Каир: интервью с журналистом Пашковым

Сергей Пашков, ближневосточный корреспондент телеканала "Россия", почти 8 лет живущий и работающий в Израиле, был одним из тех, кто освещал события в Египте в период волнений, которые привели к падению режима Хусни Мубарака. По возвращении в Израиль, он рассказал о своих впечатлениях от этой командировки.

Пашков оказался в Каире уже 26 января, на следующий день после того, как в Египте начались массовые акции протеста, и толпа предприняла первую попытку прорыва на площадь Тахрир. "Тогда еще никто не верил, что власть в Египте падет вслед за властью в Тунисе, настолько устойчивым казался режим Мубарака", - отмечает российский журналист.

Имея опыт работы в Египте, Сергей Пашков отправился в Каир через Амман, взяв с собой только маленькую камеру. "Я знал, как они относятся к журналистам и к камерам. Телеаппаратуру туда не провезешь. Если ты хочешь снимать в Египте настоящей телекамерой, ты должен привезти напечатанный на таможне список, письмо от телекомпании, а также - заручиться гарантийным письмом от одного из египетских банков о том, что этот банк берет на себя ответственность в случае, если ты телеаппаратуру потом не вывезешь обратно. Разумеется, ни один египетский банк таких гарантий не дает. И это позволяет таможне не пропускать телеаппаратуру. Многие мои коллеги попались на этом и приезжали в Каир без камер, которые были отобраны у них в аэропорту", - рассказывает корреспондент "России".

26 января, по словам Сергея Пашкова, в Каире было тихо. На следующий день он поездил по городу. "Всюду стояли полицейские, сорок тысяч человек, плотными рядами, шпалерами - около госучреждений, банков, административных офисов, Каирского музея. Только около коллегии адвокатов шумели несколько десятков человек", - вспоминает журналист. В тот день Пашков был вынужден снимать из машины, поскольку открыто выйти с камерой на улицу, по его словам, было почти невозможно - "всех тут же задерживали полицейские или сотрудники мухабарата".

Корреспондент телеканала "Россия" и его коллега с радиостанции "Вести FM" попытались получить аккредитацию на египетском государственном телевидении. Чиновник, беседовавший с российскими журналистами, объяснил, что получить временную аккредитацию сейчас практически невозможно, а в ответ на слова о том, что корреспонденту российского телевидения придется снимать в Каире, что может повлечь арест, с усмешкой заявил: "Ну, тогда мы будем приносить ему в тюрьму лепешки и халву".

"На следующий день вечером восставшие уже штурмовали здание гостелевидения Египта - и этот чиновник уже ничего не решал", - говорит Пашков.

Но 26-го января еще никто не мог предвидеть, как будут развиваться события. Журналисты записали в тот день репортаж о российских туристах в Каире. И хотя съемку они были вынуждены вести во дворе российского консульства, тогда никому не приходило в голову, что дальнейшее пребывание в Египте может быть опасным. "Мы видели в тот день длиннющую очередь из туристических автобусов. Среди туристов можно было встретить даже боязливых японцев, которые отличаются исключительной осторожностью. Наши дипломаты были тогда уверены, что Мубарак удержит контроль над ситуацией, что пятничные волнения сойдут на нет уже в субботу-воскресенье. Казалось, что степень проникновения спецслужб во все гражданские структуры, во все места массового скопления людей настолько велика, что у оппозиции нет никаких шансов", - вспоминает российский журналист.

Сергей Пашков обращает внимание на тот факт, что у египетской оппозиции не было (и нет до сих пор) какого-либо харизматичного лидера, который бы объединял и вел за собой противников режима Мубарака. В подобной ситуации невозможно было себе представить, чтобы оппозиционеры смогли свергнуть существующую власть.

По мнению журналиста, таким лидером ни в коей мере нельзя считать нобелевского лауреата Мухаммада Эль-Барадэи: "Он - серфер, он увидел волну и вскочил на нее. Потом, видимо, что-то случилось - потому что он быстро исчез. Хотя в пятницу (28 января) он пытался провести митинг со своими сторонниками. Пока его не заблокировали и не перевели под домашний арест. Удивительно, что когда де факто все эти "домашние аресты" отменились, потому что некому было охранять лидеров оппозиции, Эль-Барадэи продолжал сидеть в уютном дворике своего дома в районе Гиза, недалеко от пирамид, где его интервьюировали представители западных телекомпаний.

Сказать, что он был лидером, которого выдвинула толпа, нельзя. Он временно присоединился к толпе. Что он делает сейчас, никто не знает".

Пашков отмечает, что во время волнений в Каире он не видел ни одного лидера, который мог бы вести толпу за собой: "Все лидеры, которых выдвигала толпа, были, скажем так, старшими лейтенантами от политики - они только начинали набирать вес, они получали свою легитимность в толпе за счет хорошо произнесенной речи, удачного сравнения или проявленной жесткости. Тебя подхватывает толпа, и ты переходишь в ранг лидера, но ты - не тот лидер, который может регулировать движение этой огромной массы людей".

"В драме такого уровня движущих сил всегда очень много, бывает невозможно просчитать все связи, приводящие к драматическим последствиям", - говорит журналист.

Отвечая на вопросы редакции NEWSru.co.il, Сергей Пашков отмечал, что толпа на площади Тахрир "жила" в режиме саморегуляции, функционирование такого режима поддерживалось за счет обмена информацией через интернет, телефоны и "сарафанное радио", но единой системы управления не ощущалось. При этом российский журналист считает ошибочными заявления о том, что восстание в Египте было "революцией социальных сетей", поскольку подавляющее большинство людей на Тахрире понятия не имели о Facebook или Twitter, в домах многих из них не было не то что компьютеров, но и телевизоров. Он признает, что студенческая молодежь, "бросившая головню в бочку с порохом", зачастую организовывала сборы через интернет. Но студентов на площади было 10-15 тысяч - и это, по мнению Пашкова, реальное число, которое позволяют собрать на акцию протеста социальные сети.

Большинство людей на площади Тахрир, по наблюдениям С.Пашкова, составляли жители пригородных деревень, представители малоимущих семей, "у которых в доме не всегда есть лепешка и тарелка с хумусом".

В пятницу, 28 января, египетское восстание - по аналогии с "жасминовой революцией" в Тунисе - стали называть "горчичной революцией", поскольку над центром Каира было распылено огромное количество горчичного газа: "Весь город кашлял, сморкался и плевался. Правда, потом пошли слухи, что газ не подействовал должным образом, поскольку был просрочен. И тогда стали говорить, что этот газ просрочен так же, как и режим Мубарака".

"Все началось в ту пятницу. И тогда я достал камеру. Антимубараковская толпа поначалу относилась к журналистам более или менее лояльно. Мы снимали с утра до вечера. Были определенные опасения после того, как Мубарак объявил комендантский час. Но вскоре стало понятно, что комендантский час никто не соблюдает. Потом был второй тяжелый момент, когда на набережную выдвинулись танки. Но это напоминало август 91-го в Москве, когда танки тут же облеплялись людьми, которые протягивали военным сигареты, печенье, воду", - рассказывает журналист.

Сергей Пашков отмечает, что египетские военные не применяли оружие в Каире, хотя ходили слухи, что они получали приказы стрелять на поражение. Он считает маловероятным, чтобы такие приказы проходили без санкции Мухаммада Хусейна Тантауи - министра обороны, возглавившего после отставки Мубарака Высший военный совет, фактически узурпировавший теперь власть в Египте. Журналист напоминает, что одно время Тантауи считался наиболее вероятным преемником Мубарака, пока президент не сделал ставку на своего сына Гамаля, а потом не выдвинул на эту роль главу разведслужб Омара Сулеймана. Пашков отмечает, что, по данным WikiLeaks, западные дипломаты называли когда-то Тантауи "пуделем Мубарака". И, по мнению российского журналиста, "у этого преданного человека были причины обижаться на хозяина".

Впрочем, Пашков не поддерживает ни одну из конспирологических теорий, согласно которым режим Мубарака пал в результате заговора египетских военных и спецслужб, вмешательства Вашингтона или иных сил. Он считает, что главными причинами падения режима Мубарака стали неожиданная стойкость сотен тысяч людей на площади Тахрир, а также "массовая истерия" и ненависть к режиму, демонстрируемая этой толпой: для престарелого президента, 30 лет правившего страной, считавшего свой авторитет непререкаемым, а себя "чуть ли не богом", подобное зрелище было невыносимым.