Российская экономика потеряла ориентиры

Для всех, кто интересуется экономикой, главным событием прошедшей недели, безусловно, стал организованный компанией «Тройка Диалог» «Форум Россия 2011», который не только привлек в Москву звезд мировой экономической мысли, но и заставил российский истеблишмент в очередной раз проговорить вслух все, что они думают о происходящем в России и в мире.

Сказать про российскую экономику что-то новое очень трудно. Нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц, перечислив основные проблемы, с которыми, как правило, сталкиваются сырьевые экономики, – «голландская болезнь» и переоценка национальной валюты; нестабильность мировых цен на сырье и, как следствие, темпов экономического роста; низкое качество управления, – резюмировал: все это актуально и для России. Глава постоянного представительства МВФ в России Одд Пер Брекк рассказал о том, что зависимость экономических процессов в стране от динамики цен на нефть слишком сильно выражена. Российские экономисты уже много лет предлагают одни и те же рецепты, недоуменно пожимая плечами, почему власти им не следуют. Традиционный ритуал повторился и в этот раз, однако перечислению джентльменского набора либеральных экономических рекомендаций сопутствовало несколько обстоятельств, дающих смутную надежду на перемены.

Прежде всего, фон глобальных перемен, происходящих в мировой экономике. Приехавшие на форум международные эксперты говорили о перемене направления основных финансовых потоков, о смещении центров экономической активности в сторону новых, развивающихся рынков, о том, что беспрецедентное значение получают технологические инновации, инвестиции в образование и человеческий капитал. Как выразился президент Сбербанка Герман Греф, который был настроен философски, так же, как, согласно Гераклиту, невозможно два раза войти в одну и ту же реку, так одну и ту же модель роста нельзя применить в двух разных исторических обстоятельствах. А в России – и это во-вторых – действительно уже нет возможности поддерживать прежнюю модель.

Три сломанных драйвера. Министр финансов РФ Алексей Кудрин в самом начале форума сказал, что возможности обеспечивать рост экономики с помощью экспорта нефти исчерпаны. Эту мысль, но более подробно и с цифрами, разъяснил руководитель департамента экономики и финансов аппарата правительства РФ Андрей Белоусов. По его словам, до сих пор было три главных драйвера развития: рост доходов от экспорта сырья, рост потребления и кредитная экспансия. Но в экспорте нефти мы вышли на «плато» примерно в 200 млн. тонн в год, и эта цифра сохранится в обозримой перспективе. Потребление не может расти прежними темпами, поскольку кризис заставил все компании более экономно подходить к оплате труда персонала, и теперь впервые за много лет рост зарплаты в России перестал обгонять рост производительности труда. А банковская система, находящаяся в послекризисном шоке, тоже не скоро вернется к экспансии. Если до кризиса Россия могла показывать примерно 7% ежегодного экономического роста, то теперь из них надо вычесть, как считает Андрей Бело­усов, 3% за счет стабилизации экспорта нефти и 1% за счет замедления потребления. Оставшиеся 3% соответствуют среднемировым темпам роста, но для России такой рост неприемлем, поскольку она не завершила модернизацию социальной сферы, которая может стоить  примерно 1,5–2% ВВП дополнительных бюджетных расходов. Если к этому добавить предполагаемый рост военных расходов, то России необходимо возвращаться к прежним темпам роста в 6–7% ВВП в год.

В том, что главным драйвером роста в России будет, или, точнее, должно быть, повышение эффективности экономики, никто не сомневался. Герман Греф уверен, что  «у нас громадные резервы роста производительности», ведь «нам нужна модернизация во всем». По подсчетам главы Сбербанка, за 5–8 лет в российских частных корпорациях производительность труда может вырасти в 2–3 раза. Может быть, эти цифры завышены, но Андрей Белоусов уверял, что во время кризиса во многих компаниях наблюдался «фантастический рост производительности труда». В некоторых секторах из-за оптимизации числа занятых производительность труда за 2 года выросла на 20–30%.

«Производительность, эффективность – никакие другие факторы роста нам не нужны», – афористично резюмировал главный экономист «Тройки Диалог» Евгений Гавриленков.

Продать козла отпущения. Алексей Кудрин отметил, что в новых сложившихся в мире реалиях «квалификация в управлении будет иметь ключевое значение». Построим такую логическую цепочку: квалификация будет расти за счет конкуренции,  а конкуренция – за счет приватизации. Правда, по словам министра финансов, в прошлом году государство не смогло продать 10% акций ВТБ, но это значит, что в нынешнем году оно продаст 20%.

Помощник президента Аркадий Дворкович был решителен и сказал, что, по его мнению, проводить приватизацию нужно «агрессивно», и за пределами уже существующего трехлетнего плана приватизации государство должно вообще отказаться от контроля над ВТБ и Сбербанком.

ВТБ и другие госкорпорации вообще стали козлами отпущения на форуме, поскольку многие эксперты не слишком положительно оценили поглощение Банка Москвы. Председатель совета директоров МДМ-банка Олег Вьюгин сказал, что в начале нулевых государство «выбило скамейку» из-под олигархов и теперь само стало олигархом. «Поведение некоторых занимающихся поглощением государственных компаний напоминает поведение олигархов: они не обращают внимания на прозрачность, права инвесторов и так далее», – пожаловался Олег Вьюгин.

Управляющий партнер «Альтера Капитал» Кирилл Андросов, бывший заместитель Германа Грефа по министерской работе, обратил внимание, что за последние годы государственные нефтегазовые компании совершили капитальных вложений на сумму около $100 млрд, но при этом у них почему-то все равно нет важнейших технологий (таких, как технологии работы на шельфе), в результате они вынуждены нанимать канадские и норвежские сервисные компании.

Отдуваться за весь госсектор пришлось Михаилу Погосяну, буквально накануне форума назначенному главой Объединенной авиастроительной корпорации. Он отрапортовал, что ОАК уже является лидером в мировом военном авиастроении и собирается также занять лидирующие позиции в гражданском и транспортном.

Однако впечатление от его рапорта было сильно подпорчено сообщением Андрея Белоусова о том, что «масштабы государственной поддержки авиастроения в расчете на один самолет превышают среднюю стоимость самолета».

Масла в огонь добавил представитель Балтийского финансового агентства, в своей реплике из зала высказавший уверенность, что, судя по поведению таких, как ОАК, госкорпорациям вообще не нужны миноритарные акционеры. Тому, что приватизация госкомпаний натыкается на фактическую беззащитность их миноритариев, на форуме была посвящена отдельная дискуссия.

Как отметил первый вице-президент ЕБРР Варел Фриман, одна приватизация не решает всех проблем, нужно внедрение корпоративных стандартов, привлечение независимых членов советов директоров, соблюдение прав акционеров. «То, что приватизируется, имеет гораздо меньшую ценность, если приватизация происходит в нездоровой среде», – сказал Фриман.

Однако Аркадий Дворкович отметил, что если мы будем ждать перемен в деловой среде, то приватизация не произойдет никогда. «Государству всегда проще работать со своим близким другом, который руководит госкомпанией», – иронично заметил помощник президента, правда, непонятно, кого персонально он имел в виду. С другой стороны, по мнению Аркадия Дворковича, если проводить приватизацию, то тем самым внимание государства будет обращено и на проблему защиты прав миноритариев. Эту же позицию поддержал и президент инвестфонда «Спутник» и страховой компании «Ренессанс-страхование» Борис Йордан: «Несмотря на проблему с правосудием и правами акционеров, приватизацию надо проводить». Если у государства будет меньше собственности, то у него будет меньше мотивов манипулировать судебными решениями, привел дополнительный аргумент Олег Вьюгин.

Никакого сходства с Египтом. Еще одно обстоятельство, вынуждающее государство быть более либеральным, – это острая нехватка средств на инфраструктуру. Джозеф Стиглиц отмечал, что развитие инфраструктуры должно стать главным направлением экономической политики России в ближайшие годы. «Когда смотришь на нашу инфраструктуру – просто стыдно спрашивать, что мешает создавать международный финансовый центр», – мрачно охарактеризовал ситуацию президент ММВБ Рубен Аганбегян. А директор по Восточной Европе и Центральной Азии Международной финансовой корпорации Снежана Стоилькович еще более сгустила краски, сообщив, что 20 млн. человек в России до сих пор живут без воды и электроэнергии. При этом, по ее оценкам, потребности в инвестициях в развитие инфраструктуры таковы, что Россия не сможет обойтись без привлечения иностранных капиталов.

Эту же мысль на специальной, посвященной инфраструктуре сессии повторил председатель совета директоров группы Ru-Com Михаил Абызов, по данным которого, развитие транспортной инфраструктуры сегодня финансируется примерно на треть от потребности. В то же время, по словам главы представительства фонда Macquarie Capital Advisors Дэмиана Сикена, даже те средства, которые уже могли бы быть инвестированы в инфраструктуру – например, специально выделенные на эти цели средства Международной финансовой корпорации, – невозможно потратить, поскольку не существует финансовых механизмов. Как, например, частный инвестор мог бы заняться финансированием одного отдельно взятого участка железнодорожной сети? Одним словом, и тут стоит ожидать появления новых финансовых механизмов. Первой ласточкой здесь стал механизм концессионных соглашений, но, как сказал председатель совета директоров транспортной группы FESCO Кирилл Рубинский, и в нем выявилось много недостатков, например невозможность передачи предмета концессии в залог банку. Эти недостатки привели к тому, что западные банки-кредиторы вышли из проекта концессионного строительства дороги Москва – Петербург и их пришлось срочно заменять Сбербанком и ВЭБом.

Если все это будет делаться, то ради экономического роста. А стоит ли жертвовать ради него всем? Как заявил на форуме Котаро Тамура, президент корпорации «Стратегическая инициатива в области экономики и менеджмента Японии», экономический рост – это не самоцель. «В Японии уже 20 лет нет экономического роста, но ничего страшного не происходит». С другой стороны, наводят на определенные раздумья слова, сказанные модератором одной из сессий, журналистом ВВС Стивеном Сакурой: «Я не хочу проводить параллели с Египтом, но там, казалось, тоже был высокий экономический рост». Своеобразный итог дискуссиям подвел, правда, говоря о Москве, ее мэр Сергей Собянин: «С диагнозом у нас проблем нет, а вот с рецептами, а особенно с приемом лекарств, механизмом лечения – как и всегда в России – проблемы». Впрочем, судя по масштабам обсуждаемых проблем, бизнес, принятие решений, да и жизнь вообще по-прежнему считаются возможными только внутри Садового кольца. Остальное – довольно умозрительные проекции происходящего внутри него, которые хорошо обсуждать на форумах, но изменить почти невозможно, но, кажется, все же придется.