Нельзя быть счастливым в Освенциме

Антисоветской пропаганде в России двадцать лет. Но, несмотря на это, советские времена до сих пор вспоминают. А кто вспомнит девяностые? Или двухтысячные? Горстка негодяев? По-моему, это весьма показательно.

В нашем обществе налицо дефицит доброты и благородства. И даже власти, являясь заложниками созданной системы, по-своему несчастны. Нельзя же быть счастливым в Освенциме. Или можно?

Нравилось ли мне жить при тоталитаризме? Так или иначе, при диктатуре живут всегда. Сегодня при диктатуре денег. Что же касается советского тоталитаризма, «Империи зла», то ведь это были пропагандистские штампы «холодной войны». Было мощное государство социалистической ориентации, жёсткого управления, на мой взгляд, единственно пригодного для таких огромных территорий, разноплемённого населения и северного климата.

Я убеждённый сторонник социального равенства, если угодно, «уравниловки» (как презрительно называет это горстка ограбивших народ), планового хозяйства, преимущества которого очевидны, они позволяют бережно относиться и к природным ресурсам, и к человеческим, заботясь о грядущих поколениях.

В этом смысле меня удивляет популярность «Собачьего сердца», снятого по одноимённому произведению Булгакова. На мой взгляд, это дурная сатира, а брюзжащий профессор, недовольный, что прислуга плохо готовит, когда на дворе голод и его соотечественники борются за выживание, человек, не имеющий сострадания, вряд ли может вызвать симпатию. У него в груди – собачье сердце.

В сущности, низы при СССР всё устраивало, это верхи не хотели жить по-старому, разделяя национальные доходы наравне со всеми. И сверху СССР был очень быстро демонтирован с переделом собственности. Сегодня, наоборот, верхи довольны, низы – терпят. И это может длиться вечно. Потому что организованность бьёт численность. Плюс пропаганда, плюс дебилизация населения, его зомбирование через СМИ.

Случившееся в девяностые открывает глаза на мой народ. Расчленили, обобрали великую страну, но заставили поверить, что всё – к лучшему, что социальный прогресс налицо. И верят! Куда там голому королю! Тут другая сказка – шла прилично одетая женщина, в шубе, шляпе, с украшениями. А ей предложили снять шубу – сняла, шляпу – сняла, украшения тоже сняла. Её разули-раздели, а она идёт и радуется: «Действительно стало лучше!» Что это? Загадка русской души? Или массовое помешательство?

Смена экономической формации происходила на моих глазах, и я со всей определённостью могу утверждать: если труд сделал из обезьяны человека, то капитализм делает из него подонка.

Ничего удивительного, что финансовое расслоение повлекло и расслоение интеллектуальное.

Образовательный уровень катастрофически упал, если раньше интеллигенция, эта классовая прослойка, составляла десятки процентов от населения, то сегодня мыслящих, интересующихся культурой людей, видимо, столько же, сколько и миллионеров. При этом их множества не пересекаются.

Российский капитализм уничтожил интеллигенцию как класс. Её ликвидация прошла без репрессий и запретов, без гонений и притеснений, просто создали условия, в которых она стала лишней. Макакам не нужен Гёте. Тотальное искоренение культурных традиций, выхолащивание гуманитарных знаний на американский манер затронуло, по-моему, уже генетическую сферу. По советским меркам сегодняшний средний уровень – это интеллектуальное убожество, художественная литература издаётся такими же тиражами, как раньше узкоспециальная техническая, а современные блокбастеры не прошли бы прежде идеологической цензуры – эстетическую.

Апологеты современного «демократического» капитализма, когда отношения регулируются деньгами, – это защитники данности. Но когда наступят иные времена и станут очевидны все его ужасы, то наше социальное положение будут сравнивать с тысячелетиями рабовладения или крепостничества. Кто из современников, кроме Сенеки, поднимал голос в защиту римских рабов? Кто, кроме декабристов, осуждал бесправие русского крестьянства?

Не ведая иного, миллионы воспринимают своё существование за норму, за лучшее из возможного. Конечно, я не говорю о горстке лицемеров, стоящих у власти. Всё познаётся в сравнении. Социализм был слишком хорош, люди оказались его недостойны. И действительно, лучшие люди советского строя, образцы для подражания – талантливые учёные, врачи, управленцы, по идее должны были вызывать всеобщее уважение. Но уважение, в отличие от зависти, чувство возвышенное, не всем доступное. А вот деньги, как простейший индикатор социального неравенства, понятен каждому.

Конечно, капитализм в социально-духовном смысле – это откат назад, зато в плане устойчивости системы редукция к низменным запросам делает его, безусловно, привлекательным. В этом смысле прав Троцкий с его идеей перманентной революции: страна победившего социализма с течением лет делается беззащитной перед животным началом, торжествующим вокруг. И качественный скачок в социальном прогрессе возможен лишь с одновременной (или последовательно быстрой) победой «свободы, равенства, братства» во всём мире. Иначе контрреволюция задушит – так победили реакционеры во Франции, так и СССР, вступивший после войны в фазу равновесия с капиталистическим миром, закончившуюся стагнацией, был обречён.

Если революция не расширяется, она гибнет!