Без Гайдара

Он думал о стране, а не о своей политической карьере и даже не о своей политической партии. Поэтому, в конечном счете, потерял и партию.

Сколько ни писал я о Гайдаре, сколько ни говорил о нем по радио и TV, всегда стеснялся произнести одну важную фразу. Стеснялся сказать то, что о живых людях говорить не принято. И сегодня, когда Егор Тимурович ушел от нас, эта фраза, увы, наконец, сформулирована. Гайдар был великим человеком. Человеком, изменившим всю страну. Человеком, благодаря которому наши дети будут жить в великом, процветающем государстве с сильной экономикой, способной производить как колбасу, так и ракеты, как детские игрушки, так и компьютеры, как уникальный интеллектуальный продукт, так и продукт обычный, будничный.

Впрочем, сейчас, я думаю, не время подводить итоги его реформаторской деятельности. О ней еще должны быть написаны книги. Сейчас мне хотелось бы сказать о том, что больше всего поражало меня в Гайдаре за последнее время, когда Егор Тимурович вроде бы скрылся в тиши своего институтского кабинета и занимался не реформами, не политической деятельностью, а серьезными научными исследованиями.

Меня поражало в Гайдаре то, как защищал он Ельцина. Как защищал он политика, отстранившего его от власти в самый трудный период реформ, а затем не давшего сформировать правительство в декабре 1993 г., когда «Выбор России» получил больше всего мест в Государственной Думе.

Глубоко интеллигентное отношение к Ельцину чувствуется во всех книгах Гайдара и особенно в последней – «Смуты и институты». А также в тех приватных замечаниях, которые он сделал на одну из моих книг.

Листки с пометками Егора Тимуровича лежат сейчас передо мной. Мягко, интеллигентно, не навязывая свою мысль автору, но, тем не менее, достаточно твердо, Гайдар дает понять, что все человеческие слабости Ельцина отступают перед тем, как «он конвертировал свою популярность в мирный роспуск Советского Союза и начало необходимых, но заведомо непопулярных реформ. Такое политики делают редко. Для него, – отмечает Гайдар, – утрата популярности была личной трагедией».

Надо обладать настоящей мудростью для того, чтобы даже в кратких заметках (выдержка из которых никогда не была бы опубликована, если бы не случившаяся трагедия) сдерживать критический, публицистический пыл автора ради сохранения высшей исторической справедливости. Защита Ельцина ничего уже не давала Гайдару. Наоборот, он мог бы оправдывать трудности «лихих 90-х» тем, что начальник, мол, не дал ему довести дело до конца.

Но Егор Тимурович – возможно единственный в России – готов был принять на себя больше ответственности, чем следовало.

Оценка роли Ельцина – это как лакмусовая бумажка. У меня нет сомнений, что человек, который столь порядочно вел себя в данном вопросе, глубоко порядочен и во всем остальном. Будучи политиком, Гайдар никогда не мог по-настоящему бороться за власть, используя (как это принято у других) любые способы для дискредитации оппонентов. Поэтому и проиграл.

С позиций политической целесообразности ему следовало бы в середине 90-х гг. обрушиться на Ельцина с Черномырдиным за чеченскую войну, за «черный вторник» и за многое другое. Ему следовало бы вести себя по принципу «чем хуже – тем лучше». Ему следовало бы, наверное, не поддерживать Ельцина на выборах-96. Но Егор Тимурович никогда не выносил огульной критики. Он всегда критиковал как ученый, а не как политик. Он всегда сравнивал и анализировал. Он всегда думал о том, что может быть худший вариант, нежели Ельцин. Он думал о стране, а не о своей политической карьере и даже не о своей политической партии. Поэтому, в конечном счете, потерял и партию.

Он не ушел в бизнес, где мог бы зарабатывать миллионы. Он не уехал из России в те места, куда не доносятся истошные вопли о «лихих 90-х». Он остался директором своего Института и писал книги. Очень честные, как и все, что делал Гайдар. «Долгое время», «Гибель империи», «Смуты и институты» – это те источники, по которым следующие поколения будут изучать наше время, нашу погибшую империю и наши тяжелые смуты.

Помнится, как-то раз в самом начале гайдаровских реформ тележурналисты спросили его, как прокомментировал бы происходящее знаменитый дед реформатора – писатель Аркадий Петрович Гайдар? Что сказал бы этот убежденный коммунист своему внуку-либералу?

Егор Тимурович подумал слегка и ответил: «Он сказал бы: «Не трусь!». И внук не трусил. Внук сражался за правду и за свою страну на том фронте, на который его отправила эпоха. И погиб в 53 года. Прожив дольше деда лишь на 16 лет.

Без Гайдара у нас, бесспорно, найдутся экономисты, способные вытянуть Россию из кризиса, в который страну погрузила длительная нефтедолларовая эйфория властей. Но без Гайдара у нас не будет той моральной планки, к которой следует тянуться…

Хотя нет. Планку он за свою недолгую жизнь установить сумел. Теперь дело за нами.