?

— Да, надо прервать цепочку воспроизводства насилия из поколения в поколение.

— А что для этого надо?

— Задумываться над тем, что мы делаем. Каждое жестокое слово лишает ребенка частички будущего. Думай, ставь себя на его место. Мы создавали в рамках кампании ролики об отнятых возможностях, их показывали по центральным каналам, а сейчас можно посмотреть на сайте “Я — родитель”. Там ребенку взрослые говорят: “Да что ты можешь! Да что из тебя получится! Да кто ты такая — свое мнение иметь?” — и у него пропадает желание что-то делать, исчезают целые “куски” взрослой, успешной жизни. Мы все из благополучных семей, но когда мы придумывали эти ролики, каждому было что вспомнить из своего детства, как что-то “обрубили”. Детские обиды помнятся десятилетиями. И если все детство ребенку говорить: “Ты идиот, куда ты лезешь, из тебя ничего не выйдет!” — из него ничего и не выйдет.

— Времени на это нет — подумать…

— Да, мы все много работаем. Мы все бываем в шкуре раздраженного, уставшего человека, который может сорваться. Но вот однажды на деловой встрече один человек нам сказал: “Я не понимаю, вам что, заняться нечем? Какое насилие и жестокость? Это я что, не могу дать по башке своему 10-летнему балбесу?”. Я ему отвечаю: “Вот мы с вами сейчас сидим, разговариваем. Отстаиваем разные точки зрения, вы со мной не согласны. Вам придет в голову меня ударить?” — “Нет, конечно! Хотя, если бы вы были моя жена, может быть, и да…”

То есть с чужими людьми мы стараемся себя держать в рамках. Это позиция: есть тот, кто слабый — жена, старик-родитель, бомж и в том числе ребенок. И с ним я могу поступить так, как хочу. Начальнику же я не скажу: “Ты идиот”. И тем более не ударю… А ребенок–то мне сдачи не даст. Пока не вырастет, конечно. Никто не думает: а что будет с ними, когда они будут старыми и слабыми, а ребенок — взрослым и сильным?

Надо думать и уметь увидеть себя в этом зеркале. И сказать: “Это — я”. Может быть, с чем-то можно справиться: прочитать книгу, проконсультироваться у психолога на нашем сайте www.ya-roditel.ru (Я — родитель), если вы с ребенком перестали понимать друг друга. Или найти 15 минут и позвонить по бесплатному телефону доверия.

— Ага, и признаться в своей родительской несостоятельности.

— А мы все несовершенны! Но надо стремиться стать лучшим родителем для своего ребенка.

А всех, кто хочет заявить о том, что он против насилия и жестокости по отношению к детям, мы предлагаем присоединиться к движению “Россия — без жестокости к детям!” на портале “Я — родитель”.