Олег Даль, приземление в Киеве

Тридцать лет назад — в марте 1981-го — в Киеве умер Олег Даль. Актер, которого в глаза и за глаза называли гениальным. Эдвард Радзинский однажды написал, что этот лицедей во многом выразил свое время — 60—70-е. Поскольку на сцене и на экране он был «рефлексирующим человеком, задающим вопросы себе и другим…».

Впрочем, какое бы время он ни отражал в своих образах — военное („Женя, Женечка и Катюша“), шекспировское („Король Лир“: его гениальный Шут), сказочное („Старая, старая сказка“), — Даль всегда смотрел и внутрь самого себя. И постоянно мучился этим процессом „самоуглубления“.

И оттого столь кричащи и даже трагичны все его дневниковые записи.

И потому, видимо, он, словно бы предчувствуя собственную смерть, едва ли не каждому встречному говорил-говорил-говорил о своем же преждевременном уходе...

…В начале марта 1981-го Даль приехал на киевскую студию имени Довженко. Предстояли кинопробы на главную роль в картине „Яблоко на ладони“ режиссера Николая Рашеева (снявшего в 70-е нашумевшего „Бумбараша“ по мотивам А.Гайдара).

Пробы так и не состоялись. Режиссер так и не встретился с одним из любимейших своих актеров.

Лишь спустя тридцать лет Николай Рашеев откровенно признался ZN.UA, что смерть Даля стала тогда для него настоящим шоком: две недели после этого режиссера не выпускали из больницы, держали на транквилизаторах, а он, приходя в себя, будто бы корил себя в случившемся… Хотя, естественно, он ни в чем не виноват. Как сказал по другому поводу Михаил Булгаков — „во всем виновата Судьба“.

* * *

Слава на Николая Рашеева взвалилась нежданно-негаданно. Как это часто бывает в искусстве кино. Взявшись за экранизацию прозы Гайдара („Бумбараш“), режиссер вряд ли тогда, в 1971-м, предполагал, что этот фильм и по сегодня будет считаться одним из эталонных в своем жанре и в своем направлении. Страна тогда открыла для себя актера Валерия Золотухина (в роли Бумбараша). А небольшой образ, сыгранный в этом же фильме Екатериной Васильевой (лихая атаманша), пожалуй, один из лучших в ее звездной карьере.

…В начале 70-х — в то же время — уже Олег Даль играет, возможно, главную роль в своей судьбе. Григорий Козинцев приглашает его попробоваться на Шута в „Короле Лире“. И пробы оказались феноменальными. Как и сам образ в картине. Злые и добрые угли его глаз, сардоническая улыбка, самоощущение не столько юродивого, сколько властелина над всеми юродивыми — в этом был весь Даль! Он искал ключ к образу через постижение непостижимого — именно в этом сложном шекспировском образе.

Начало 70-х — звездный час Олега. На экраны выходит „Старая, старая сказка“ Надежды Кошеверовой, где он восхитителен в двух ипостасях: Кукольника и Солдата.

Вскоре — обожаемая зрителями „Земля Санникова“. Во время съемок которой ему предстояло „проклятье“ шамана. И якобы именно этот эпизод породил в душе актера бурю смятений и предрассудков. И отсюда якобы его пристрастие к алкоголизму.

Возвращаясь с этих съемок, он сам себе обещал „завязать“. Но каждый новый день сулил и новые соблазны. Было ли то „проклятием шамана“, согласно актерскому суеверию? Или что-либо иное? Кто знает…

Однако очень скоро, уже на съемках картины Иосифа Хейфица „Плохой хороший человек“ (1973), Даль ближе познакомился с Владимиром Высоцким. И Владимир Семенович — человек многоопытный — вроде подсказал Олегу, как побыстрей „завязать“.

Даль „зашился“. Так в его организме появилась знаменитая „торпеда“. Оная и взорвалась со временем… Поскольку сердечный приступ тогда — уже в 1981-м — был спровоцирован чрезмерным употреблением спиртного…

Его нашли в пустом номере киевской гостиницы „Студийная“. Ломились в двери. Никто не открывал.

Когда наконец вошли в номер, увидели пустую бутылку и мертвого Даля.

Картина „Яблоко на ладони“ потеряла главного героя. Мир кино потерял одного из лучших актеров.

— У меня не было принципа „хочу работать только с этим актером и пишу под него сценарий“, однако именно определенные актеры и помогали найти нужный рисунок будущего фильма, — рассказывает ZN. UA режиссер фильма „Яблоко на ладони“ Николай Рашеев. — Несомненным попаданием считаю Екатерину Васильеву в „Бумбараше“, Галину Польских в своем телефильме „Рассмешите клоуна“. Та же Васильева мгновенно нашла нужную ноту, когда похмельно-истерично произносила свой монолог. Поверьте, это такое счастье — творческое взаимодействие с большими актерами! Однажды знаменитый скрипач Олег Крыса сказал мне: „Ты думаешь это я на скрипке играю? Нет! Это же она на мне играет! Я лишь делаю одно движение рукой, а она уже — следующее…“ То же самое могло бы случиться у меня и с Олегом Далем. Он мог бы стать замечательной скрипкой. В частности, в фильме, в котором он так и не успел сняться… Это должна быть история о двух чудиках. И конкретные актеры должны были определять и эдакую „чудаковатость“ будущей ленты — Олег Даль и Елена Коренева. С Далем чуть раньше мне посчастливилось работать лишь единожды. И то, к сожалению, кратковременно. Когда он озвучивал Пола в моем фильме „Короли и капуста“. Разумеется, актеры должны озвучивать сами себя. Но бывают случаи, когда определенный тембр дает новые краски образу. Особенный голос был у Даля! И он помог мне. И прекрасно зная творческие возможности этого актера, я ведь звал его в Киев не на „пробы“… Что его пробовать? Если это потрясающий самоценный артист! В марте 1981-го я пригласил его в Киев скорее на дружескую встречу, на примерку будущего костюма… Но…

* * *

„Яблоко на ладони“, пожалуй, типичный сюжет для кинематографа 80-х. О борьбе хорошего с прекрасным. Автор сценария Александр Гусельников рассказывает историю неугомонного молодого археолога, который приезжает в приморский городок с целью найти знаменитую статую Афродиты с яблоком. Однако творца преследуют неудачи, и археолог Левашов готов „сложить оружие“. Только, как всегда в таких случаях, на помощь приходит любовь — в лице Елены Кореневой.

Археолога и должен был играть Даль. Но впоследствии эту же роль сыграл актер Театра Сатиры Анатолий Васильев. Типаж – совершенно противоположный „далевскому“. Васильев был „земным“ человеком, рациональным. В нем откровенно не было той философичной чудаковатости, которая определяла манеру Даля. Причем в разных картинах — от „Приключений принца Флоризеля“, скажем, до „Золотой мины“, где даже его герой-злодей „не такой как все“, а слишком интеллигентный и артистичный.

„Яблоко“ вышло на экраны в апреле 1982-го. Спустя год после смерти Олега Ивановича. Прокат скромный. Пресса — тоже (впрочем, были об этом фильме некоторые публикации на страницах популярного в Украине журнала „Новини кіноекрана“).

Между тем семья Даля очень хотела видеть Олега именно в роли археолога. Теща актера, большой души человек, по сути, его ближайший друг, Ольга Эйхенбаум, написала в своих мемуарах: „По-моему, там для Олега очень хорошая роль. И поскольку он предполагается на главную роль, может и весь фильм сделать необычайно смешным и интересным. Олег должен был сыграть едва ли не единственный интеллигентный персонаж во всей картине: археолога, до которого каким-то образом доходят слухи о том, что в огороде одного крестьянина нашлась странная часть какой-то скульптуры. Он страшно заинтригован, бросает все, уезжает из города и начинает обхаживать этого мужика, а заодно и его дочь, которая в него влюбляется… Короче говоря, Олежечка мог бы вовсю проявить свой комический дар. Это была роль, из которой он мог бы сделать что называется конфетку“.

— Мы договорились с Олегом по телефону, что он придет ко мне уже на следующий день после приезда в Киев, а я ждал еще и Кореневу, — вспоминает Николай Рашеев. — Нам предстояло „подогнать“ костюмы и нащупать взаимодействие между персонажами Олега и Лены.

Утром я послал за Олегом машину вместе со своим ассистентом. Хотя гостиница была совсем недалеко от студии... Жду Олега… Вдруг ассистент по картине звонит в панике: „Что делать? Уже полчаса стучим! И никто не отвечает!“ Я сказал: „Ломайте дверь!“ Они взломали. Даль был мертв. Будь кто-то рядом, может быть, и обошлось бы… Но он оказался один.

* * *

Новость о смерти Даля в те мартовские дни 1981-го разнеслась по всему Киеву молниеносно. Тогда не было индустрии желтой прессы. И сенсационные новости передавали из уст в уста. В актерских кругах, в ученых собраниях обсуждали самые невероятные версии гибели любимца в украинской столице: „убили“, „утонул в канаве“, „захлебнулся“… Последнее предположение, впрочем, было недалеко от истины.

Невероятным ударом эта трагическая весть стала для братьев Миргородских, киевских друзей Олега Даля.

Один из них, Дмитрий, — известнейший актер: многим памятен по лентам „Рожденная революцией“ и в „В бой идут одни старики“ (хотя сыграл в шести десятках картин).

Его старший брат Владимир — знаменитый ученый.

Братья Миргородские и встретили Олега в Киеве как самого близкого человека. Десять лет назад Владимир поведал в подробностях историю этой последней встречи (запись сохранилась. — Авт.). Он рассказывал, какие теплые отношения связывали Олега и Дмитрия еще в период студенчества. Как Дмитрий читал Олегу свои стихи и как вместе они делили радости и тяготы бурной молодости, естественно, не чураясь спиртного…

— Олега я тогда называл „перочинным ножиком“, — вспоминал Владимир Миргородский. — Поскольку он был худым и необыкновенно гибким! Закидывая ноги за голову, прижимая гитару к ляжке, он брал знакомые аккорды и всех заводил на песню! В тот год — в последний приезд Даля в Киев — мой брат Дмитрий снова его встретил. Они долго стояли обнявшись, истосковавшись друг по другу. И тут Олег ошарашил: „Приехал умирать к тебе, Митась!“ Сколько ни меняли тему разговора, сколько ни напоминали ему, что съемки — главное, сколько ни уговаривали, что думать о смерти рано — ничего не получалось. Причем, Олег был трезвый. Даль — худой, высокий в светло-бежевой дубленке — отчужденным голосом говорил, что пробы для него — это скорее повод приехать в Киев, а вот главное — увидеть друзей… Договорились, что сразу после дел на студии вместе едем „на шашлыки“. И весь день Олег и Дмитрий провели вместе, были в мастерской художника Рада Юхтовского. Около семи вечера Даль позвонил: „Володя, разреши приехать к тебе…“ — „Олежа, родной, приезжай, конечно!“ — „А чарка у тебя будет? А то повешусь…“ Так сказал. И приехал совершенно трезвый. За весь вечер у меня он выпил лишь одну рюмку. Вспоминали былое… Но так получалось, что о чем бы ни заводили речь, Олег снова и снова возвращался… к теме смерти. Говорил: „Высоцкий зовет меня к себе!“ Мой брат тогда загрустил, и я отправил его домой. Договорились, что Олег ночует у меня, а утром отвезу его в гостиницу, где его должны ждать киношники. Тогда же мы снова запели: „Забинтуй ты мне голову осенней листвой…“ Олег, казалось бы, отвлекся от навязчивой темы, успокоился, уснул. Утром — такси. И всю дорогу — по пути от улицы Щорса до гостиницы „Студийная“ — он держал меня за руку как маленький и сбивчиво говорил: „Передай Митасю, пусть не пьет… Ведь какие стихи он пишет! А без Высоцкого мне сложно стало жить… Никто меня в Москве не понимает, а вы — в Киеве… Об одном жалею: Гамлета не сыграл…“.

* * *

К восьми утра Даль уже в гостинице. Костелянше говорит: „Прошу не беспокоить!“ По некоторым версиям, в этой же гостинице он еще перекусил, выпил — с актером Леонидом Марковым.

А после с мрачной шуткой „Пойду к себе умирать!“ скрылся в номере…

К 11 утра за ним приехал ассистент Рашеева. Как замечено выше, на стук никто не ответил. А когда взломали дверь, то очевидцы запомнили удивительное выражение лица у мертвого Даля. Оно выражало блаженное состояние: будто бы исполнилась его заветная мечта.

Вскрытие показало: инфаркт миокарда. Причем, по утверждению врачей, остальные органы были в общем-то здоровы: и печень, и почки особо не подверглись влиянию алкоголя.

Кто-то из медиков тогда же с удивлением переспросил: „А что, разве он не пил?“.

— Когда я узнал о том, что умер Даль, то мало сказать, что был потрясен, со стороны это выглядело как нервный шок, — вспоминает Николай Рашеев. — Не помню, кто мне вызвал тогда „скорую помощь“… Не помню, как я оказался в больнице… Две недели держали на каких-то препаратах… Наверное, на транквилизаторах… Никого ко мне не пускали… Уже позже рассказывали, что как только я приходил в себя, тут же, в больнице и рассказывал, мол, „виноват…“… И меня снова кололи. И очень долго я не мог прийти в себя. И вообще решил отказаться от этой картины! Но руководство студии объяснило, что деньги на „Яблоко…“ уже выделены. И если не меня, то другого режиссера возьмут… Тогда уже я взял другого актера. В конечном итоге в этой ленте от первоначального замысла остался лишь один чудик — Лена Коренева. Пришлось менять идею, переписывать сценарий. От актерского ансамбля, как вы понимаете, многое зависит в картине. В общем, без Даля этот фильм получился иным…

* * *

„Яблоко на ладони“ — это название отсутствует в фильмографии Даля.

Впрочем, и сам фильм словно бы „отсутствует“ в истории большого кино. О нем редко вспоминают. Последний фильм в послужном списке Даля, датированный 1981-м, — „Мы смерти смотрели в лицо“. Случайность это или закономерность, однако так есть… В „лицо смерти“ он смотрел пристально и напряженно. Тут так и хочется перефразировать одну известную крылатость: если часто смотришь в бездну, то уже бездна всматривается в тебя…

Из дневника Даля (октябрь 1980-й): „Стал думать часто о смерти. Удручает никчемность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в неистовой драке“.

Декабрь 1980-го: „Все, что со мной произошло, — страшно!!! Нет, это не болезнь. Это распущенность. Дикая, буйная, безобразная. Еще не поздно… Одуматься или задуматься — мало… Борьба с собой не на жизнь, но на СМЕРТЬ!“.

…6 марта 1981-го машина из киностудии Довженко везла его тело в морг Боткинской больницы. Перед этим, узнав о случившемся, в Киев приехали его жена Лиза Эйхенбаум (Даль) и друзья-актеры Валентин Никулин и Владимир Заманский.

Лиза якобы переспросила: кто та последняя женщина, которую поцеловал перед смертью? Ей ответили…

Хоронили всенародно любимого актера „от“ Малого театра. Незадолго до смерти он перешел на службу в прославленную труппу Михаила Царева. В репертуаре Малого Даль заменил скоропостижно умершего Алексея Эйбоженко (в спектакле „Берег“). Готовился сыграть Фому Гордеева в одноименной постановке Бориса Львова-Анохина. И постоянно тяготился своими же противоречиями „внутри“ большого Малого. „Гроб стоял не на театральной сцене, как это принято при проводах в последний путь российских актеров, а в каком-то боковом помещении, целиком затянутом черным… И, конечно, я по-прежнему считаю, что театр сделал все, что мог, потому что и администрация, и актеры относились к Олегу безо всякого добра, как, впрочем, и он к ним… Это был „чужой человек“, так что то, что его похоронили все-таки на Ваганьковском, исключительно заслуга Михаила Царева…“ (Из воспоминаний Ольги Эйхенбаум).

Говорят, за год до своей кончины он пришел к астрологу Павлу Глобе… И первый его вопрос был о смерти.

Впрочем, ответа Даль не хотел слышать. Он лишь подмигнул: „Если вы ТАМ что-то увидите, то лучше мне не говорите…“.