Распад СССР: кто победил?

Прошло уже 20 лет с тех пор как советские граждане на референдуме проголосовали за сохранение СССР. Но пройдет, полгода и они же поддержат предоставление независимости каждой из 15-ти республик СССР. Этот социологический парадокс является подтверждением только одного – истории не существует.

Конечно 20 лет это юбилей, но в данном случае, этот юбилей с некоторым оттенком печали и грусти. Фактически это был последний можно назвать семейный совет, участниками которого стали почти все, за исключением непримиримых и ярых идеологов раздела общего дома на собственное отдельное жилье. Те, кто участвовал в референдуме, более чем 77% голосов поддержали идею продолжения сосуществования в единой коммуналке родной страны. Но, не смотря на всеобщее предпочтение – Советскому Союзу оставалось существовать лишь 5 месяцев.

Как ни странно это прозвучит, но и в сегодняшнее время продолжаем жить в так называемом полураспаде СССР. Неизбежные призрачные боли так никуда и не исчезли, соседствуя с прототипом авгиевых конюшен взаимных обид. 1991-й год только подтвердил существующую аксиому, что пассивное большинство всегда проигрывает активному меньшинству. О том, что огромная часть граждан Советского Союза, представляла собой именно разобщенную и даже можно сказать деморализованную массу. Об этом свидетельствует так же и тот факт, что уже ближе ко второй половине года значительная часть населения союзных республик дружно проголосовала за полную независимость своих территорий. Так же как и запрет КПСС не стал поводом для выхода на улицы миллионов зарегистрированных в государстве коммунистов. Стоит признать, что те, кто был заинтересован в развале СССР, были людьми мотивированными и целеустремленными. Одни хотели провести смену роли временных управляющих активами на официально признанный статус юридических собственников. В большей части их интересовало создание института частной собственности и при этом отменить государственный надзорный контроль над своими действиями и поступками. Вторая категория это те, кто стремился к политической вседозволенности. Им казалось, что идея политической вседозволенности выглядит гораздо предпочтительнее всего остального. Третья категория, это своего рода фантасты, которые верили, что распад СССР поможет создать новое государство «с человеческим лицом».

Молчаливое большинство не имело вообще никакой объяснимой артикулированной мотивации. Впрочем, это и неудивительно – многие сравнивали существование Союза в последнюю пятилетку с 60-ми или 70-ми годами в плане качества жизни и по внутренней оправданности происходящего.

Огромным толчком к распаду послужило и то, что политические свободы, предоставленные в перестроечном СССР, значительно опередили экономические реформы. Сама политическая система позволила изменить себя, не озаботившись о создании массовой прослойки тех, кто с распадом терял и, причем достаточно много. Не случайно выглядит и ситуация в Китае правительство которого запустило механизм экономической либерализации значительно раньше, чем «включил» переключатель политической оттепели в режим включено.

В марте 1991 года население Украины проголосовало за сохранение СССР 70,2% голосов и лишь 28% проголосовало за независимость республики. Но в сравнении с другими результатами это был самый высокий процент за распад Союза, менее всего к независимости стремились народы Средней Азии: узбеки, таджики, азербайджанцы, туркмены и казахи.

Но, несмотря на то, что в светлое будущее Союза в середине весны 1991 года не верило всего 22,15% человек, буквально через полгода во всех бывших республиках СССР жители почти единогласно поддерживали идею независимости. Вот и получается, что если учесть, что даже в яром приверженце Союза Крыму в поддержку украинской независимости свои голоса отдали 54% избирателей, то становится совершенно понятно, что референдум марта 1991 года по своей сути был лишь прощальным семейным советом накануне грандиозного развода.

Главный и вместе с тем, пожалуй, единственно возможный вывод, который можно сделать из событий 91-го года, референдум в марте и распад СССР в августе, состоит в том, что истории, к сожалению не существует. Речь не об истории как науке, которая оперирует датами, цифрами и фактами, а о невидимой и незыблемой, раз и навсегда доказанной и подтвержденной трактовке каких-то событий. Сейчас можно с одинаковой степенью уверенности и убедительности доказывать случайность и противоречивость обретения республиками СССР государственного суверенитета, или наоборот – доказывать, что все события исторически обусловлены тяготением государственных преобразований и новообразований к автономному статусу. В данном случае каждая из версий имеет право на жизнь и зависит от контекста ситуации.

Многие утверждают, что распад Союза в большей части был предопределен временем, но обратите внимание на то, кто эти слова произносит. Это жирные и сытые коты, для которых Союз был преградой к богатству и вседозволенности. Они стали победителями, не смотря на то, что их мало, но они реальные хозяева страны. И они решают, как нам жить и жить ли вообще.