Из истории Великой Отечественной. Весь ужас Погостья...

Большинство книг советского времени о Великой Отечественной войне не выходит за пределы, определенные «Кратким курсом истории ВКП(б)». Быть может, поэтому они так похожи, будто написаны одним автором. Теперь в военно-исторической литературе заметен поворот к созданию правдивой картины военных лет и даже намечается некая конфронтация старого и нового. Своими воспоминаниями я вовсе не стремился включиться в эту борьбу, а просто хотел чуть-чуть приподнять завесу, скрывающую темную сторону войны, и заглянуть туда одним глазом. Всесторонний анализ того, что там скрыто, мне не под силу. Для этого нужен человек, обладающий абсолютным знанием фактов и мощным интеллектом, профессионал, а не любитель. Человек масштаба Александра Солженицына, ибо война не менее, а может быть, более сложна, чем ГУЛАГ.

На юго-восток от Мги, среди лесов и болот затерялся маленький полустанок Погостье. Несколько домиков на берегу черной от торфа речки, кустарники, заросли берез, ольхи и бесконечные болота. Пассажиры идущих мимо поездов даже и не думают поглядеть в окно, проезжая через это забытое Богом место. Не знали о нем до войны, не знают и сейчас. А между тем здесь происходила одна из кровопролитнейших битв Ленинградского фронта. В военном дневнике начальника генерального штаба сухопутных войск Германии это место постоянно упоминается в период с декабря 1941 по май 1942 года да и позже – до января 1944-го.

Упоминается как горячая точка, где сложилась опасная военная ситуация. Дело в том, что полустанок Погостье был исходным пунктом при попытке снять блокаду Ленинграда. Здесь начиналась так называемая Любаньская операция. Наши войска (54-я армия) должны были прорвать фронт, продвинуться до станции Любань на железной дороге Ленинград – Москва и соединиться там со 2-й ударной армией, наступавшей от Мясного Бора на Волхове. Таким образом, немецкая группировка под Ленинградом расчленялась и уничтожалась с последующим снятием блокады. Известно, что из этого замысла получилось.

2-я ударная армия попала в окружение и была сама частично уничтожена, частично пленена вместе с ее командующим – генералом Власовым, а 54-я после трехмесячных жесточайших боев, залив кровью Погостье и его окрестности, прорвалась километров на двадцать вперед. Ее полки немного не дошли до Любани, но в очередной раз, потеряв почти весь свой состав, надолго застряли в диких лесах и болотах.

Теперь эта операция как «не имевшая успеха» забыта. И даже генерал Федюнинский, командовавший в то время 54-й армией, стыдливо умалчивает о ней в своих мемуарах, упомянув, правда, что это было «самое трудное, самое тяжелое время» в его военной карьере.

Мы приехали под Погостье в начале января 1942 года ранним утром. Снежный покров расстилался на болотах. Чахлые деревья поднимались из сугробов. У дороги тут и там виднелись свежие могилы – холмики с деревянным столбиком у изголовья. В серых сумерках клубился морозный туман. Температура была около тридцати градусов ниже нуля. Недалеко грохотало и ухало, мимо нас пролетали шальные пули. Кругом виднелось множество машин, каких-то ящиков и разное снаряжение, кое-как замаскированное ветвями. Разрозненные группы солдат и отдельные согбенные фигуры медленно ползли в разных направлениях.

Раненый рассказал нам, что очередная наша атака на Погостье захлебнулась и что огневые точки немцев, врытые в железнодорожную насыпь, сметают все живое шквальным пулеметным огнем. Подступы к станции интенсивно обстреливают артиллерия и минометы. Головы поднять невозможно. Он же сообщил нам, что станцию Погостье наши якобы взяли с ходу в конце декабря, когда впервые приблизились к этим местам. Но в станционных зданиях оказался запас спирта, и перепившиеся герои были вырезаны подоспевшими немцами. С тех пор все попытки прорваться оканчиваются крахом. История типичная. Сколько раз потом приходилось ее слышать в разное время и на различных участках фронта.

Между тем наши пушки заняли позиции, открыли огонь. Мы же стали устраиваться в лесу. Мерзлую землю удалось раздолбить лишь на глубину сорока-пятидесяти сантиметров. Ниже была вода, поэтому наши убежища получились неглубокими. В них можно было вползти через специальный лаз, закрываемый плащ-палаткой, и находиться там только лежа. Но зато в глубине топилась печурка, сделанная из старого ведра, и была банная, мокрая теплота. От огня снег превращался в воду, вода – в пар. Дня через три все высохло и стало совсем уютно, во всяком случае спали мы в тепле, а это было великое счастье!..

Жизнь в землянках под Погостьем была роскошью и привилегией, так как большинство солдат, прежде всего пехотинцы, ночевали прямо на снегу. Костер не всегда можно было зажечь из-за авиации, и множество людей обмораживали носы, пальцы на руках и ногах, а иногда замерзали совсем. Солдаты имели страшный вид: почерневшие, с красными воспаленными глазами, в прожженных шинелях и валенках. Особенно трудно было уберечь от мороза раненых. Их обычно волокли по снегу на специальных легких деревянных лодочках, а для сохранения тепла обкладывали химическими грелками. Это были небольшие зеленые брезентовые подушечки. Требовалось налить внутрь немного воды, после чего происходила химическая реакция с выделением тепла, держащегося часа два-три. Иногда волокушу тянули собаки – милые, умные создания. Обычно санитар выпускал вожака упряжки под обстрел, на нейтральную полосу, куда человеку не пробраться. Пес разыскивал раненого, возвращался и вновь полз туда же со всей упряжкой. Собаки умудрялись подтащить волокушу к здоровому боку раненого, помогали ему перевалиться в лодочку и ползком выбирались из опасной зоны.

Тяжкой была судьба тяжелораненых. Чаще всего их вообще невозможно было вытянуть из-под обстрела. Но и для тех, кого вынесли с нейтральной полосы, страдания не кончались. Путь до санчасти был долог, а до госпиталя измерялся многими часами. Достигнув госпитальных палаток, нужно было ждать, так как врачи, несмотря на самоотверженную круглосуточную работу в течение долгих недель, не успевали обработать всех. Длинная очередь окровавленных носилок со стонущими, мечущимися в лихорадке или застывшими в шоке людьми ждала их. Раненные в живот не выдерживали такого ожидания. Умирали и многие другие. Правда, в последующие годы положение намного улучшилось…

Между тем в месте нашего расположения под Погостьем (примерно в полукилометре от передовой) становилось все многолюднее. В березняке образовался целый город. Палатки, землянки, шалаши, штабы, склады, кухни. Все это дымило, обрастало суетящимися людьми, и немецкий самолет-корректировщик по прозвищу «кочерга» (что-то кривое было в его очертаниях) сразу обнаружил нас. Начался обстрел, редкий, но продолжавшийся почти постоянно много дней, то усиливаясь, то ослабевая. К нему привыкли, хотя ежедневно было несколько убитых и раненых. Но что это по сравнению с сотнями, гибнущими на передовой! Тут я расстался с сослуживцем, приехавшим вместе со мной из ленинградской радиошколы. Это был некто Неелов. Осколок пробил ему горло, как кажется, не задев жизненных центров. Он даже мог говорить шепотом. Перемотав ему горло бинтом, я отвез его на попутной машине в санчасть, расположившуюся километрах в пяти от нас в палатках.

Странные, диковинные картины наблюдал я на прифронтовой дороге. Оживленная, как проспект, она имела двустороннее движение. Туда шло пополнение, везли оружие и еду, шли танки. Обратно тянули раненых. А по обочинам происходила суета. Вот, разостлав плащ-палатку на снегу, делят хлеб. Но разрезать его невозможно, и солдаты пилят мерзлую буханку двуручной пилой. Потом куски и «опилки» разделяют на равные части, один из присутствующих отворачивается, другой кричит: «Кому?». Дележ свершается без обиды, по справедливости. Такой хлеб надо сосать, как леденец, пока он не оттает. Холод стоял страшный: суп замерзал в котелке, а плевок, не долетев до земли, превращался в сосульку и звонко брякал о твердую землю... Вот закапывают в снег мертвеца, не довезенного до госпиталя раненого, который то ли замерз, то ли истек кровью. Вот торгуются, меняя водку на хлеб. Вот повар варит баланду, мешая в котле огромной ложкой. Валит пар, а под котлом весело потрескивает огонь... На опушке леса я наткнулся на пустые еловые шалаши. Вокруг них разбросаны десятки черных морских бушлатов, фуражки с «капустой», бескозырки с ленточками и множество щегольских черных полуботинок. Здесь вчера переодевали в армейскую теплую одежду морских пехотинцев, пришедших из Ленинграда. Морячки ушли, чтобы больше не вернуться, а их барахло, никому не нужное, заметает редкий снежок...

Дальше. С грузовика выдают солдатам белый (!) хлеб (жрать-то как хочется!!!). Это пришел отряд «политбойцов». Их кормят перед очередной атакой. С ними связаны большие надежды командования. Но и с морской пехотой тоже были связаны большие надежды... У дороги стоят повозки и передки орудий. Сами орудия и их персонал ушли в бой. Барахло, очевидно, уже никому не принадлежит, и расторопные тыловички обшаривают этот обоз в поисках съестного. У меня для такой операции еще не хватает «фронтовой закалки»... Опять кого-то хоронят и опять бредут раненые... С грузовика оглушительно лупит по самолету автоматическая зенитная пушчонка. Та-тах! Та-тах! Тэтах! Но все мимо...

Вдруг серия разрывов снарядов. Дальше, ближе, рядом. На земле корчится в крови часовой, который стоял у штабной землянки. Схватился за ногу пожилой солдат, шедший по дороге. Рядом с ним девчушка-санинструктор. Ревет в три ручья, дорожки слез бегут по грязному, много дней не мытому лицу. Руки дрожат, растерялась. Жалкое зрелище! Солдат спокойно снимает штаны, перевязывает кровоточащую дырку у себя на бедре и еще находит силы утешать и уговаривать девицу: «Дочка, не бойся, не плачь!». Не женское это дело – война. Спору нет, было много героинь, которых можно поставить в пример мужчинам. Но слишком жестоко заставлять женщин испытывать мучения фронта. И если бы только это! Тяжело им было в окружении мужиков. Голодным солдатам, правда, было не до баб, но начальство добивалось своего любыми средствами – от грубого нажима до самых изысканных ухаживаний. Среди множества кавалеров были удальцы на любой вкус: и спеть, и сплясать, и красно поговорить, а для образованных – почитать Блока или Лермонтова...

И ехали девушки домой с прибавлением семейства. Кажется, это называлось на языке военных канцелярий «уехать по приказу 009». В нашей части из пятидесяти прибывших в 1942 году к концу войны остались только два солдата прекрасного пола. Но «уехать по приказу 009» – это самый лучший выход. Бывало хуже. Мне рассказывали, как некий полковник Волков выстраивал женское пополнение и, проходя вдоль строя, отбирал приглянувшихся ему красоток. Такие становились его ППЖ, а если сопротивлялись – на губу, в холодную землянку, на хлеб и воду. Потом крошка шла по рукам, доставалась разным помам и замам. В лучших азиатских традициях.

В армейской жизни под Погостьем сложился между тем своеобразный ритм. Ночью подходило пополнение: пятьсот – тысяча – две-три тысячи человек. То моряки, то маршевые роты из Сибири, то блокадники (их переправляли по замерзшему Ладожскому озеру). Недавно ветеран тылового формировочного подразделения сообщил мне, что в среднем они ежедневно формировали маршевую роту в 1500 солдат. К тому же пополнения в Погостье поступали из нескольких запасных полков.

Утром после редкой артподготовки они шли в атаку и оставались лежать перед железнодорожной насыпью. Двигались в атаку черепашьим шагом, пробивая в глубоком снегу траншею, да и сил было мало, особенно у ленинградцев. Снег стоял выше пояса, убитые не падали, застревали в сугробах. Трупы засыпало свежим снежком, а на другой день была новая атака, новые трупы, и за зиму образовались наслоения мертвецов, которые только весной обнажились от снега: скрюченные, перекореженные, разорванные, раздавленные тела. Целые штабеля.

О неудачах под Погостьем, об их причинах, о несогласованности, неразберихе, плохом планировании, плохой разведке, отсутствии взаимодействия частей и родов войск кое-что говорилось в нашей печати, в мемуарах и специальных статьях. Погостьинские бои были в какой-то мере типичны для всего русско-немецкого фронта 1942 года. Везде происходило нечто подобное, везде – и на севере, и на юге, и подо Ржевом, и под Старой Руссой были свои Погостья...

В начале войны немецкие армии вошли на нашу территорию, как раскаленный нож в масло. Чтобы затормозить их движение, не нашлось другого средства, как залить кровью лезвие этого ножа. Постепенно он начал ржаветь, тупеть и двигался все медленнее. А кровь лилась и лилась. Так сгорело ленинградское ополчение. Двести тысяч лучших, цвет города. Но вот нож остановился. Был он, однако, еще прочен, назад его подвинуть почти не удавалось. И весь 1942 год лилась и лилась кровь, все же помаленьку подтачивая это страшное лезвие. Так ковалась наша будущая победа.

Кадровая армия погибла на границе. У новых формирований оружия было в обрез, боеприпасов и того меньше. Опытных командиров – наперечет. Шли в бой необученные новобранцы...

– Атаковать! – звонит Хозяин из Кремля.

– Атаковать! – телефонирует генерал из теплого кабинета.

– Атаковать! – приказывает полковник из прочной землянки.

И встает сотня Иванов, и бредет по глубокому снегу под перекрестные трассы немецких пулеметов. А немцы в теплых дзотах, сытые и пьяные, наглые, все предусмотрели, все рассчитали, все пристреляли и бьют, бьют, как в тире. Однако и вражеским солдатам было не так легко. Недавно один немецкий ветеран рассказал мне о том, что среди пулеметчиков их полка были случаи помешательства: не так просто убивать людей ряд за рядом – а они все идут и идут, и нет им конца.

Полковник знает, что атака бесполезна, что будут лишь новые трупы. Уже в некоторых дивизиях остались только штабы и три-четыре десятка людей. Были случаи, когда дивизия, начиная сражение, имела 6–7 тысяч штыков, а в конце операции ее потери составляли 10–12 тысяч – за счет постоянных пополнений. А людей все время не хватало!

Оперативная карта Погостья усыпана номерами частей, а солдат в них нет. Но полковник выполняет приказ и гонит людей в атаку. Если у него болит душа и есть совесть, он сам участвует в бою и гибнет. Происходит своеобразный естественный отбор. Слабонервные и чувствительные не выживают. Остаются жестокие, сильные личности, способные воевать в сложившихся условиях. Им известен один только способ войны – давить массой тел. Кто-нибудь да убьет немца. И медленно, но верно кадровые немецкие дивизии тают.

Хорошо, если полковник попытается продумать и подготовить атаку, проверить, сделано ли все возможное. А часто он просто бездарен, ленив, пьян. Часто ему не хочется покидать теплое укрытие и лезть под пули... Часто артиллерийский офицер выявил цели недостаточно и, чтобы не рисковать, стреляет издали по площадям, хорошо, если не по своим, хотя и такое случалось нередко... Бывает, что снабженец запил и веселится с бабами в ближайшей деревне, а снаряды и еда не подвезены... Или майор сбился с пути и по компасу вывел свой батальон совсем не туда, куда надо... 

Однажды ночью я замещал телефониста у аппарата. Тогдашняя связь была примитивна и разговоры по всем линиям слышались во всех точках, я узнал, как разговаривает наш командующий И. И. Федюнинский с командирами дивизий: «Вашу мать! Вперед!!! Не продвинешься – расстреляю! Вашу мать! Атаковать! Вашу мать!»... Однажды престарелый Иван Иванович, добрый дедушка, рассказывал по телевизору октябрятам о войне совсем в других тонах...

Говоря языком притчи, происходило следующее: в доме завелись клопы, и хозяин велел жителям сжечь дом и гореть самим вместе с клопами. Кто-то останется и все отстроит заново... Иначе мы не умели и не могли. Я где-то читал, что английская разведка готовит своих агентов десятилетиями. Их учат в лучших колледжах, создают атлетов, интеллектуалов, способных на все знатоков своего дела. Затем такие агенты вершат глобальные дела. В азиатских странах задание дается тысяче или десяти тысячам кое-как, наскоро натасканных людей в расчете на то, что даже если почти все провалятся и будут уничтожены, хоть один выполнит свою миссию. Ни времени, ни средств на подготовку, ни опытных учителей здесь нет. Все делается второпях – раньше не успели, не подумали или даже делали немало, но не так. Все совершается самотеком, по интуиции, массой, числом. Вот этим вторым способом мы и воевали. В 1942 году альтернативы не было. Мудрый Хозяин в Кремле все прекрасно понимал, знал и, подавляя всех железной волей, командовал одно: «Атаковать!». И мы атаковали, атаковали, атаковали... И горы трупов у погостий, невских пятачков, безымянных высот росли, росли, росли. Так готовилась будущая победа.

Если бы немцы заполнили наши штабы шпионами, а войска диверсантами, если бы было массовое предательство и враги разработали бы детальный план развала нашей армии, они не достигли бы того эффекта, который был результатом идиотизма, тупости, безответственности начальства и беспомощной покорности солдат. Я видел это в Погостье, а это, как оказалось, было везде.

На войне особенно отчетливо проявилась подлость большевистского строя. Как в мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в еще более открытой, омерзительной форме. Приведу пример. Из высших сфер поступает приказ: взять высоту. Полк штурмует ее неделю за неделей, теряя множество людей в день. Пополнения идут беспрерывно, в людях дефицита нет. Но среди них опухшие дистрофики из Ленинграда, которым только что врачи приписали постельный режим и усиленное питание на три недели. Среди них младенцы 1926 года рождения, то есть шестнадцатилетние, не подлежащие призыву в армию... «Вперрред!!!» – и все.

Наконец какой-то солдат, или лейтенант, командир взвода, или капитан, командир роты (что реже), видя это вопиющее безобразие, восклицает: «Нельзя же гробить людей! Там же, на высоте, бетонный дот! А у нас лишь 76-миллиметровая пушчонка! Она его не пробьет!»... Сразу же подключаются политрук, особый отдел и трибунал. Один из стукачей, которых полно в каждом подразделении, свидетельствует: «Да, в присутствии солдат усомнился в нашей победе». Тотчас же заполняют уже готовый бланк, куда надо только вписать фамилию, и готово: «Расстрелять перед строем!» или – после июля 1942 года – «Отправить в штрафную роту!», что то же самое.

Так гибли самые честные, чувствовавшие свою ответственность перед обществом люди. А остальные – «Вперрред, в атаку!». «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики!». А немцы врылись в землю, создав целый лабиринт траншей и укрытий. Поди их достань! Шло глупое, бессмысленное убийство наших солдат.

Надо думать, эта селекция русского народа – бомба замедленного действия: она взорвется через несколько поколений, в XXI или XXII веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных.

Легко писать это, когда прошли годы, когда затянулись воронки в Погостье, когда почти все забыли эту маленькую станцию. И уже притупились тоска и отчаяние, которые пришлось тогда пережить. Представить это отчаяние невозможно, и поймет его лишь тот, кто сам на себе испытал необходимость просто встать и идти умирать. Не кто-нибудь другой, а именно ты, и не когда-нибудь, а сейчас, сию минуту ты должен идти в огонь, где в лучшем случае тебя легко ранит, а в худшем – либо оторвет челюсть, либо разворотит живот, либо выбьет глаза, либо снесет череп. Именно тебе, хотя тебе так хочется жить! Тебе, у которого было столько надежд. Тебе, который еще и не жил, еще ничего не видел. Тебе, у которого все впереди, когда тебе всего семнадцать! Ты должен быть готов умереть не только сейчас, но и постоянно. Сегодня тебе повезло, смерть прошла мимо. Но завтра опять надо атаковать. Опять надо умирать, и не геройски, а без помпы, без оркестра и речей, в грязи, в смраде. И смерти твоей никто не заметит: ляжешь в большой штабель трупов у железной дороги и сгниешь, забытый всеми в липкой жиже погостьинских болот.

Бедные, бедные русские мужики! Они оказались между жерновами исторической мельницы, между двумя геноцидами. С одной стороны их уничтожал Сталин, загоняя пулями в социализм, а теперь, в 1941–1945-м Гитлер убивал мириады ни в чем не повинных людей. Так ковалась Победа, так уничтожалась русская нация, прежде всего душа ее. Смогут ли жить потомки тех, кто остался? И вообще что будет с Россией?

Почему же шли на смерть, хотя ясно понимали ее неизбежность? Почему же шли, хотя и не хотели? Шли, не просто страшась смерти, а охваченные ужасом, и все же шли! Раздумывать и обосновывать свои поступки тогда не приходилось. Было не до того. Просто вставали и шли, потому что НАДО! Вежливо выслушивали напутствие политруков – малограмотное переложение дубовых и пустых газетных передовиц – и шли. Вовсе не воодушевленные какими-то идеями или лозунгами, а потому, что НАДО. Так, видимо, ходили умирать и предки наши на Куликовом поле либо под Бородином. Вряд ли размышляли они об исторических перспективах и величии нашего народа...

Выйдя на нейтральную полосу, вовсе не кричали: «За Родину! За Сталина!», как пишут в романах. Над передовой слышны были хриплый вой и густая матерная брань, пока пули и осколки не затыкали орущие глотки. До Сталина ли было, когда смерть рядом. Откуда же в шестидесятые годы опять возник миф, что победили только благодаря Сталину, под знаменем Сталина?

У меня на этот счет нет сомнений. Те, кто победил, либо полегли на поле боя, либо спились, подавленные послевоенными тяготами. Ведь не только война, но и восстановление страны прошло за их счет. Те же из них, кто еще жив, молчат, сломленные. Остались у власти и сохранили силы другие – те, кто загонял людей в лагеря, те, кто гнал в бессмысленные кровавые атаки на войне. Они действовали именем Сталина, они и сейчас кричат об этом. Не было на передовой: «За Сталина!». Комиссары пытались вбить это в наши головы, но в атаках комиссаров не было. Все это накипь...

Конечно же, шли в атаку не все, хотя и большинство. Один прятался в ямку, вжавшись в землю. Тут выступал политрук в основной своей роли: тыча наганом в рожи, он гнал робких вперед... Были дезертиры. Этих ловили и тут же расстреливали перед строем, чтобы другим было неповадно... Карательные органы работали у нас прекрасно. И это тоже в наших лучших традициях. От Малюты Скуратова до Берии в их рядах всегда были профессионалы и всегда находилось много желающих посвятить себя этому благородному и необходимому всякому государству делу. В мирное время эта профессия легче и интереснее, чем хлебопашество или труд у станка. И барыш больше, и власть над другими полная. А в войну не надо подставлять свою голову под пули, лишь следи, чтобы другие делали это исправно.

Войска шли в атаку, движимые ужасом. Ужасна была встреча с немцами, с их пулеметами и танками, огненной мясорубкой бомбежки и артиллерийского обстрела. Неменьший ужас вызывала неумолимая угроза расстрела. Чтобы держать в повиновении аморфную массу плохо обученных солдат, расстрелы проводились перед боем.

Хватали каких-нибудь хилых доходяг или тех, кто что-нибудь сболтнул, или случайных дезертиров, которых всегда было достаточно. Выстраивали дивизию буквой «П» и без разговоров приканчивали несчастных. Эта профилактическая политработа имела следствием страх перед НКВД и комиссарами – больший, чем перед немцами. А в наступлении, если повернешь назад, получишь пулю от заградотряда. Страх заставлял солдат идти на смерть. На это и рассчитывала наша мудрая партия, руководитель и организатор наших побед. Расстреливали, конечно, и после неудачного боя. А бывало и так, что заградотряды косили из пулеметов отступавшие без приказа полки. Отсюда и боеспособность наших доблестных войск.

Многие сдавались в плен, но, как известно, у немцев не кормили сладкими пирогами... Были самострелы, которые ранили себя с целью избежать боя и возможной смерти. Стрелялись через буханку хлеба, чтобы копоть от близкого выстрела не изобличила членовредительства. Стрелялись через мертвецов, чтобы ввести в заблуждение врачей. Стреляли друг другу в руки и ноги, предварительно сговорившись. Особенно много было среди самострелов казахов, узбеков и других азиатов. Совсем не хотели они воевать. Большей частью членовредителей разоблачали и расстреливали.

Однажды в погостьинском лесу я встретил целый отряд – человек двадцать пять с руками в кровавых повязках. Их вели куда-то конвоиры из органов с винтовками наперевес. В другой раз, доставив в санчасть очередного раненого, я увидел в операционной человека с оторванной кистью руки. Рядом дежурил часовой. Санитары рассказали мне следующую историю.

Некто Шебес, писарь продовольственного склада, был переведен в разведку. Здесь он узнал, что на передовой стреляют и можно погибнуть. Тогда Шебес забрался в дзот, высунул из амбразуры кулак с запалом от гранаты и взорвал его. Солдаты, ничего не подозревая, отправили Шебеса как раненого в медсанбат. И уехал бы он в тыл, домой, если бы не старший лейтенант Толстой – наш контрразведчик. Это был прирожденный мастер своего дела, профессионал высокого класса. Один вид его приводил в трепет. Огромные холодные глаза, длинные, извивающиеся пальцы... Толстой пошел на передовую, нашел дзот, нашел оторванные пальцы, разорванную перчатку и успел догнать Шебеса в медсанбате. Увидев его, Шебес забился в истерике и во всем сознался. Позже его расстреляли.

Чтобы не идти в бой, ловкачи стремились устроиться на тепленькие местечки: при кухне, тыловым писарем, кладовщиком, ординарцем начальника и т. д., и т. п. Многим это удавалось. Но когда в ротах оставались единицы, тылы прочесывали железным гребнем, отдирая присосавшихся и направляя их в бой. Оставались на местах самые пронырливые. И здесь шел тоже естественный отбор…

Что касается одежды, была она на фронте хоть и простая, грубая, но теплая и удобная. На это обижаться не приходится. Предусмотрительные немцы ничего подобного не имели и всегда сильно мерзли.

Оружие у немцев и у нас было неплохое, однако немцы были лучше обучены и не лезли зря под пули. Вспоминаю, как проходило обучение нашего вновь сформированного пехотного полка: мы бегали по лесу, кричали «Ура» и ни разу не стреляли по мишеням – берегли патроны. У немцев все было наоборот: каждый солдат отлично стрелял. Умел быстро окопаться и оценить обстановку…

Трудно подходить с обычными мерками к событиям, которые тогда происходили. Если в мирное время вас сшибет автомобиль, или изобьет хулиган, или вы тяжело заболеете – это запоминается на всю жизнь.

И сколько разговоров будет по этому поводу! На войне же случаи чудовищные становились обыденностью. Чего стоил, например, переход через железнодорожное полотно под Погостьем в январе 1942 года! Этот участок простреливался и получил название «долина смерти» (их много было, таких долин, и в других местах).

Ползем туда вдесятером, а обратно – вдвоем, и хорошо, если не раненые. Перебегаем по трупам, прячемся за трупы – будто так и надо. А завтра опять посылают туда же... А когда рядом рвет в клочья человека, окатывает тебя его кровью, развешивает на тебе его внутренности и мозг – этого достаточно в мирных условиях, чтобы спятить.

Каждый день, каждый час случается что-то новое. То вдруг немецкий снайпер уложил меня в воронку и не давал шевелиться до ночи, стреляя после каждого моего движения. Три часа на лютом морозе – и ногти слезли с обмороженных пальцев. Правда, потом выросли – кривые, как у черта...

То немец забросил в мое укрытие гранату, но, слава богу, у меня уже выработалась четкая реакция и я успел молниеносно выкинуть ее за бруствер, где она тотчас же грохнула... То во время обеда немецкий снаряд пробил потолок в нашей землянке, но не разорвался и только шипел на полу. «Ну что, ребята, вынесите его и давайте обедать», – сказал лейтенант. Из-за таких пустяков уже никто в это время не клал в штаны. Ко всему привыкаешь. Однажды тяжелая мина угодила в нашу землянку, разметала бревенчатый накат, но, к счастью, не пробила его. Я даже не проснулся от страшного грохота, содрогания почвы и от земли, посыпавшейся сверху…

Удивительно лишь, что человек так много мог вынести. И все же почти на каждом уцелевшем война оставила свою печать. Одни запили, чтобы отупеть и забыться… Многие озверели и запятнали себя нечеловеческими безобразиями в конце войны в Германии.

Многие убедились на войне, что жизнь человеческая ничего не стоит, и стали вести себя, руководствуясь принципом «лови момент» – хватай жирный кусок любой ценой, дави ближнего, любыми средствами урви от общего пирога как можно больше. Иными словами, война легко подавляла в человеке извечные принципы добра, морали, справедливости.

Именно после Погостья у меня появилась болезненная потребность десять раз в день мыть руки, часто менять белье. После Погостья я обрел инстинктивную способность держаться подальше от подлостей, гадостей, сомнительных дел, плохих людей, а главное – от активного участия в жизни, от командных постов, от необходимости принимать жизненные решения – для себя и в особенности за других.

Окончание следует.

Николай Никулин

Николай Николаевич Никулин родился 7 апреля 1923 года в селе Погорелка Мологского уезда Ярославской губернии. В 1941-м окончил десятилетку. В ноябре того же года добровольцем ушел на фронт. Рядовой 883-го корпусного артиллерийского полка (позднее – 13-й гвардейский). Прошел всю войну, четырежды тяжело ранен. Награжден орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды, двумя медалями «За отвагу», медалями «За оборону Ленинграда», «За освобождение Варшавы» и «За взятие Берлина».

С 1949 года работал в Государственном Эрмитаже экскурсоводом. В 1955-м стал научным сотрудником одного из ведущих научных отделов – отдела западноевропейского искусства, где трудился более 50 лет. Преподавал в Институте имени И. Е. Репина. Профессор, заведующий кафедрой истории европейского искусства XV–XVIII веков. Член-корреспондент Российской академии художеств. Ведущий научный сотрудник и член Ученого совета Государственного Эрмитажа, хранитель коллекции нидерландской живописи XV–XVI веков. В течение многих лет он был также хранителем немецкой живописи XV–XVIII веков.

Умер 19 марта 2009 года в Санкт-Петербурге.

-------------------------------

Комментарии

алексеев, 13:04, 19 апреля 2011

Статья с одной стороны правдива. Ужас войны - это страшно (смогут ли просто находиться в таких условиях, если не дай бог придется, современные солдаты "гуманизированой" российской армии?)
Но люди в тоже время должны ясно понимать, что во второй мировой войне победить "массой тел" было не возможно. Потерпеть таким образом поражение - это да, и терпели, более грандиозные, чем немцы под Сталинградом.
Но победили не потому, что солдаты вермахта тронулись рассудком от вида многочисленных трупов "иванов", гор уничтоженных советских танков и самолетов.
Просто - напросто мощнейшая .германская армия вместе с сателлитами была разгромлена, потерпела поражение в боях. Так же устлала трупами своих солдат и разбитой техникой поля сражений.(пусть и меньше числом, чем мы) И победили не жестокие пьяные полковники и генералы из теплых кабинетов (достаточно посмотреть статистику потерь советских генералов),
а такие как Покрышкин, Рокоссовский и миллионы других русских людей, которые нашли в себе силы сломать хребет страшной германской мощи.

Александр Николаевич, 13:13, 19 апреля 2011

А почему бы объективности ради не вспомнить о том, что именно в январе и феврале 1942 года норма выдачи хлеба в блокадном Ленинграде (на освобождение которого и была направлена Любаньская операция ) сократилась до 250 гр для работающих и 125 для неработающих ? По мнению либералов Сталин совершил преступление, отдав приказ освободить Ленинград любой ценой. Но я уверен, что если бы он не отдал этого приказа, то его обвиняли бы теперь в том, что он бросил Ленинград на произвол судьбы. Трудно угодить россиянским либералам. А что до воспоминаний о тех событиях. То существует отличные воспоминания Б.Владимирова – командира 137 ОСБР воевавшей в составе 54 армии.

Александр Николаевич, 13:17, 19 апреля 2011

вот ссылка на книгу Владимирова

http://www.al24.ru/pdf_kniga_5006.html

milstar, 21:04, 21 апреля 2011

Всесторонний анализ того, что там скрыто, мне не под силу. Для этого нужен человек, обладающий абсолютным знанием фактов и мощным интеллектом, профессионал, а не любитель. Человек масштаба Александра Солженицына,

1. Borez s KGB i Informator organov w odnom lize kak Solzenicin ...

On pisal donosi na ygolownikow pod psewdonimom Wetrow
(pocherkowedcheskaya experiza dokazala )

2. Antisemit -"...zenatij na ewrejke iz xoroschego doma " (sobstwennoe
priznanie Solzenicina) w odnom lize ...

milstar, 21:13, 21 апреля 2011

Для этого нужен человек, обладающий абсолютным знанием фактов и мощным интеллектом, профессионал, а не любитель. Человек масштаба Александра Солженицына,


1... Borez s KGB i informator organov w lagere -pisal donosi na ygolownikow pod psewdonimom Wetrow

2. ... Antisemit - "...zenatij na ewrejke iz xoroschego doma " (ego sobstwennoe
priznanie )

3. ... Istorii s ispolzownaiem metodow istoricheskogo poznanija(po admiralu Thukididu -osnowatelju istorii) w ego knigax net ...

Dowolno posredstwennaya belletristika ...

milstar, 21:21, 21 апреля 2011

генерал Федорчук,был председателем КГБ

— И в связи с этим вопрос: а как же интеллектуал Андропов? Он что — не понимал чего-то?

— Все он понимал. Более того, он содействовал реализации этих планов. Вы, наверное, обратили внимание, что в тюрьмы сажали в основном писателей-государственников, за границу высылались либералы, такие, как Аксенов, Бродский, Буковский. Некоторые деятели культуры были вроде бы полузапрещенные. На самом деле Андропов им тайно покровительствовал, оберегал их, создавал о них соответствующее положительное общественное мнение.

— Вы могли бы назвать этих деятелей?

— Пожалуйста. Это Высоцкий, Любимов, некоторые другие. А чего стоит его странная дружба с Евгением Евтушенко? Ведь доходило до курьезов. Бывало, пьяный Евтушенко в кругу друзей-писателей демонстративно звонил Андропову по прямому телефону.

А мутная история с Солженицыным? Подумайте: как сельский учитель, отсидевший в тюрьме, смог получить в распоряжение тайные архивы НКВД? Причем в его книгах многие документы банально фальсифицированы, размах репрессий многократно преувеличен. То, как лично Андропов руководил операцией по выезду Солженицына в США, — это отдельная история.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Спрашивается — а зачем? Чтобы он там, в США, без малейших затруднений продолжал своими книгами разрушать Союз?

Так кто, если не Андропов, содействовал развалу Союза?

Брежнев своим преемником хотел видеть Щербицкого
----------------------------------------------------------------------------------

— Весной 1982 года, за полгода до смерти Брежнева, Андропов стал секретарем ЦК КПСС, а на освободившееся место председателя КГБ СССР были назначены вы. Это назначение произошло по инициативе Андропова?

— Нет. Он меня ненавидел так же, как и я его.
-----------------------------------------------------------------------

http://2000.net.ua/2000/derzhava/12914

Предтеча, 23:26, 22 апреля 2011

Заваливали?
Выходит и танков у нас не было,
и самолётов , и т.п?
И стрелкового оружия?
Без гранат? Без мин?
И сколько ж надо было на одного немца наших?
Безоружных?
Без инженерного обеспечения?
Без окопов?
Без 30-й севастопольской батареи, командир которой, был выдан немцам крымскими татарами на смерть?

И сколько бы на 1 немца приходилось бы наших в одном бою?
10?
И это если немец стреляет из винтовки?
А если он бомбит, артиллерия, танки, мины?
100?
Выходит у нас была армия в 500 миллионов , по -вашему?


Заваливали трупами зулусы англичан в зулусских войнах.
Побеждали.
Но в последней битве атака вооружённых копьями и дротиками
зулусов захлебнулась в несколько десятках метров от англ. каре.

Вы бы лучше вспомнили финнов и шведа Маннергейма: их -то руки в крови ленинградцев!
Как , впрочем, и руки богатеев, заливающих кровью нашу страну с марта 1985 г.
Они и заказывают эти "статейки".

Вы бы видели , как тикали мадьяры и немцы в январе-феврале 1943 г. под Ст. Осколом!
Весь шлях был забит обмёрзшими, обрубленными венграми и немцами.
Сами венгры сбрасывали своих же раненых с телег, стремясь убежать от "Катюш" и танков.

Gwer, 00:09, 24 апреля 2011

Пока не будет сказана вся правда о войне, пока мы будем жевать ложь совдепоского агитпропа, ничего не изменится. А ведь именно правда способна излечить больное общество, лишь правда способствует самоизлечению.
Да, были отдельные удачные операции красной армии, но до конца той войны был в ходу истерический окрик "любой ценой!". И это особенно наглядно проявилось в штурме Зееловских высот.
А вот что мы можем прочесть из трофейных немецких дневников :
Из журнала боевых действий 4-й танковой группы немцев:

"...Не верилось, что противник намерен атаковать нас на этом широком поле, предназначенном разве что для парадов... Но вот три шеренги всадников двинулись на нас. По освещенному зимним солнцем пространству неслись в атаку всадники с блестящими клинками, пригнувшись к шеям лошадей... Первые снаряды разорвались в гуще атакующих... Вскоре сплошное черное облако повисло на ними. В воздух взлетают разорванные на куски люди и лошади... Трудно разобрать, где всадники, где кони... В этом аду носились обезумевшие лошади. Немногие уцелевшие всадники были добиты огнем артиллерии и пулеметов... И вот из леса несется в атаку вторая волна всадников. Невозможно представить себе, что после гибели первых эскадронов кошмарное представление повторится вновь... Однако местность уже пристреляна, и гибель второй волны конницы произошла еще быстрее, чем первой".

Борис Шапиро, 19:12, 24 апреля 2011

Данная статья вызывает ненависть своей тенденциозностью. Ничего нового в ней. Но несколько сюжетов статьи кочуют по современным мифам, статьям, телесериалам, книгам. безотказные, так сказать, эпизоды:
1. немецкие пулеметчики, рехнувшиеся от стрельбы по русским.
2. женщины санитарки ,идущие по рукам грубых мужчин,
3. трупы в снегу за зиму и по весне штабеля погибших.
Я это уже читаю лет 20 подряд в различных изданиях и книгах. Мог бы назвать даже этих поганых драматургов и пасквилянтов, но не буду им делать рекламу.
Кто такой Никулин ? Как рядовой корпусного артиллерийского полка ( так назвать подразделение мог человек совершенно не служивший в армии) мог знать положение дел на фронте, чтобы утверждать, что везде было так одинаково?
Уж пусть простит меня редакция этой газеты, но хватит уже врать и работать по плану десталинизации, который ещё и не утверждён адвокатом Медведевым.
Да, были и атаки на пулеметы. Но замалчивается роль Особых отделов, роль парт-политаппарата. Ах да, они только и делали, что пьянствовали и щупали баб. Но я, лично, не верю ни одному слову этой статьи.
А задай сейчас вопрос этим писакам вопрос: так от какой армии сейчас, сегодня ,отказывается Сердюков, то начнётся просто битьё посуды.
К большому моему сожалению , нет сейчас статьи 58, а то некоторые уже забрехались совсем.

офицер, 15:28, 26 апреля 2011

да, читать занимательно этого ветерана, особенно накануне дня победы. мой дед воевал на Южном фронте в 28 армии.он рассказывал, как они всё время драпали, про самострелы рассказывал и многое что другое. но соглашаться с автором статьи, что он у меня воевал из-за страха не хочу. мой дед - красавец, был смелым человеком и умер из-за того, что сделал замечания нескольким малолетним ублюдкам, матерящимся на улице, а они его за это спустили с лестницы. бздливый трус так бы не поступил. а вот коммунистов он и правда терпеть не мог.

 Гость, 12:03, 28 апреля 2011

Ну давно же известно, что Никулин фантазер. Зачем его печатать? Мало чернухи про войну, что ли насочиняли?

far, 17:52, 28 апреля 2011

Обосрать Победу - первой дело либералистических газет. Надо, чтобы во время Перестройки-2 русские отшатывались от своей истории и своих предков. Повторяются один в один ложь и подлость Перестройки-1. Мы всё без вас, подонков, знаем. Знаем, что ублюдки немцы, финны, венгры, румыны, словаки, чехи, итальянцы и, конечно же, поляки (каждый 10-й солдат вермахта в июне 1941г. был поляком) уничтожили более 20млн

 far, 18:01, 28 апреля 2011

И никогда не забудем, как финны с садистским наслаждением, медленно топили баржи с детьми 3-5 лет, эвакуировавшиеся из Ленинграда. Специально вылавливали. Приблизительно от300 до 500 детишек в каждой. Десталинизаторы.
Срочно нужны дебилы- кающиеся и платящие за покаяние. Кстати, обратите внимание как всё у либерастов согласовано. То вдруг все они обсира-ют Жукова, то по команде начинают смаковать несуществующие гиперпотери.
Дураки читают и им невдомёк - а как же воевали, да ещё били всю Европу.мирных жителей.

far, 18:08, 28 апреля 2011

По лживым расчетам либерастов-русофобов типа М.Солонина, уже к августу 1941г. были уничтожены десятки миллионов солдат. Врут в глаза, лишь бы отработать деньги. Все враги самых разных направлений прямо таки уговаривают в унисон - завалили трупами. А откуда люди для трупов - посчитали? Только что заявляют - в 1937году - 40млн убитых, Солженицын договаривался и до больших цифр. Главное поядрённее - главное оглушить.

far, 18:16, 28 апреля 2011

Безграмотные верят всему. А правда такова - воевали против самой лучшей армии в мире и научились воевать. А как учаться воевать - только на практике.
Удивительно, что в самые тяжёлые времена котлов 1941г. потери могли быть ещё больше. Тем не менее огрызались и уходили из окружений. А наступали правильно. Надо знать, что для обороны нужны высокопрофессиональные солдаты. И если их нет, то лучшая тактика и стратегия - всё время наступать, пытаясь подрезать клинья наступления врага.

far, 18:24, 28 апреля 2011

Читая либерастические газеты, типа МК, ВПК, горбачёвки, и тд и тп, Вы всё время должны чувствовать подвох, знать, что в каждом слове заложена подлая подоплёка для взламывания вашего сознания. Что бы вы всё время пребывали в состоянии шока и трепета. А дальше дело техники. Отнимать начинают реальные материальные блага. Побольше кайтесь - побольше отнимут. Следите за руками либералов.

far, 18:33, 28 апреля 2011

Даже фотоколлаж смастерили подлый, да ещё и идиотский. Подлый - потому что с удовольствием показывают, как два пулемётчика расстреливают ненавистных либеральному сознанию русских солдат, а идиотский - потому что эти пулемётчики уже давно должны быть трупами. Как всегда у либералов - враньё и фальшивый эффект.
Знайте, что Перестройк-2 началасью Что сейчас начнётся либерализация уголовного права, что бы устроить хаос 90-х. Будьте внимательныю

Олег, 20:18, 28 апреля 2011

Еще один нашелся. Отсутствие мозгов заменяется вонючим языком. Аvpk-news, похоже способствует таким.

Борис Шапиро, 23:20, 28 апреля 2011

Читаю данный пасквиль лишь для того, что,s запомнить стиль либирального мышления.
Не верю ни единому слову.Если такие сюжеты кочуют из статьи в статью, то ясно, что это провокация, рассчитанная на неграмотных и недалёких обывателей.
Очень характерно, что объявлено, что некий Никулин уже умер в 2009 году Сколько же он жил на свете? 89 лет. Эй, либерал, скажика нам цифру средней продолжительности жизни русского человека. Ох и живучи же вы либералы и пасквилянты.
Сколь немцы потеряли в боях до конца декабря 41 года? Может быть ни одного человека? А 500 000 немцев, голландцев, чехов, французов на российской земле не хотите? Конечно, не хотите, поэтому и замалчиваете.
Самое интересноt , что находятся люди, которые с упоением читают такое враньё. И это тоже не удивительно.
Их постепенно доводят до самоубийства, ибо западным демократизаторам накладно тратить деньги на убийство мирных граждан. Пусть уж они сами наложат на себя руки от такого вранья.
В Вашингтоне явно потирают руки.

Алексей, 05:08, 29 апреля 2011

Уважаемая газета... Назвал Вас уважаемой, потому что очень надеюсь, что смогу так и дальше называть. К сожалению после этой статьи у меня закрались сомнения в адекватности ваших статей. Ведь есть один простой факт - советских военнослужащих погибло 7,9 миллионов, а немецких - 7,3 (цифры примерны, точно не помню). О каких тогда бездумных "вперёд и только вперёд" может идти речь? Так же факт - немецкая армия была изначально сильнее и кормила её вся территория Европы. А сколько тогда людей жило в Европе? Миллиард? Где-то так. Против 300 миллионов советских граждан.
И самое главное - статья принижает солдат-героев, которые своей храбростью обеспечили победу нашей Родины. Храбростью. А не тупому повиновению приказа, как бараны. Именно баранами их и изображает статья.
В итоге: Автор статьи Николай Никулин - либерал и фантазёр. Таким нет место в Российской газете. А редакции следует внимательно следить за содержимым ваших статей.

far, 12:48, 29 апреля 2011

Уважаемый Алексей!
Эта редакция внимательно и бережно следит за либеральным содержанием своих материалов. Всё время исподтишка подсовывают либеральный нацизм. Так что будем сами не лохами на этот раз и с Праздником Победы Вас Алексей!

Александр Николаевич, 21:20, 29 апреля 2011

Алексей, апеллировать к редакции ВПК нет необходимости. Публикация подобных "откровений", равно как и систематическая публикация "исследований" гг. Соколова и Солонина - сознательный выбор редакции ВПК С удовольствием отмечаю, что правильно сделал, приняв решение год назад не покупать в ВПК в розничной торговле. Радует также то, что печатью этих пасквилей либералы добиваются противоположенной цели. Я имею ввиду рост уважения к личности И.В.Сталина и рост презрения и ненависти к этим негодяям

Лео, 02:26, 30 апреля 2011

Мой дед начал с 42-го и закончил майором в 44-м при освобождении Севастополя, ему оторвало правую руку выше локтя. Он был инженер химик и занимался взрывчаткой и огнеметами, уничтожением бетонных дотов.
Говорил мне, что каждый раз ему казалось невозможным выполнить задание. Что все его солдаты погибнут и он сам вместе с ними. Но привык. Это даже в кино страшно выглядит, а в жизни... От одного только запаха сгоревших... На легком танке с огнеметом, или ползи прямо так, если танков больше нет. Против батареи орудий, пулеметов, которые не умолкают. И за это орденов не дают. Только если повезет.
Насчет гениального планирования, думаю такого нет. Или сиди жди поддежки огнем и авиацией, которую не всегда могут дать, или ползи вперед. А каждый день войны - это смерти в тылу от бомбежек, в лагерях. Наступление нельзя задерживать на одном участке, когда другие продвигаются.
Думаю, солдат не должен жаловаться на командиров. Наши деды сделали невозможное. На первых порах казалось, что невозможно противостоять этой адской машине - фашистской Германии, но они это сделали. Это само по себе уже большая победа, которую всегда будем помнить.

35 лет выслуги, 17:39, 30 апреля 2011

Во время войны немцы не пускали летчиков в бой без 900 часов налета, аналогичное у англичан и американцев. У меня отец был в штурмовом полку, к ним приходили с 4-12 часами налета. В войсках до последнего времен тоже занимались всем чем угодно, но меньше всего боевой подготовкой. Большое количество населения позволяло и в 1

мировую гнать солдат на смерть не задумываясь (дед офицер рассказывал), дескать бабы еще нарожают. Для советского офицера страшно было не выполнить приказ, а гибель подчиненных списать на войну. И в стране население до сих пор является расходным материалом. Каждый народ сам заслуживает того, как с ним власть обращается. А лет через 50 на китайско-финской границе.....

Андрей, 22:56, 30 апреля 2011

@35 лет выслуги

А мне мой дед говорил, что били не числом а умением с 1943 били немца як мае быть. Ну а первые два года учились :)

 retrograd, 23:32, 30 апреля 2011

Никулин оскорбился тем, что ген. Федюнинский на войне матерился по телефону ... Это действительно крайне тяжелый случай ...

Надо думать американские генералы, избивавшие своих подчинённых в госпиталях и обвинявшие их в трусости и намерении "удрать с фронта", вели себя намного корректнее. И, главное, демократичнее ...