Президент и его генералы

На модерации Отложенный Меня очень радует тот факт, что с тех пор, как Барак Обама занял место Джорджа У. Буша, “самый влиятельный человек в мире” больше не разговаривает так, будто он обращается к 11-летним детям. Риторика Обамы оказалась не только отличным активом для него самого - и подняла его до того уровня, на котором он находится сейчас - но и доставляет удовольствие его слушателям, несмотря на то, что за последние одиннадцать месяцев он использовал свое красноречие, чтобы заменить им конкретные меры, обещанные своим сторонникам. Но своим последним представлением, своей речью в защиту войны, он оскорбил умственные способности своих сторонников, американцев в целом, и всех нас, обеспокоенных наблюдателей по всему миру. Довольно многое из сказанного им не было убедительно ни на секунду, и все оно сводилось к этому предложению: “Если бы я не считал, что безопасность Соединенных Штатов и американского народа стоит на кону в Афганистане, я бы с радостью отдал приказ о выводе всех наших войск прямо завтра”.

Ну, чтобы найти пример политика, говорящего неприукрашенную правду, будучи каким-то образом втянутым в войну, нам придется покопаться очень-очень глубоко в коллективной памяти всех наций, и даже в этом случае наши усилия, скорее всего, окажутся напрасными. Но в этом случае советник Обамы по национальной безопасности, генерал Джеймс Джоунс самолично сказал, что “присутствие аль-Каиды в Афганистане значительно уменьшилось. Максимальное число боевиков не превышает 100 человек, у них нет баз и возможности устраивать нападения на нас или наших союзников”. Конечно, как уже стало принято во многих кругах, Обама объединяет аль-Каиду с Талибаном (что не принесло никакого вреда никому из американцев, кроме тех, что оккупируют территорию талибов), но разве он может действительно верить в то, что они являют собой угрозу, которая стоит того, чтобы ее предотвращали ценой в триллион или около того долларов, возможно, тысячи новых американских смертей и много-много бывших солдат без конечностей или половины мозгов и, не будем забывать, о рекордном числе будущих самоубийств среди тех самых кадетов, перед которыми он выступал. Я уже не говорю о десятках тысяч мертвых афганцев. Возможно, он был недостаточно подготовлен для президентства, но он не может быть настолько наивным. Может ли он, ко всему прочему, еще и верить в то, что новое, значительное вовлечение в процесс, призванный завоевать сердца и умы, приведет к желаемым результатам в течение 18 месяцев, после которых он обещает начать выводить американских солдат?

Обама также повторил слова Буша о том, что “мы не просили этой драки”. И слова о том, что американский народ “угрожающе атаковали из Афганистана”. Если он действительно верит в эти слова, это стало бы грустным доказательством его невежества в области современной истории. Рискуя указать очевидное, не могу не отметить, что из того, что мы об этом знаем, планирование атак 11 сентября происходило в европейских и американских городах, а само нападение было произведено, в большинстве своем, гражданами Саудовской Аравии.

Конечно, существуют еще серьезные и честные люди, находящие добродетель в доводах типа “угроза-нашей-безопасности”. Вот, например Фред Каплан (Fred Kaplan), пишущий в журнале Slate: “Коммунисты, управляющие Южным Вьетнамом, никогда не были серьезной угрозой нашей безопасности; аль-Каида, контролирующая огромный кусок Южной Азии, такой опасностью является”. Конечно, но если вас действительно беспокоит возрождающаяся, измененная, воссоединенная или трансформированная аль-Каида, которой на данный момент просто не видно, не следует тратить свои ресурсы на пуштунских боевиков, которые уже целое поколение пытаются получить контроль над своей страной. Вместо этого стоит попытаться добиться эффективности в организованных разведывательно-дипломатически-политических усилиях, призванных оценить и предотвратить планирование террористических актов со стороны любых транснациональных организаций.

Если и было в речи Обамы что-то хорошее, так это то, что он не связал расширение конфликта, который теперь полностью является “его войной” с необходимостью принести в Афганистан демократию или освободить афганских женщин от паранджи. Для остальных это трагически унизило его как человека и, возможно, нанесло смертельный удар его репутации прогрессивного политика-реформиста. Он произнес обычные банальности по поводу 11 сентября и заставил свою аудиторию вспомнить сильное национальное единение, последовавшее за этими судьбоносными нападениями, чтобы помочь им набраться единства, необходимого для сегодняшнего задания. В какой-то момент я испытал странное чувство, представив, что Джордж У. Буш вполз в кожу Обамы.

* * *

Решив, что Обама просто не мог верить в большую часть того, что произносил, нам следует разобраться с вопросом его настоящих побуждений. Его речь была произнесена спустя три месяца спекуляций на тему того, что он решит по поводу афганско-пакистанской войны. Пару недель назад были сделаны кое-какие намеки на то, что он может поступить храбро, рискнув испорченными отношениями со своими генералами, объявить о какой-никакой победе и вывести войска из страны. Говорят, что он проводил множество напряженных консультаций со многими специалистами. После того как неоконсервативные элементы ввели в журналистский кровоток идею о его “сомнениях по поводу Афганистана”, СМИ постоянно сообщали о напряженности этих консультаций, а пресс-служба Белого дома приглашала журналистов понаблюдать за задумчивым президентом в рамках хорошо срежиссированного визита на базу ВВС “Довер”, куда прибывают гробы с мертвыми солдатами. В отличие от Буша, он хочет, чтобы мы знали, что он не игнорирует их трагическое возвращение домой. Так какие же мысли крутились в его голове в эти последние несколько месяцев? Каковы его реальные причины для наращивания конфликта?

Скорее всего, это комбинация неофициальных, но прочно установившихся национальных целей, которые Обама не мог проигнорировать, одновременно не подвергнув опасности свое президентство и, возможно, даже самого себя, переплетенных с личными размышлениями о его собственом политическом будущем. Во главе этого списка стоит то, что иногда называют “трубопроводстаном”. Бывший британский посол Крэйг Мюррей (Craig Murray), правозащитник и известный академик, похоже, хорошо знаком с этими делами, и он связал войну с американскими и британскими интересами в больших месторождениях природного газа в Туркменистане и Узбекистане (которые, по оценкам, могут стоить 15 триллионов долларов). В частности война связана с защитой интересов компании Unocal в Трансафганском трубопроводе. Президент Афганистана Карзай связан с Unocal через Залмая Хализада (Zalmay Khalizad), рожденного в Афганистане посланника США на конференции, прошедшей в 2001 году в Бонне, где решалось будущее Агфанистана. Именно Хализад вместе с Бушем выбрал Карзая, чтобы тот возглавил страну. В более широком контексте, конечно же, ни для кого не является секретом тот факт, что Вашингтон хочет оставаться в регионе для потенциального стратегического окружения России и Китая, а также для контроля, способного не дать китайцам получить необходимые энергоресурсы, если в будущем эти ресурсы действительно станут причиной для конфликта и соперничества.

Упоминания о “вооруженном ядерным оружием Пакистане”, где “на кону стоит еще больше”, и охарактеризование районов на пакистанско-афганской границе как “эпицентра насильственного экстремизма, практикуемого аль-Каидой”, похоже, указывают на то, что вашингтонское сообщество экспертов по национальной безопасности всерьез обеспокоено тем, что недостаточно хорошо охраняемые пакистанские ядерные ракеты могут попасть в руки террористов. Как заметила газета New York Times, Обама оставил недосказанным многое, включая войну, которую ведут в этих областях беспилотные самолеты, без разбора убивающие сотни, а, возможно, и тысячи, пакистанцев наряду с предполагаемыми талибами.

Расширение “грязной войны” в Пакистане, с тайным операциями под контролем ЦРУ, похоже, является частью новых военных планов. Боязнь террористов, вооруженных ядерными ракетами, напоминает о панике “бомба-в-чемоданчике”, которая был использована администрацией Буша, чтобы оправдать некоторые из наиболее экстремальных мер, предпринятых после 11 сентября. Как и в случае с подавлением аль-Каиды, кажется, что ведение многолетней открытой войны против пуштунских талибов является наименее перспективным способом решить эту потенциальную проблему, а дальнейшая дестабилизация Пакистана тут тоже не поможет.

* * *

Мы не знаем, каких договоренностей, молчаливых или нет, Обама достиг с теми, кто поддержал его кандидатуру, а затем и его избрание, а также с генералами в ноябре прошлого года. Его указание на Афганистан как на “правильную войну” должно было стать подсказкой. Однако риторика по поводу Афганистана считалась тактическим ходом, позволяющим ему выступать за выведение американских войск из Ирака, а с избранием заняться и воплощением этого плана. Именно вывод американских войск из Ирака и вывел Обаму на передний план в ходе президентской гонки (однако американские солдаты по-прежнему находятся в Ираке, заняты строительством огромных баз и совсем не похоже, что собираются куда-то уезжать). Повторяя клише эпохи Буша о необходимости оставаться в Афганистане для “обороны родины и защиты наших ценностей”, а также слова о том, что американцев атаковали из Афганистана, Обама помогает затруднить любое исследование того, что действительно происходило накануне 11 сентября. Среди талибов есть очень много жестоких людей, но им нельзя приписать ни одного теракта за пределами Афганистана. Первую бомбардировку Афганистана посчитали актом мести. Что-то должно было быстро произойти. Требовалось ритуальное возмездие. Существовало общее международное понимание, что ни один американский президент не уцелел бы, если бы не совершил немедленный и решительный удар по чему-нибудь.

Другой часто упоминаемой причиной для решения остаться в Афганистане является заявление о том, что “мы уже все равно там”: если Соединенные Штаты покинут измученную страну, остальной мир потеряет уверенность в американских обещаниях и обязательствах. Другой, более жесткой стороной той же монеты является приоритет неоконсерваторов-Рамсфельда-Чейни показать миру, кто тут главный. Тот факт, что американские войны были контрпродуктивны в этом отношении, так как демонстрация вашей некомпетентности с помощью неэффективно используюемой военной силы преуменьшает реальную способность впечатлять, похоже, не проникает в палаты, где ведутся дискуссии на тему стратегии.

Но самая важная причина, как мне кажется, по которой Соединенные Штаты воюют в Афганистане и других странах, и продолжат это делать, состоит в том, что военно-промышленный комплекс страны, который уже некоторое время живет своей собственной жизнью, нуждается во врагах. Все так просто. Будьте уверены: без этого комплекса, получившего свое имя от уходящего в отставку президента Эйзенхаура, и к которому почти все члены Конгресса относятся услужливо-покорно, политическо-экономическая система Америки развалится. Как говорит полковник в отставке Эндрю Басевич (Andrew Bacevich), ставший одним из наиболее убедительных и знающих аналитиков американского милитаризма: “перманентная война превратилась в фактическую стратегию Соединенных Штатов”.

* * *

Чтобы объективно оценить личные обстоятельства Обамы, нам следует никогда не забывать о комиксовой природе американской политики. Те, кто стремятся к высоким постам, должны демонстрировать “силу”. Чтобы этого добиться, нельзя “мягко” относиться к врагам. Мы узнали от мемуаристов, что президент Джонсон остался во Вьетнаме (после того как Кеннеди, незадолго до своей смерти, решил вывести оттуда войска), потому что он испугался потенциальных обвинений в предательстве со стороны республиканцев. Страх Обамы показаться слабым, и тем самым стать легкой мишенью для смертельных республиканских обвинений, находящих отклик по всей нации, благодаря в основном безмозглым СМИ, усугубляется кадровыми назначениями, которые он сам и сделал.

И госсекретарь Хиллари Клинтон и министр обороны Роберт Гейтс являются решительными сторонниками военного решения в Афганистане. Гейтс, назначенный Бушем, не должен был сохранить свое место. Точно не в том случае, если Обама был по-настоящему серьезен в своем желании выпутать страну из текущих войн, и вернулся к основополагающим принципам в своих раздумьях о том, как этого добиться. Гейтс - это политический деятель, чей политический горизонт - также как и у Рамсфельда с Чейни - был искажен холодной войной. Исчезновение послевоенной константы холодной войны стало травматичным политическим опытом и постоянным источником неудобства для всех них. Одним из факторов, делающих Гейтса неподходящим для позиции министра обороны, является его практика увольнения аналитиков, чьи выводы не совпадали с точкой зрения рыцарей холодной войны из ЦРУ, что сильно подорвало способность этого разведывательного управления производить на свет политически незапятнаные отчеты о мировой действительности.

Самым релевантным фактором для афганского решения Обамы, вероятно, стала ловушка, подготовленная для него двумя высокопоставленными генералами, ведущими кампанию: генералом Стэнли Маккристалом, командующим войсками в Афганистане, и его начальником генералом Дэвидом Петреусом, главой Центрального командования, чья деятельность распространяется на Ближний Восток и Центральную Азию. Петреус получил известность и свою должность в роли назначенца Буша, сумевшего установить хоть какой-то порядок в Ираке с помощью своего “наращивания” - противоповстанческой кампании, которая с помощью позитивных отчетов в американской прессе, создала мифологию успеха в Ираке. Снижение уровня насилия в Ираке стало не столько результатом отправки дополнительных двадцати тысяч американских солдат, сколько следствием того, что шииты получили контроль над большей частью Багдада, суннитским боевикам заплатили, чтобы помочь снизить уровень насилия, а иранское правительство помогло заключить сделку с крупнейшей вооруженной группировкой шиитов - армией Муктада аль-Садра (Muqtada al-Sadr) - о прекращении повстанческой деятельности. Оставив Петреуса на своем месте вместе с Гейтсом, ради поддержания видимости “двухпартийности”, Обама по сути отменил возможность новой стратегии, направленной на выход из страны, а вместо этого помог создать основания для “наращивания” в Афганистане, которое, как он объявил, и произойдет.

Петреус является героем для американских СМИ и у него очевидно есть политические амбиции. Предполагается, что он хочет претендовать на выборную должность, и, возможно, нацелился на место кандидата в президенты от республиканцев в 2012 году. Вероятно, он может рассчитывать на значительную поддержку, так как в глазах более серьезных республиканцев Сара Пейлин не является идеальной фигурой для этой позиции.

Спустя лишь несколько месяцев после своей инаугурации Обама сделал обострение конфликта в Афганистане более вероятным, позволил Петреусу избавиться от генерала Маккирнана (McKiernan), бывшего недостаточно агрессивным в Афганистане, и назначить на место командующего своего любимца Маккристала. Маккристал, стоящий теперь во главе битвы за умы и сердца афганского народа, завоевал признание во главе Сводного командования по проведению специальных операций в Ираке и Афганистане. На деле это означало руководство группой убийц, использовавших самую современную технологию по указаниям, как теперь рассказывают, бывшего вице-президента Дика Чейни.

Последний, несмотря на то, что был дискредитирован, как самый влиятельный, но также и самый плохой вице-президент в американской истории, вовсе не растворился на заднем плане после своей отставки. СМИ позволяют ему играть видную роль, атакуя Обаму с обвинениям в излишней “мягкости” по вопросам национальной безопасности и за “ухаживания за террористами”.

На этом фоне неоконсервативной критики по поводу предательства страны, усиленной демагогами на радио и телевидении, Обама фатально попросил Маккристала подготовить отчет о ситуации в Афганистане. Тем самым он загнал себя в угол, как стало понятно, когда Маккристал или Петреус передали отчет, включающий требование 40 тысяч дополнительных солдат, в СМИ, а Маккристал началь продвигать правильную стратегию для Афганистана перед британской аудиторией. Оба генерала с уверенностью поставили на то, что Обама вряд ли уволит их за неподчинение, как в 1951 году президент Труман сделал с гораздо более популярным генералом Дугласом Макартуром (Douglas MacArthur).

Отказ согласиться с запросом Маккристала, ставшим достоянием публики через публикации в СМИ, несомненно, вызвал бы политическую бурю, направленную на Обаму из республиканского лагеря, и следует предположить, что одним из величайших страхов Обамы является поражение на выборах 2012 года. По его собственному мнению, он просто не может позволить себе, чтобы два высокопоставленных генерала, предположительно защищающих Соединенные Штаты своей грудью (не забывайте, мы живем в мире комиксов), клеймили его с республиканской платформы. Он не может позволить себе быть обвиненным в “спасении бегством” и предательстве тех солдатов, которые уже умерли за это дело.

Конечно, возможны и другие интерпретации мотивов Обамы. Одна из них предложена Робертом Дрейфусом (Robert Dreyfuss), который является одним из немногих по-настоящему знающих авторов, которых стоит принимать всерьез. Дрейфус считает возможным, что Обама не лжет нам, когда говорит, что хочет начать вывод войск в июле 2011 года. Хотя Дрейфус признает, что заманчиво прийти к выводу, что у Обамы не хватило политической смелости дать отпор своим генералам, он не согласен с этим объяснением. Вместо этого Дрейфус считает, что решение Обамы “отражает зрелое, обдуманное решение сделать то, что он считает правильным. К сожалению, он неправ”. Он добавляет важное наблюдение, что, в отличие от ситуации с Джорджем У. Бушем, Обама “и его команда не являются сторонниками глобальной военной гегемонии Соединенных Штатов, а кроме того Обама не принимает неоконсервативную доктрину глобальной войны против политического ислама во всех его формах, от иранского режима и талибов до Хамаса, Хизболлы, Мусульманского братства и все остальных. Обама понимает, что мы живем в многополярном мире, в котором Соединенные Штаты по-прежнему являются крупнейшим игроком на военной арене. Но он не прогрессист”. Дрейфус считает, что Обама всерьез надеется достичь двухпартийного консенсуса (с помощью проявляющейся коалиции республиканской партии, правых демократов и людей, получивших определение “либеральных ястребов”) по вопросам внешней политики, покончив с двумя оккупациями, но увеличив огневую мощь Америки.

Но то, чего хочет сам Обама, может стать нерелевантным, если он и дальше будет давать своим генералам манипулировать собой. Одно мы знаем точно: он избегает конфронтаций с Пентагоном и его военно-промышленным комплексом. У него нет мужества Михаила Горбачева. Также очевидно, что его долгосрочный политический опыт, сформированный работой с общественностью в Чикаго, плохо подходит для занятий политикой на национальном уровне.

* * *

Мы должны понять, что Обама населяет вселенную, которая отличается от той вселенной, в которой живет большинство из нас. В вашингтонской атмосфере политической теплицы он окружен людьми, которые создают впечатление людей, хорошо продумавших свои ответы и в целом имеющих хорошее представление о предмете своих размышлений. Но это впечатление неверно. Эти люди - карьеристы, думающие лишь о том, как продвинуть свою карьеру. Здесь принимается крайне мало здравомыслящих политических решений, так как такие решения могут помешать оппортунизму, нацеленному на достижение немедленных целей. Те, кто работают в области национальной безопасности, дышат интеллектуально спертым воздухом. Чиновники оборонного ведомства, которые, возможно, осознают судьбоносность решений, которые они защищают, существуют в мире денег и продвижений по службе. Сотрудников обучают не предлагать обоснования политики, выходящие за пределы того, что считается политически желанным, или противоречит тому, что уже было решено. Аналитические центры придают видимость профессионализма или даже “научности” всему этому, но работающие в них мыслители в основном приходят к выводам и записывают мысли, за которые им заплатили. Ошибочные старые метафоры и неправильно использованные исторические аналогии являются в этой вселенной указательными столбами, так как должны являть собой замену реалистичным оценкам, когда эти оценки не подходят под предвзятые мнения.

Если бы все было по-другому, сообщения от собственных представителей Обамы, занимающихся национальной безопасностью и контртеррористическими операциями на местах, о том, что существуют доказательства фундаментальных конфликтов между разными группировками талибов и аль-Каидой, которая, похоже, мечтает свергнуть военные фракции в Пакистане, помогающие некоторым из талибов, должны были дать президенту дополнительные причины не подтверждать пропаганду, распространяемую его генералами и Гейтсом (который чрезмерно упрощенно рассказывает о симбиозе между аль-Каидой, талибами в Пакистане и талибами в Афганистане). Если бы все было по-другому, Обама серьезнее воспринял бы предпреждения его собственного посла в Афганистане Карла Эйкенберри (Karl Eikenberry), который и сам является бывшим военным, командовавшим в Афганистане. Эйкенберри предупреждал о большой опасности возросшей зависимости правительства Карзая от американских войск. Если бы все было по-другому, он бы всерьез воспринял потенциально великую опасность того, что Индия окажется втянутой в происходящее. Если бы все было по-другому, Обама прислушался бы к Эндрю Басевичу, который напоминает всем о том, что “стратегические” дебаты по поводу Афганистана являются отвлекающим маневром, чтобы отвлечь внимание от состояния стратегического банкротства, доставшегося президенту Обаме в наследство. Проблемы Афганистана нельзя определить как стратегические. Они еле-еле дотягивают до уровня операционных вопросов. При условии что война в Афганистане может считаться имеющей хоть какую-то цель, эта цель проистекает от связи Афганистана с более широкомасштабной борьбой, которую разные наблюдатели называют либо глобальной войной с террором, либо Четвертой мировой войной либо Длинной войной”... но все вышеописанное, конечно же, является лишь вымыслом.

* * *

Когда речь заходит об оккупации других стран, американский опыт радикально отличается от, например, опыта британцев и их колоний. Конечно, история европейского колониализма знает массу примеров некомпетентности. Но ради социального контроля и эффективного администрирования, наместники и более мелкие местные правители, назначемые колонизаторами, имели достаточно широкие полномочия и возможность отрабатывать на месте свои способности к анализу. У них была возможность использовать свои личные тактические умения, для принятия любых решений, которые с их точки зрения могли помочь сохранить колониальный порядок. До повсеместного распространения телеграфа, указания из столицы шли неделями, делая тех, кто мог бы заглядывать через плечо представителей, очень далекими.

Самые скептические истории по поводу того, что Обама и его генералы могут достичь в Афганистане, сходятся в том, что они не знают о том, что творится на местах. Но существует и более глубокая причина для провала, связанная с тем фактом, что связи между Вашингтоном и Афганистаном мгновенны и непрестанны, и попасть из одного места в другое можно менее, чем за полдня. В результате, консультации по вопросам проходят гораздо менее продуманно, чем можно предположить, зато бюрократия и формализм процветают. Даже когда очагам знания позволяют развиться и оставляют их на некоторое время в покое, их вклад в общие цели может быть с легкостью уничтожен из-за прихоти или текущей озабоченности начальников в Вашингтоне. Я видел это, когда вел репортажи о войне во Вьетнаме. Я помню, что это была одна из самых поразительных вещей, ослабивших наши усилия в той стране. Американские вооруженные силы эффективны, когда они могут следовать правилам прямого взаимодействия с силой, используя предсказуемую стратегию. Но они совершенно некомпетенты в роли колонизатора, которому приходится иметь дело с постоянно меняющимися ситуациями, требующими умения реагировать так, как не написано в книге правил, или не подходящими под уроки, выученные в ходе “наращивания” в Ираке.

И именно поэтому мы можем догадаться о результатах того, что Обама попытается сделать в Афганистане. Да, вывод войск привел бы к ужасным последствиям. Однако последствия дальнейшего пребывания там еще ужаснее. Помимо еще одной тысячи или около того американских и десяти тысяч или около того афганских смертей, и помимо еще большего числа разбитых жизней, американское насилие в Афганистане и Пакистане наверняка увеличит шансы терактов в Соединенных Штатах, как это заметили уже многие. От этого упоминания в речи Обамы великой опасности для “родины”, идущей из Афганистана, становятся смехотворными.

Чиновники Пентагона, гражданские и военные, большинство из которых получили известность при правлении Джорджа У. Буша, работают над противоповстанческой теорией, которую можно включить в их учебники и добавить к объяснениям, которые сопровождают инструкции для командиров полевых частей. Эта теория, получившее название COIN (COunter INsurgency), должна позволить Маккристалу изменить положение к лучшему до того, как Обама начнет вывод войск в июле 2011 года. Теория предполагает создание институтов, которых в Афганистане никогда раньше не было: централизованного правительства с большой армией, способной диктовать его власть. Предполагается добиться этого через увеличение армии, предположительно лояльной Карзаю, в три раза и обучение афганской полиции. Этот план также предусматривает экономическую помощь и снижение уровня коррупции в правительстве и охмурение талибских боевиков, чтобы они перешли на другую сторону - одновременно пытаясь убить тех, кто не хочет этого делать. Ах да, защита мирных афганских жителей туда тоже включена. Все это должно быть сделано с помощью 30 тысяч дополнительных солдат и не меньшего числа гражданских и полувоенных подрядчиков, которые гребут деньги лопатами и сами уже превратились в заинтересованную группу.

Мы должны помнить о том, что эти идеи противоповстанческой операции родились в той же интеллектуальной атмосфере, что и идеи о рынках, создающих спонтанный общественный строй, и о демократизации Ближнего Востока с помощью штыков и множества денег, которые никогда не были выставлены на посмешище.

С чего начать? Ладно, у пуштунов и правда есть привычка переходить на другую сторону: пройдя обучение и получив оружие от американцев в армии Карзая они вернутся к боевым действиям за свои кланы и племена против безбожных оккупантов. Армией командуют таджики, являющиеся в Афганистане национальным меньшинством, и необходимость подчиняться им станет унизительной для пуштунов. Правительство Карзая не действует за пределами Кабула, а в самом Кабуле его можно назвать лишь псевдо-правительством. Продвижение демократии и построение государства? Неграмотные афганцы, живущие в сельских местностях, контролируемых талибами, понятия не имеют, о чем вы говорите. Как можно создать верность слабому предателю? Придаст ли расширение тайной войны в Пакистане, проводимой с помощью самолетов-беспилотников и систематических убийств, популярности среди антиамерикански настроенного населения и убережет ли оно от свержения пакистанское правительство?

Отбросив в сторону вопрос нравственности американского вторжения и оккупации, а также их легитимности в рамках международного права, существует еще и вопрос способности. Хотя нам стоит задуматься о положительных сторонах того, что Обама, по его словам, хочет сделать, нам не следует принимать их всерьез в отсутствие необходимых средств для выполнения этих планов. В этом смысле значительной частью проблемы может быть традиция американского принудительного оптимизма, являющегося столь важным компонентом общественных устоев, что он даже помог Обаме победить на выборах с его знаменитым “да, мы можем!”. Точно так же как дантист не обладает необходимой компетенцией для проведения операции на сердце, так и Соединенные Штаты не должны пытаться переделать Афганистан.

* * *

Президенту Обаме досталось в наследство кресло руководителя государства, которое фундаментальным образом отличается от государства, существовавшего под конец эпохи президента Франклина Д. Рузвельта. Про то государство можно было сказать, что оно помогло спасти цивилизацию и в ранние годы холодной войны являлось архитектором международного сотрудничества, приведшего к появлению достаточно мирного и стабильного миропорядка для послевоенного двадцатого века: миропорядка, в котором, со временем, расстворились изолированные коммунистические государства. Конечно, то государство тоже демонстрировало агрессивные и империалистические тенденции, как критики Америки напоминают нам сегодня, указывая на Маккинли, аннексию Филиппин и амбивалентного Уилсона, которого лучше всего помнят за его попытки “сделать мир безопаснее для демократии”, не говоря уже о неоколониальном обращении с Латинской Америкой. Но американское государство и американская нация раньше могли осознать нечто, известное как “общее благо”, нечто, что начало исчезать из политического дискурса во время президентства Рональда Рейгана. Эта идея пала жертвой той версии американской идеологии, которая преклонялась перед мифологией индивидуализма, самодостаточности и некой абстракции, известной под именем Рынок, который считался наилучшим арбитром желаемого общественного порядка.

Общее благо или общественное благо связано с благами, разделяемыми всеми гражданами государства, и оно существует в противоположность частным благам, которые неравномерно распределены в иерархии привилегий и классов. В американском политическом дискурсе не любят использовать слово “класс”, что делает понимание всего этого проблемным и помогает поддерживать вымыслы о том, что если американцы будут очень стараться, то смогут получить свою долю имеющихся частных благ, а это в свою очередь делает общественные блага излишними.

Основатели Соединенных Штатов очень хорошо понимали, что их власть и власть их преемников должна быть использована не для продвижения эгоистичных целей, а для достижения общественных плаг. Но это понимание более не определяет мотивы американского управления, потому что сегодня самые важные невыборные центры американской власти, институты, связанные с вооруженными силами (такие, например, как крупные финансовые компании), путают свои собственные частные интересы с национальными. И так как выборные центры власти позволили себе прийти в почти полную зависимость от этих невыбираемых центров, политическое пространство для граждан, имеющих право на общественные блага, стало удушливо маленьким.

И так получается, что американский милитаризм, только что поддержанный Обамой, может продолжаться. Большая часть населения этого не хочет, но власть электората превратилась в вымысел. Защита государства - это общественное благо, которое предоставляет и контролирует государство. Но можно сказать, что американские вооруженные силы съели ту часть государства которой было поручено караулить их, а теперь узаконивают это хищное действие с помощью истории о требованиях безопасности, которая впервые была написана во время холодной войны, затем все разрасталась, а теперь превратилась в нечто, что просто не может существовать - “войну с терроризмом”. Ничем больше нельзя объяснить тот факт, что Соединенные Штаты тратят на связанные с обороной расходы столько же, сколько весь остальной мир вместе, несмотря на то, что ни одному правительству, обладающему хоть чуточкой здравомыслия, не придет в голову нападать на эту страну. И все это делается за счет целых областей общественного блага, таких как инфраструктура, школы, здравоохранение. В своей хищной прожорливости американские вооруженные силы более не защищают, а ослабляют и угрожают безопасности страны.

С Ираком и Афганистаном все стало гораздо хуже. Политики из обеих партий обнаружили новые формы взаимовыгодного симбиоза и новые источники финансирования для своих избирательных кампаний в недавно созданой отрасли компаний, выполняющих различные военные функции. Этим подрядным и наемным компаниям никогда не приходилось конкурировать. Вместо этого им было позволено кормиться из налоговой кормушки, деньги из которой следовало бы тратить на общественные блага. Все это происходит в экономических обстоятельствах, созданных другими хищниками - банками, участвующими в операциях казино - в которых число бездомных и бедных людей достигает опасного уровня.

Существуют дополнительные причины, по которым это может продолжаться, связанные со смесью отвратительного везения и с тем фактом, что раннее положение Америки в роли мирового гегемона по-прежнему оправдывает себя. Соединенные Штаты по-прежнему могут вести свои войны на занятые у мира деньги. Китай и Япония продолжают покупать их казначейские обязательства, поддерживая доллар на уровне, где он, заменяя собой золото, еще не окончательно теряет свою надежность в роли мировой резервной валюты.

Удача состоит в том, что США по-прежнему могут найти “людей низкого происхождения”, готовых рискнуть своей жизнью или здоровьем. Американская армия сегодня радикально отличается от армии, служившей во время войны во Вьетнаме. Та армия, будучи армией призывников, представляла собой гораздо более широкий срез американского общества, даже несмотря на тот факт, что число афро-американцев и представителей других меньшинств, не способных избежать призыва, было в ней непропорционально велико. До недавнего времени профессиональной армии было чрезвычайно сложно вербовать свежих солдат, необходимых для боевых действиях в ее кампаниях, и в связи с этим в армию стали принимать мелких преступников и других представителей американского общества, которых ранее посчитали бы неподходящими для службы. Однако безработица, вызванная кредитным кризисом и последовавшим за ним экономическим спадом, стала манной небесной для вербовщиков. Многие молодые мужчины и женщины записываются сегодня в армию, потому что каждый пятый американец, желающий работать, не может найти работу.

Обама по-прежнему пользуется презумпцией невиновности и собирает похвалы за список небольших и поддельных достижений в год, который продолжает казаться позитивным по сравнению с администрацией Джорджа У. Буша. Многие американские либералы чувствуют, что вложили слишком много, с эмоциональной точки зрения, в надежды, появившиеся с Обамой-кандидатом и Обамой-выбранным президентом, чтобы отказаться от него прямо сейчас. Кроме того, альтернатива кажется гораздо хуже.

Многие утешают себя тем, что никогда и не ожидали, что он окажется настоящим прогрессистом, и что Обама всегда будет управлять “из центра [политического спектра]”. У этого мог бы быть какой-нибудь смысл, если бы не тот факт, что в Соединенных Штатах “центр” не является стационарным. Он все время движется вправо. Обама - с его собственными ухаживаниями, попытками объединить две партии и очаровать республиканцев - толкает его все дальше. В то время, как страну накрывает одна из величайших волн фальшивого популизма со времен 1940-х