Требование перемен как декларация о лояльности

В умах людей утверждается мысль, что на тандеме свет клином сошелся, что в нынешней России возможен лишь конфликт хорошего с отличным.

Год будет завершен, как и предыдущий, телебеседой Дмитрия Медведева с руководителями трех федеральных телеканалов. Подготовка идет весьма интенсивно и в одном направлении – создается образ Медведева-реформатора. Даже Григорий Явлинский появился в эфире ВГТРК. Активизировалась долгоиграющая агитпроповская кампания, слоган которой откровенно заимствован у Барака Обамы: change we need. Тут и призывы писать друг другу письма счастья на тему «я хочу перемен», изготовлять и носить соответствующие значки, и проект «Азбука перемен» на сайте РИА «Новости». Последнее из этого ряда: весьма резкая (на первый взгляд) статья Николая Злобина в «Ведомостях». Чуть ли не ультиматум.

Пока все делается умно и продуманно, с хорошим чутьем, я бы сказал. А это было непросто: перенести обамовский слоган, отвечавший настроениям значительной части американского общества, в российские условия. Одно дело – свободные выборы, другое – кампания, направленная на то, чтобы никто о таких выборах не вспоминал.

Целевая аудитория очевидна, об этом уже говорилось, но повторю. Это та часть общества, которая устала от путинской безысходности, но сама на активные действия не способна. Эти люди поверят во что угодно и будут себя обманывать до конца, предпочитая собственные мечты чтению информационной ленты. Они никогда не будут сопоставлять известные факты, не будут замечать очевидного, но твердо будут уверены в существовании чего-то тайного и светлого.

И это не так называемые простые люди. Это интеллектуалы, всерьез относящиеся вот к такому детскому лепету:

«Я призываю всех быть реалистами. «Все и сразу» – это принцип революции, а Медведев – вовсе не революционер и требовать у него революционных решений не стоит. Во всяком случае, сейчас. Надо начинать по чуть-чуть. С простого, с неопасного (с точки зрения возможности потери власти Медведевым). Освобождение Бахминой, небольшое ослабление репрессивной реакции на акции оппозиции, приглашение оппозиционно-настроенных людей в совет по правам человека, отставка главного московского милиционера, снятие Зязикова – все это, пусть и небольшие, но позитивные знаки, свидетельствующие о том, что Медведев движется не в сторону усиления авторитаризма, а в обратную.

Это не значит, что все проблемы решатся в один день, их меньше не становится, но задача активной части общества и оппозиции – давить на Медведева, формировать вызовы, на которые он вынужден будет реагировать. Встав на этот путь «точечных изменений», Медведев рано или поздно столкнется с системными вопросами, требующими коренной ломки сложившегося режима. И мы должны настойчиво подталкивать Медведева идти по этому пути и не сворачивать с него, чтобы, в итоге, он дошел и до задач-максимум».

Эту чушь даже не стоит содержательно обсуждать – заклинания нет смысла анализировать.

В одном ряду с этим и вера в магическую силу интернета, куда уйдут лучшие люди, дабы там совершенно чудесным образом новые технологии породили бы принципиально новые общественные отношения.

Но ведь при этом режим критикуется. Очень остро критикуется. И в упомянутой статье Николая Злобина для него найдены очень резкие характеристики. В пятом пункте говорится даже о демонтаже вертикали. А в пункте шестом речь заходит – страшно сказать – о необходимости политической конкуренции. Однако присмотримся к тексту:

«В-шестых, нельзя уничтожать конкуренцию в политике, но ожидать ее проявления в экономике. Если у Путина есть альтернатива медведевскому плану или он готов предложить иную программу модернизации, то от такой конкуренции страна только выиграет, а ее стабильность и развитие приобретут фундаментальные, а не субъективные характеристики, зависимые лишь от судеб данных политиков».

Стоп, стоп. А почему, собственно, идет речь о конкуренции между этими двумя политиками? И почему все это «change we need» на русский манер связывается с Медведевым? Обама вел президентскую кампанию под этим лозунгом – это все понятно, но Медведев давно уже на своем посту. Так, может быть, начать перемены с тандема?

Но вся эта обамизация затевалась исключительно ради того, чтобы никто этого вопроса не задавал. А кто задаст, того жаждущая перемен прогрессивная общественность и демократическая интеллигенция объявит революционером и экстремистом. Как и того, кто спросит: а с какого бодуна вы решили, что Медведев собирается что-то менять? Его-то – спросили? А то, мало того, что он получается реформатор-самозванец – уже прослыл сторонником перемен, ничего для этого не сделав, – так он еще и самозванец поневоле.

На примере этой кампании видно, чем неототалитарное общество отличается от тоталитарного. То есть в одном-то полное единство: цель власти – власть, и все подчинено ее удержанию. Но способы иные – более гибкие и эффективные. Власть можно ругать, нельзя лишь претендовать на участие в ней.

Потому и позвали в эфир Явлинского, что он всю жизнь в белом фраке, потому что он постоянно уходил от власти и от ответственности. В отличие от неожиданно и удивительно своевременно умершего Гайдара, который более всех подходил на роль кризисного премьера.

Удалась кампания, удалась. В умах людей утверждается мысль, что на тандеме свет клином сошелся, что в нынешней России возможен лишь конфликт хорошего с отличным, политическая конкуренция меж пустым и порожним, а наш политический маяк то потухнет, то погаснет.

Преодоление тандемократии – это первое и главное, с чего должны начаться перемены. Пока свободная политическая конкуренция заменяется борьбой нанайских мальчиков, в России не возобновится позитивное общественное развитие. Без этого самая острая критика режима лишь укрепляет его, а значит, усиливает деградационные процессы.