Айги дружил с Пастернаком,

Айги  дружил  с  Пастернаком,  это  считалось одним из его “грехов”*.

Брат показал телеграмму маме (а ей осталось жить ровно неделю, семь дней).
Мама знала про Пастернака — наверное, Гена рассказал ей о поэте в те самые бессонные ночи.
“Сынок, поезжай, — сказала мама. — Ты должен быть
на похоронах этого человека. Только после похорон сразу же выезжай обратно.
Я подожду тебя, не умру до твоего приезда”. Брат выехал сразу же.
Но буквально через час вернулся обратно: “Когда я бежал по дороге, остановился и при свете луны ещё
раз  прочел  телеграмму...”  Оказывается,  ошеломленный первыми словами телеграммы, он не вник
в указанные даты. Телеграмму-то отправили в день
смерти Пастернака, но адресату вручили её только
через несколько дней после похорон. Выяснилось,
что поступили так преднамеренно: через несколько дней Айги случайно встретил начальника почты,
и тот издевательски рассмеялся: “Мы хорошо знаем, о каком классике шлют тебе телеграмму”.

Позже стало известно следующее: из Москвы было направлено целых три телеграммы
(две телеграммы послал композитор Андрей Волконский),
Айги же вручили только одну, и то с большой задержкой.
Ольга Ивинская в своей книге «В плену времени» (Париж, 1978)
вспоминает: «На моей памяти, Борис Леонидович искренне
отмечал  тогдашнего  студента  Института  имени  Горького,
молодого чувашского поэта Геннадия Айги. Он разбирался
в его подстрочниках, предпочитая их рифмованным стихам.
Борис Леонидович видел в них так им ценимые собственное
поэтическое восприятие мира и острый глаз поэта»