В словах Волочковой сквозит конкурентная ревность

Выступление Волочковой произвело на меня самое отвратительное впечатление. По-моему, это образец беспримесного звездного хамства. Ничем не спровоцированного, заметим. Церковь, насколько мне известно, никогда не высказывалась по поводу деятельности Волочковой, совмещавшей карьеру танцовщицы (не слишком канонически одобряемая профессия) с постоянными полусветскими скандалами, демонстрацией дорогих нарядов, вещей. Упреки к представителям Церкви в роскоши, даже если бы они были действительно справедливыми, звучат из уст Волочковой так же странно, как звучали бы инвективы в адрес «попов-мужеложцев» со стороны, к примеру, Бориса Моисеева.

Абсолютное большинство представителей Церкви – приходских священников и дьяконов, монахов – бедны до чрезвычайности. И порой из-за этого попадают в лапу нарождающегося в России монстра ювенальной юстиции. Мне чисто по-человечески интересно, сделала что-нибудь та же Волочкова, к примеру, для о. Александра Орехова из Приморского края, у которого пытаются отобрать опеку над двумя детьми из-за его бедности, а от его матушки потребовали «прекратить деторождение»? Разумеется, в Церкви, как и везде, есть слабые и недостойные люди, в том числе и среди пастырей. И верующим от общения с такими деятелями приходится гораздо хуже, чем звездным «захожанам». Коррупция – основная проблема современной России, и было бы странно, если бы она не захватила и такую органическую часть нашего общества, как Церковь. Однако говорить, что Церковь более коррумпирована, чем высший класс политики и бизнеса, с которым органически сращены персоны типа Волочковой, не приходится. Не священники совращают балерин и бизнесменов, а бизнесмены и балерины – священников. Еще А. С. Пушкин в своем письме к П. Я. Чаадаеву писал, что наше «общество» игнорирует мнение духовенства потому, что священники носят бороду, бедны и не получили светского «воспитания». И вот когда часть сегодняшних священников пытается соответствовать тому стандарту «уважаемого человека», который задан как раз Волочковой и ей подобными, когда для «уважения» со стороны «деловых» священнослужитель надевает дорогие часы или садится в иномарку, то тут же слышится окрик: «Ишь, раззолоченые!».

Любопытно, что те же самые люди, которые сейчас говорят о коррупции, если бы образ всех священников соответствовал евангельскому идеалу нестяжания, если бы в современной Москве появился новый Савонарола, сами громче всех кричали бы, что не надо слушать эту нецивилизованную и нищебродскую Церковь, что попы заигрывают с толпой и натравливают её на богатых и успешных людей, «добившихся всего сами». Не действительные болезненные проблемы Церкви интересуют подобных ораторов (а их списочный состав одной Волочковой не ограничивается), а лишь предлог, чтобы заградить уста Церкви и не слушать Её напоминаний о незыблемом нравственном законе, о необходимости бороться с грехом и частными, и общественными средствами. Обличая дорогие часы на руках священников, они защищают только бриллианты на собственных запястьях (а у многих эти бриллианты куплены за счет нищеты соотечественников, разграбленных заводов и фабрик, отпиленных у бюджета средств и недоплаченных в казну налогов) и пытаются убедить и собственную, и общественную совесть, что ничего ненормального в этом нет.

Хотя, возможно, в словах Волочковой сквозит и обычная конкурентная ревность. Не секрет, что в средние века, да еще и в начале XIX века богатые люди на Руси тратили свое состояние на строительство и украшение храмов, на содержание монастырей. Потом нравственный упадок привел к тому, что больше стали тратить на балеринок, что и продолжается по сей день. Сейчас верующие прихожане достаточно часто обрушивают на священников потоки щедрых даров, в том числе и весьма сомнительных и ненужных. И требуют, чтобы священнослужители ими действительно пользовались – носили часы, ездили на машинах и т.д. Печально, что многие батюшки перед такими просьбами капитулируют, хотя в Евангелии сказано ясно: раздай имение свое  нищим. Нищим, а не священникам. Но вот только про раздачу имения балеринам нигде в священных текстах не сказано ничего хорошего.