Ливия: что дальше?

Дипломат Джордж Кеннан, которого считают автором политики «сдерживания», отмечал в 1993 году: подлинное самоуправление возможно лишь в том случае, если народ «понимает, что это значит, хочет этого и готов ради этого идти на жертвы». Если же подобных условий нет и страна становится нестабильной либо создает трудности на международной арене, западные демократии ей «не няньки», полагал он, но вправе требовать от таких государств, - «управляемых (или плохо управляемых), как велит сила привычки или традиции» - «чтобы в двусторонних отношениях с Соединенными Штатами и другими членами международного сообщества их правящие клики соблюдали минимальные стандарты цивилизованной дипломатии». Вот этого-то Муаммар Каддафи не делал никогда.

Вашингтон редко руководствовался этой основанной на холодном расчете, изоляционистской концепцией Кеннана, ведь многие из таких государств также обладают нефтью и иными ресурсами, представляющими стратегический интерес для Запада. Кроме того, вместе с «холодной войной» началось состязание между США, Россией и Китаем за идеологическое преобладание в подобных странах, и международные отношения в 1950-х - 1960-х годах во многом развивались под знаком этого соперничества.

После завершения «холодной войны» Америка от борьбы с коммунистической угрозой перешла распространению демократии по всему миру, полагая, что это в конце концов позволит покончить с радикализмом, терроризмом и иными «аномалиями» международной жизни. Эту новую идеологию с энтузиазмом подхватили как неоконсерваторы, так и либералы-«интернационалисты» - ведь она превращала США в действительного или потенциального мирового лидера, а также оправдывала вмешательство во внутренние дела практически любого государства.

Так, по крайней мере, представлялось до недавних пор, когда американцы убедились, что подобная политика ведет также к втягиванию США в революционные и гражданские конфликты в отсталых странах, с которыми мы себя связываем, в том числе и определенными обязательствами. Такова возникшая сегодня проблема, и это подводит нас к непростому вопросу: как теперь быть с Ливией?

Президент Обама благоразумно отвел Соединенным Штатам место на втором плане ливийского конфликта, предоставив инициативу президенту Франции Николя Саркози, британскому премьеру Дэвиду Кэмерону и Евросоюзу. Как они поступят теперь? Ни у них, ни у Вашингтона нет ооновского мандата на свержение, арест и передачу Каддафи международному суду. Нет у них и санкции на устранение нынешнего правительства Ливии, замену его новым, построение демократии и т.д.

На мой взгляд, судьбу «арабского пробуждения» надо вверить самим арабам, и ответственность за последствие также должны нести они.

Практически везде нынешние события представляют собой народные восстания. Пока что только Каддафи полностью задействовал свою армию для подавления оппозиции. В Бахрейне как минимум часть контролируемой суннитами армии перешла на сторону повстанцев, и это может оказаться весьма знаменательным событием, поскольку у тамошнего бунта есть и религиозный аспект: страной правит монарх-суннит, а большинство населения составляют шииты. Такое же межрелигиозное деление характерно и для граничащих с Бахрейном районов Саудовской Аравии, и Эр-Рияд, похоже, не склонен к компромиссам. Однако гадать на эту тему в данный момент бессмысленно.

Необходимо помнить, что многие из, а то и большинство этих восстаний имеют более глубокую подоплеку, чем тезис о борьбе против тирана, угнетающего своих подданных, который преобладает в нынешней международной дискуссии. В Бахрейне и ряде регионов Саудовской Аравии существует конфликт между шиитами и суннитами - причем этот раскол, как правило, носит также экономический и классовый характер. Это, в свою очередь, заставляет учитывать «привязку» к шиитскому Ирану и населенному в основном шиитами Ираку, ныне политически недееспособному в результате непродуманного и жестокого американского вторжения. В Йемене - самой бедной из перечисленных стран - существуют традиционные межплеменные и исторические конфликты между Севером и Югом, усугубленные в свое время марксистским фактором. До того президент Египта Гамаль Абдель Насер пытался объединить Йемен со своей страной под эгидой «арабского социализма». В настоящее время в Йемене также активно действует «Аль-Каида».

Противоречия в Ливии тоже традиционно носят региональный и отчасти межплеменной характер. Восточная часть страны, находящаяся под контролем повстанцев - это Киренаика, а монарх, которого Каддафи сверг в 1969 году, Мухаммед Идрис аль-Сенуси, был, как явствует из его имени, связан с суфийским Братством сенуситов, в прошлом представлявшим собой влиятельную в экономическом плане племенную ассоциацию.

Каддафи же, как мы видим, по-прежнему пользуется немалой народной поддержкой на северо-западе, в Триполитании - одном из трех основных регионов (третий - Феццан), ставших единой страной лишь при итальянских колонизаторах. Вполне возможно, Ливия снова распадется - по причинам, имеющим мало общего с политикой и идеологиями 21 века. Это может стать так называемым «естественным решением» национального вопроса, и такой вариант следует учитывать. Но сегодняшние политики подобными категориями не мыслят.

Уильям Пфафф - журналист, работающий в Париже. Его последняя книга называется «Ирония «особой судьбы»: трагедия американской внешней политики» ("The Irony of Manifest Destiny: The Tragedy of America's Foreign Policy")