Репрессии времен хрущевской \"оттепели\"

Воспевание так называемой «оттепели» середины 1950-первой половины 1960-х продолжается и в постсоветской России. За последние 50 лет появилось очень немного публикаций о многочисленных акциях народного протеста во многих регионах СССР против социально-экономической политики Хрущева, его сподручных и «преемников». Ясное дело, репрессии у нас были только «сталинскими», а вот при Хрущеве, дескать, началась «оттепель»...

И это примитивное пропагандистское клише возведено чуть ли не в ранг непоколебимой истины.

В конце июня этого года автору довелось побывать в Новочеркасске, где в начале июня 1962-го в результате подавления народных волнений, когда люди вышли на демонстрации протеста против повышения цен на продовольствие и ухудшения жилищно-бытовых условий, были убиты и пропали без вести многие десятки протестующих. И что же? В одном из городских парков города, причем в его отдалённом месте, установлен Памятный Камень высотой всего в 1 метр. А на нем выгравировано крайне лаконично и, можно сказать, неконкретно: «Памяти жертв новочеркасской трагедии. 1962». И всё…

Правильно, - зачем ворошить старое и подвергать хотя бы малейшему сомнению хрущевскую, послехрущевскую и нынешнюю трактовку отечественной истории? Репрессии у нас, повторим, были сугубо «сталинскими». А вот потом началась совершенно другая эпоха…

Кстати сказать, Новочеркасский расстрел, который в Китае в те годы небезосновательно назвали «кровавым воскресеньем советского рабочего класса и крестьянства», больше известен общественности, нежели аналогичные военные подавления рабоче-крестьянских протестов этого периода в других регионах СССР. Об этом сообщали разве что западное радио и радио Китая, Албании, Северной Кореи - стран-оппонентов послесталинского руководства СССР и КПСС, да наш самиздат.

Расстрел в Темиртау

…Июль-август 1959 г. в Карагандинской степи (Центральный Казахстан) выдались на редкость жаркими и контрастными: до 37 градусов по Цельсию в тени, ночью температура падала до плюс пяти. В обширном палаточном городке в Темиртау, который был сооружен в 1940-х вблизи шахт и карьеров по добыче угля, черных руд, цветных металлов и ртути, начались массовые заболевания. Руководители же объектов замалчивали проблему, не обращая внимание на жалобы и требования, угрожая «строго наказать подстрекателей».
Но угрозы действия не возымели. Главным очагом восстания рабочих стала восточная окраина Темиртау, где был расположен главный палаточный городок. В ночь на воскресенье 2 августа около 100 рабочих-комсомольцев возвращались с центральной городской танцплощадки. Отведав кипяченой воды из огромного металлического бака, они в ярости его опрокинули: вода оказалась протухшей.

О случившемся стало известно всему городу. А в преддверии этих событий, в апреле-мае, рабочим Темиртау были увеличены нормы выработки без повышения зарплаты, а качество продовольствия ухудшалось и сокращался его ассортимент. Помимо прочего, с 1959-го стали дорожать одежда, обувь, бытовые приборы, некоторые продовольственные товары. Поэтому протухшая вода стала, можно сказать, последней каплей...

Утром 3 августа около 800 человек разгромили отделения милиции, начали громить торговые и общественные учреждения. А местные власти никак не реагировали на призывы демонстрантов сесть за стол переговоров, угрожая применить военную силу.
Хрущев распорядился блокировать войсками Темиртау и частично соседнюю Караганду – крупнейший в Средней Азии промышленный центр (чтобы протесты и его не охватили). И, в случае необходимости, - применить оружие. Из Караганды 5 августа на подавление восстания прибыли свыше 400 солдат и офицеров во главе с генерал-майором Запевалиным.

Генерал приказным тоном призвал демонстрантов разойтись и отказаться от «антисоветских провокационных требований и действий».

В ответ в солдат полетели камни, кирпичи, бутылки; появились небезызвестные «коктейли Молотова». И тогда по демонстрантам начали стрелять из автоматов и пулемётов. Количество погибших и пропавших без вести со стороны протестующих превысило, по данным казахстанского МВД, 150 человек, а среди военных потери составили около 70 солдат и офицеров. Убитых бунтарей свалили в общую могилу и быстро сровняли это место с землёй…
Когда в китайских, а также в эмигрантских СМИ появились сообщения о случившемся (см., например, «Жэньминь жибао», Пекин 11/08/1959; «Русский путь», Гамбург, 10.08.1959; «Наша страна», Буэнос-Айрес, 1959, сентябрь), советским представителям за рубежом было предписано называть такую информацию клеветой. Вначале со стороны ТАСС планировалось опровержение, но вскоре Хрущёв его отозвал: как же, тем самым мы косвенно подтвердим произошедшее…
Но никаких должных выводов из тех событий руководство страны не сделало. Социально-экономическая политика, что привела к трагедии в Темиртау, продолжалась. И, прежде всего, в РСФСР: те же «негласные» повышения розничных цен, ухудшение снабжения потребительскими товарами, увеличение норм выработки для рабочих и крестьян и т.п.

«Краснодар – город всеобщего восстания!»

Аналогичные события произошли в Краснодаре 15-17 января 1961 г. Подчеркнем: сразу же после 10-кратной девальвации «сталинского» рубля (с 1 января) и одновременного введения 20-летнего моратория на дальнейшее погашение государственных займов 1946-1957 гг.

Поводом к выражению массового недовольства социально-экономической ситуацией стали жестокие действия милиции центрального городского рынка. К 19 часам 15 января у крайкома КПСС собралось около 2000 человек и начался митинг — сначала у входа в крайком, а затем в вестибюле здания. Одним из главных выступающих был Николай Малышев, бывший офицер-фронтовик (имел боевые награды: орден Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», «За освобождение Кавказа», «За освобождение Вены»), уволенный из армии в 1959-м в рамках тогдашней массовой и непродуманной кампании по сокращению численности Вооруженных сил на миллион двести тысяч человек.

Он буквально кричал: «До каких пор мы будем терпеть произвол?!», «Когда же кончится социальное и экономическое унижение трудящихся?!» Были выдвинуты требования повышения зарплат, пенсий, восстановления «сталинского» снижения розничных цен (таковые ежегодно проводились в марте в течение 1948-1954 гг.), улучшения жилищных условий. Попытки работников крайкома успокоить людей ничего не значащими обещаниями не возымели никакого действия.

Митингующие попытались связаться с ЦК КПСС и объяснить причину волнений. Инициатива этого звонка исходила от одного из организаторов протеста - Александра Капасова. Он по крайкомовскому телефону потребовал соединить его с Хрущевым.

Милиция и военные стали стрелять якобы поверх толпы митингующих, но свыше 15 человек было убито и ранено.

Вскоре на местном ремонтно-механическом заводе появились листовки, в которых руководство СССР обвинялось в «перерождении, пренебрежении интересами народа, в который уже стреляют… Социализм в СССР превращается в ширму для обогащения партчиновников…».

Также писалось: «…После Октябрьской революции был допущен ряд ошибок, и особенно после смерти Сталина. Сынки и дочери старой русской буржуазии, пролезшие обманным путем в ряды партии и даже на руководящие посты, почувствовали после 1953 года полную свободу действий... А взяточники под партийным прикрытием, в свою очередь, - среди нас всех». Призыв же был таким: «Спасение революции – в ваших, рабочих руках!». Кстати, такие же оценки ситуации в СССР-КПСС появлялись в китайских СМИ с 1960 года…

К вечеру 16 января перед демонстрантами, число которых превысило 1200 человек, выступили первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС Г. Воробьев и командующий войсками Северо-Кавказского военного округа И. Плиев. Они ничего конкретного не пообещали, призвав толпу разойтись. Но в ответ им кричали: «Власти захватили лучшие квартиры, а простой народ – в лачугах!», «Лжете про Сталина, а сами, в отличие от него, жиреете и воруете!». Позже появился лозунг «Краснодар - город всеобщего восстания!».

Но с помощью народных дружин, «спецработников» и при содействии профсоюзов большинство митингующих 16-17 января удалось уговорить разойтись и приступить к работе.

Одновременно на ряде предприятий Краснодара улучшили снабжение столовых, продовольственных магазинов и повысили зарплату на 10-15%.

И, как водится, тогда же начались аресты «зачинщиков». Было арестовано 15 человек: 7 из них были привлечены к уголовной ответственности за хулиганство и ущерб производству и получили 6-8-летние сроки тюремного заключения. Остальным были вынесены менее суровые приговоры, причем уже в мае 1961-го всем 15-ти были снижены сроки заключения (см., например, В.А. Козлов «Неизвестный СССР: противостояние народа и власти в 1953-1985 гг.», М., «Олма-пресс», 2006; «Родной край», Нью-Йорк, 1981, N 21; «Классовая борьба в ревизионистском Советском Союзе», Пекин, 1967).

«Хрущева – на мясо!»

Власть не хотела выглядеть карательной в отношении рабочих, но… ее социально-экономическая политика оставалась прежней и

привела к более крупному восстанию и кровавому его подавлению в Новочеркасске в начале июня 1962 г.

1 июня в 10.00 около 200 рабочих сталелитейного цеха Новочеркасского электровозостроительного завода – одного из крупнейших машиностроительных предприятий СССР - прекратили работу и потребовали снижения производственных норм и повышения расценок за труд в связи с удорожанием продуктов и многих других товаров. В 11 часов эти 200 человек направились к заводоуправлению, по пути к ним присоединились рабочие остальных цехов. В результате у заводоуправления сосредоточилось около 1000 человек. Вскоре появился директор завода Курочкин.

Заметив невдалеке продавщицу пирожков, он пренебрежительно заявил: «Не хватает денег на мясо — ешьте пирожки, хотя бы с ливером. И хватит демагогии!»

Эта издевательская фраза вызвала бурное негодование рабочих, и забастовка быстро охватила весь завод. Количество бастующих достигло 5000 человек, они заблокировали основную железнодорожную магистраль Ростовской области. К демонстрантам присоединились до 500 работников совхозов и колхозников из пригородов Новочеркасска, недовольных сокращением приусадебных хозяйств, принудительным изъятием в пользу государства скота и большей части домашней птицы с личных подворий, а также повышением норм выработки, удорожанием продуктов и других товаров.

Появились плакаты: «Хрущева - на мясо!», «Ложь о Сталине Хрущеву не поможет!», «Долой партийную буржуазию!». Заметим, что эти лозунги идеологически совпадали с критикой тогдашним руководством Китая внутренней и внешней политики СССР-КПСС. И когда в китайских (и албанских) СМИ появились фотографии с «новочеркасскими» лозунгами, советский МИД выразил протест посольству КНР, но оно этот протест отклонило.

В 10 часов утра 2 июня Хрущеву доложили о ситуации в Новочеркасске, который фактически оказался под контролем демонстрантов. Хрущев связался с Ростовским обкомом, министром обороны Р.Я. Малиновским, руководством МВД и КГБ, приказав всеми возможными мерами и быстро подавить протесты. Министр обороны отдал приказ при необходимости задействовать 18-ю танковую дивизию Северо-Кавказского военного округа (СКВО).

Вечером того дня протестующие сорвали с фасада здания заводоуправления большой портрет Хрущева и подожгли его. После чего демонстранты захватили заводоуправление, объявив с его балкона о создании «Совета рабочих», который будет руководить заводом..

События развивались стремительно, приобретая характер восстания. К 22 часам 2 июня демонстранты, общая численность которых к тому времени превысила 5 тыс. человек, решили захватить центральную радиостанцию города и обратиться с воззванием ко всей стране. По городу и его пригородам стали расклеиваться листовки в защиту Сталина и так называемой «антипартийной группы» Молотова, Маленкова, Кагановича, Булганина, Шепилова. А также -- обвиняющие Хрущева и хрущевцев в измене Родине, партии и социализму. Но в ночь с 1 на 2 июня в город вошли 7 танков и до 600 солдат и офицеров. А от переговоров с протестующими отказывались как местные власти, так и прибывшие из Москвы члены президиума ЦК Микоян, Козлов, Шелепин.

Но демонстранты опередили военных и ворвались-таки в горком партии.

Митингующие с балкона этого здания и из радиостудии призывали расправляться с «номенклатурными ворами и лжецами», захватывать оружие у военных, известить о происходящем народы СССР.

Военные получили приказ очистить здание горкома и примыкающую к нему площадь, и после предупредительных залпов в воздух стали стрелять на поражение. В больницы Новочеркасска с огнестрельными ранениями 2- 4 июня обратились 45 человек, но раненых было как минимум вдвое больше. А всего погибло и пропало без вести в те дни свыше 60 демонстрантов, около 250 – были арестованы и, в большинстве своем, приговорены к длительным срокам ссылки или тюремного заключения. Все трупы погибших вывезли из города и похоронили в безымянных могилах на разных кладбищах Ростовской области.

Осенью в Новочеркасске состоялся «закрытый» суд над руководителями и участниками восстания. Семеро из них - Александр Зайцев, Андрей Коркач, Михаил Кузнецов, Борис Мокроусов, Сергей Сотников, Владимир Черепанов и Владимир Шуваев - были приговорены к смертной казни и вскоре расстреляны, остальные 105 человек получили 10-15-летние сроки заключения в колониях строгого режима. Но, хотя в 1991-1995 гг. все они были реабилитированы, «символический», повторим, Камень Памяти в Новочеркасске и расплывчатая надпись на нем – наглядное свидетельство тому, что постсоветские власти тоже не заинтересованы в широкой огласке упомянутых событий. И не только в Новочеркасске.

В завершение приведем краткую хронику аналогичных протестов в других регионах СССР.

Следует отметить, что эти выступления, хотя и не были подавлены войсками, в основном имели место в РСФСР. И это не случайно: именно на нее, особенно на русские территории России, пришелся главный удар хрущевской и послехрущевской социально-экономической политики - антирусской по существу:

1961 г. – забастовки рабочих на Кировском заводе, «Электросиле» (Ленинград), их требования были частично удовлетворены.

Март-октябрь 1963 г. - забастовки и демонстрации, в основном рабочих, в Краснодаре, Иваново, Муроме, Бийске, Ярославле, на автозаводе им. Лихачева (Москва), в Кривом Роге, Донецке, Грозном (здесь рабочие русской национальности, которых было большинство, требовали равной с чеченцами, ингушами и дагестанцами оплаты за свой труд и одинаковых с ними жилищно-бытовых условий). Требования пришлось частично удовлетворить.

1969 г. - рабочие волнения в Свердловске, Воркуте, Ухте, Владимирской области, Киеве.

1972 г. - то же в Днепропетровске и Днепродзержинске (Украина).

1973 г. - забастовки рабочих в Витебске (Белоруссия).

1981г. - рабочие волнения в Тольятти, Киеве, Орджоникидзе.

Требования протестующих и в этих городах были удовлетворены частично, хотя и после упомянутых событий не обошлось без арестов и ссылок.

Но в Грозном военное подавление демонстраций имело место еще в конце августа 1958 года. Войскам приказали стрелять по демонстрантам русской и украинской национальности, протестовавшим против их социально-экономической и жилищной дискриминации в сравнении с чеченцами и ингушами, возвращаемыми с Урала, из Казахстана и Узбекистана. Сотни демонстрантов, блокировав здание Чечено-Ингушского обкома КПСС, требовали выхода к ним партийных руководителей и разъяснения от них национальной и экономической политики в этом регионе. Но тщетно. После нескольких предупреждений войска открыли по ним огонь.

Заметим при этом, что чеченцев и ингушей, в связи с восстановлением Чечено-Ингушской АССР (1957 г.), начали прописывать в городские квартиры или сельские дома русских и украинцев в этом регионе. Вдобавок последних внезапно стали увольнять с работы и трудоустраивать на худших условиях в других регионах СССР, а взамен – предоставлять высвободившиеся рабочие места чеченцам и ингушам. Из-за применения военной силы в Грозном погибло и пропало без вести более 40 человек.

Словом, подлинная изнанка так называемой «оттепели» и последовавшего «застоя» не имеет должного отражения в постсоветской публицистике и историко-политических исследованиях в РФ. Не имеет потому, что в противном случае придется, что называется, официально пересмотреть всю концепцию советской и российской истории после 1953 года.