Голландские фашисты пришли к власти

Когда начинаешь ездить на красный свет, то реально страшно только в первый раз. А дальше привычка постепенно притупляет чувство опасности, и разница между зеленым и красным стирается вплоть до полной идентичности. Рано или поздно это закончится аварией, но каждый верит, что это будет поздно, а лучше – вообще никогда. В подобных случаях в лучшее верят все, даже умеренные правые политики из Нидерландов, которые 14 октября завершили формирование нового правительства в коалиции с ультраправыми популистами из «Партии свободы» Герта Вилдерса.

Поначалу Вилдерса чурались все. Когда примитивная антимигрантская риторика впервые вынесла его партию в состав голландского парламента в 2006 г., никто из респектабельных политиков не захотел иметь с ним дела. Старые партии предпочли создать широкую коалицию из правых христианских демократов и левых лейбористов, оставив Вилдерсу роль маргинальной оппозиции.

Но время шло, и к Видлерсу постепенно привыкали. В 2010 г. его речи уже не выглядели дикими и антисистемными приветами из 1930-х гг. Особенно после того, как «Партия свободы» заняла третье место на июньских выборах в парламент, увеличив свою фракцию с 9 до 24 депутатов. Формально, победителем оказалась праволиберальная «Народная партия за свободу и демократию», но 31 место из 150 – слишком мало, чтобы реализовать масштабную программу оздоровления государственных финансов, предложенную лидером партии Марком Рютте.

4 месяца правые либералы-победители и не менее правые христианские демократы, получившие 21 место, игнорировали Вилдерса, пытаясь договориться с кем-нибудь из разномастной мешанины голландских лево-зеленых партий. Экономический кризис не ослабевал, бюджетный дефицит и госдолг росли, но левые упорно не желали соглашаться на повышение пенсионного возраста и сокращение пособий по безработице.

Пришлось вспомнить о Вилдерсе. И он не подвел. Пламенный оратор на площадях Роттердама в межпартийных переговорах оказался сговорчивым прагматиком. Согласился продать свои голоса за минимальную цену. У «Партии свободы» не будет в новом правительстве ни одного министра. Сторонники Вилдерса в парламенте будут просто голосовать за все решения нового правительства.

Взамен правый кабинет Рютте реализует несколько мелких инициатив из предвыборной программы «Партии свободы». Массово депортировать мусульман и вводить налоги на платки никто не будет. Правительство ограничится запретом на самую радикальную разновидность мусульманской женской одежды – бурки, в которых даже глаз не видно. Также по просьбе Вилдерса в Нидерландах создадут специальное подразделение полиции по охране животных. Лидер «Партии свободы» известен не только как антиисламист, но и как большой любитель зверюшек. История знает подобные случаи.

Наконец, Вилдерс выторговал у умеренных правых отмену запрета на курение в маленьких кафе. Вообще, у «Партии свободы» получается блестящая предвыборная программа: запрет платков, защита животных, помощь курильщикам. Сразу видно, что люди серьезно готовились бороться с экономическим кризисом.

Коалиционное соглашение угодило обеим сторонам. Умеренные правые получили полный контроль над правительством и большинство в парламенте.

Вилдерс продавил несколько малозначительных, но эффектных инициатив. А министерства ему совершенно не нужны. Состав голландской «Партии свободы» не менее загадочен, чем у российской ЛДПР. Какие там могут быть министры? Для таких популистских партий одного лидера получить реальную власть – это верная смерть.

Такая странная модель – умеренно правое правительство меньшинства, у которого в то же время есть гарантированное большинство в парламенте благодаря ультраправым – в Нидерландах используется в первый раз. Но, скорее всего, не в последний. Например, Дания существует в таком режиме уже почти 10 лет. В 2001 г. нынешний генсек НАТО, либерал Расмуссен сумел покончить с многолетним правлением левых только с помощью ультраправой «Датской народной партии». Блюстителей чистоты датской расы не пустили в новое правое правительство, но в парламенте они всегда голосуют «за» в обмен на пару символических мелочей.

И чем дальше, тем больше будет в Европе подобных сделок. Так получилось, что рост антимигрантских настроений оказался наиболее губительным для умеренно правых партий. Левые мобилизуют свой электорат, пугая угрозой фашизма. Сами мигранты тоже голосуют за левых – кто еще им пособия обеспечит? Все, кто недоволен мигрантами, идут к ультраправым. А старые добрые христианские демократы и правые либералы безнадежно провисают между новыми полюсами европейской политики.

Например, на недавних выборах в городской парламент Вены первое место заняли социал-демократы (48 мест), второе – ультраправая «Австрийская партия свободы» (29 мест), а христианские демократы откатились на далекое третье место – всего 13 мест.

При таком раскладе избирательских симпатий у умеренных правых в Европе остается всего два варианта политического выживания. Или перестать быть умеренными и перетянуть на себя часть антимигрантских избирателей, как это делает Саркози своими депортациями цыган и запретами на многоженство. Или договариваться с парламентскими фракциями ультраправых, меняя поддержку на мелкие уступки, как это происходит в Дании и Нидерландах. На очереди Швеция, где правым не хватает всего нескольких голосов, чтобы самостоятельно сформировать правительство. И эти голоса им может предоставить ультраправая партия «Шведские демократы», которая впервые попала в парламент. Даже если это не произойдет в этом составе парламента, то в следующем – обязательно.

Голландско-скандинавская модель усмирения ультраправых выглядит гораздо чище и честнее, чем популистские выходки Саркози. Хотя и у нее есть недостатки, которые в будущем могут привести к неприятным последствиям. Ведь это сейчас ультраправых возглавляют глубоко циничные люди вроде Вилдерса. Они понимают, что им не надо соваться в реальную власть, а фашистские речи – это просто работа такая. А если во главе многочисленных антимигрантских партий окажутся настоящие фанаты своего дела? Смогут умеренные правые, привыкшие сотрудничать с правыми радикалами, вовремя почувствовать, что следующий проезд на красный свет может оказаться для них смертельным? Что речь уже идет не о символических уступках, а о реальной национальной сегрегации? Хорошо, если так.