Правление Медведева в РФ – период новой деградации страны

К сожалению, очень похоже на то, что последние 3-4 года – время правления президента Медведева, – становятся для России временем новой деградации. До упадка времен Горбачева и Ельцина дело еще не дошло – но и тогда первые три года, начиная с 1985-го, еще не внушали особых опасений.

Позиции, понемногу восстанавливаемые в период 2000-2008 гг., начинают явно утрачиваться. Причем подчас об этом говорят не некие традиционные показатели – рост производительности труда, рост ВВП (что, безусловно, важно) и т. д., но и показатели иных, не столь материальных планов.

ВЦИОМ опубликовал данные об изменении интереса граждан России к научному знанию и научным достижениям. И оказалось, что если в 2007 году новые достижения в науке и технике интересовали 68% граждан, то сегодня они интересны 54% (падение на треть). Соответственно, неинтересны эти вопросы были лишь 24%, сегодня – уже 43%.

Вообще падение интереса к науке и ожиданий по поводу науки – это, с одной стороны, свидетельство кризиса определенного типа знания – рационального знания. И открытие дороги всему иррациональному – мистике, суевериям, обскурантизму. Т. е. в правление Медведева люди попросту стали меньше думать и меньше верить в свою способность понять, что происходит в стране и в мире.

На этом фоне оказывается, что 58% россиян верят в приметы. Пять лет назад, в 2006 году, их было 54%.

С другой стороны, это – всегда отражение некого жизненного пессимизма, отражение ухудшения жизни. Когда человек чувствует, что он живет хорошо и жизнь улучшается, – он оптимистичен, верит в свои силы, свой разум, свою способность рационального и успешного действия. Когда он сталкивается с ухудшением ситуации, которое для него непонятно и необъяснимо, когда чувствует себя подвластным чему-то трудно осознаваемому, – он не верит ни в свои силы, ни в способность рационального действия, ни в разум и науку в целом.

В одном случае он чувствует себя хозяином мира, верит, что его разум и наука – надежные спутники и инструменты его жизненного успеха. В другом он воспринимает себя как нечто ничтожное по отношению к миру, который предстает перед ним как враждебный, всесильный и непонятный, а свой разум – как ненадежный и бессильный, а науку – как нечто несущественное и не дающее надежных рецептов и орудий во взаимоотношении с этим враждебным миром.

Причем даже в той степени, в которой интерес к науке и достижениям техники сохранился, он в первую очередь касается двух позиций (и здесь он даже вырос): технических достижений, где он вырос с 34 до 43% (среди тех, кто вообще сохранил интерес к науке и технике), и интернет-технологий, где он тоже вырос с 15 до 24%. Само по себе это было бы неплохо, но на фоне того, что он оказывается чрезвычайно низким к тому, что лежит в основе технических достижений (физике – 7%, математике – 5%, химии – 4%), получается, что это – интерес не к научно-техническим достижениям как таковым. Иными словами, при провозгласившем курс на производственную модернизацию Медведеве падает интерес именно к тем сферам, которые, по идее, должны быть базой такой модернизации.

Сохраняется интерес к тому, что увлекает и самого президента, – к своего рода бытовым игрушкам, основанным на интернет-технологиях: новым полуигровым возможностям мобильной связи, интернет-программам, развлечениям и играм. Лучшее качество кино, лучшее качество воспроизведения музыки (т. е. технические достижения) интересны не как развитие возможностей человека в его отношениях с миром и возможностей производства, а как развитие потребления и разнообразие досуга. Но не познания и созидания! Если наука и техника в свою классическую эпоху волновали человека в первую очередь с точки зрения того, что теперь он в состоянии сделать, то сегодняшний рост оказывается интересен с точки зрения того, как он может себя развлечь.

Высок интерес к достижениям медицины, что понятно, но и он заметно упал: с 44% в 2007 году до 40% – в 2011-м. Естественен интерес к медицине: это – вопрос здоровья и жизни. Но падение его за 4 года на десятую часть означает, что люди теряют надежду на способность этой науки оказать им реальную помощь и чувствуют усугубление своих личных и семейных проблем, с этим связанных.

Но это значит и другое – что в реальной жизни реальная медицинская помощь за это время стала все менее доступной: с одной стороны, она становится все дороже, а конституционно гарантированное бесплатное здравоохранение – все более формальным и выхолощенным. И это притом, что пост президента в стране занимает человек, курировавший перед своим назначением на нынешнюю должность Нацпроект по здравоохранению! Более того, назвавший развитие медицины и медицинских технологий одним из приоритетов своего правления.

С 13% (что тоже немного) интерес к экономическим наукам упал до 9% (в полтора раза). Что в известной степени говорит как об отношении к реальным экономическим достижениям страны, так и к ныне известным экономистам, причем последнее слово все больше начинает ассоциироваться со словами «Гайдар» и «шарлатан». Кудрин и Юргенс, Гонтмахер и Ясин – наиболее широко растиражированные образы экономистов все больше вынуждают именно так относиться к «экономической науке». И дело здесь даже не в том, что интерес к ней невысок, а именно в том, что он стремительно падает. И на сегодня он более чем в три раза ниже интереса и доверия к астрологии (30%).

18% пока еще сохраняют интерес к астрономии и изучению космоса, как и в 2007 году: мечту так просто не убьешь. Но только если в 2007 году, отвечая на вопрос о том, кого они могут назвать среди выдающихся отечественных ученых, 10% называли имя Сергея Королева, то сегодня его назвали в пять раз меньше – 2% населения. И это не за счет того, что кого-то стали ценить больше: с 8 до 7% упали показатели Жореса Алферова, с 6 до 3% – Капицы. Курчатова и Велихова называет вообще по 1%, да и остальных – столько же или меньше.

Космос тоже объявлен Медведевым приоритетом в его видении модернизации...

Интерес к науке умирает – и умирает именно в нынешнее правление президента Медведева. И это – отражение неразумности самого политического и экономического курса высшего руководства страны и ухудшения в последние 3-4 года жизни людей.

И они об этом достаточно откровенно говорят. По одному из последних опросов Левада-центра, 26% граждан говорят, что за последние три года экономическое положение России улучшилось, и 30% – что ухудшилось. При этом об улучшении за эти же три года материального благополучия населения говорят 17%, тогда как об ухудшении – 43%.

Конечно, велик соблазн списать это на кризис. Мировой. В его начале власть утверждала, что кризис – это шанс для развития. Шанс для рывка вперед. Только кризис как будто бы закончился, а рывка не видно. Если кризис и пережили, то лишь за счет того, что сумели частично отказаться от рыночных методов в экономике...

13% говорят об улучшении положения дел в сфере борьбы с преступностью, и 27% – о том, что оно ухудшается. В сфере коррупции, о борьбе с которой любит говорить Медведев, улучшение отмечают 15%, зато ухудшение – ровно в два раза больше (30%). Т. е. получается, что при яром «борце с коррупцией» Медведеве в результате всех его антикоррупционных мер, об ущербности которых комментаторы говорили с самого начала, коррупция выросла в два раза. Что неудивительно. В обществах того типа, к которому сегодня относится Россия, любая борьба с коррупцией – это лишь борьба за перераспределение коррупционных потоков. И повышение цены за оказание коррупционных услуг.

За последние три года страна стала жить хуже, граждане стали беднее, жизнь стала более опасной и дорогой и взяток стали брать в два раза больше, чем брали.

Т. е., строго говоря, власть в России стала, может быть, и не хуже, чем была во времена Горбачева и Ельцина, но заметно хуже, чем была в 2007 году. И то, что удалось улучшить и собрать в 2000-е гг., похоже, опять растрачивается и дезорганизуется в последние годы.

Главное, что было сделано в 2000-е гг., – народу и стране вернули надежду на лучшее и веру в свои силы. Сегодня они опять пропадают. И пропадают они во многом благодаря всему тому, что делает президент Медведев, и тому, как он себя ведет.