Россия: взгляд из-за рубежа

Несколько раз в году я занимаюсь общественно-полезным делом - помогаю иностранным журналистам, приезжающим в Калининград. Я и сам не очень понимаю, как они на меня выходят. Сижу, работаю, никому не мешаю - и в почтовый ящик приходит что-нибудь вроде «We\'re planning a trip to Kaliningrad, can you help and guide us a bit? »1. По-английски я говорю свободно, отчего же не помочь коллегам? Весной были поляки, в июне шведы, а сейчас вот - француз.

Пару недель назад на своем маленьком «Фольксвагене» в Калининград приехал молодой французский фотограф Жиль Лефранк. Жиль - свободный художник, продает свои фотографии через агентство TheReportageCom; его работы печатались в журналах Geo и National Geographic. Он снимал корриду в Испании и рытье самого длинного в мире туннеля Сен-Готард длиной в 57 километров в Швейцарии, президентские выборы во Франции и жизнь журналистов-беженцев из стран Азии. Ну а сейчас решил приехать в Калининград. Тут ведь тоже интересно, не правда ли?

В нашей области Жиля более всего интересовали проблемы - как и большинство его коллег из-за рубежа. Я его понимаю. За репортажи о счастливой жизни в большинстве стран мира платят лишь глянцевые журналы. Проблема рождает конфликт, конфликт интересен читателям. Это не только мое мнение, взгляните на работы победителей конкурса World Press Photo нынешнего года - война, бедность и кровь преобладают.

Жиль попросил показать ему, как у нас решаются проблемы очистки канализационных стоков. То, как они решаются, знает каждый, кто хоть раз путешествовал по Балтийскому шоссе на отрезке от поселка Космодемьянского до поворота на Люблино. Отводной канал, по которому неочищенные стоки текут прямиком в залив, заставляет водителей нервно закрывать окна машин. Жиль побывал на строящихся в рамках многострадального проекта реконструкции «Водоканала» очистных, а потом мы поехали на канал. Пока Жиль фотографировал живописные и ароматные окрестности станции №1, где стоки «очищают» одной-единственной решеткой, задерживающей куски дерьма покрупнее, я беседовал с местным персоналом. Сухонькая старушка в окружении стаи собак говорила, что «снимать тут нельзя без разрешения, никак нельзя снимать». Какие тайны и секреты можно увидеть у последней преграды на пути калининградских фекалий в залив, она сказать не смогла. «Нельзя снимать - и все тут!» - твердила бабушка. Вдаль по грязно-серому пузырящемуся каналу медленно и печально проплывал презерватив.

Городская свалка в трех сотнях метров от очистных была не менее привлекательна и более неприступна. В увешанные четырьмя табличками «посторонним вход воспрещен» то и дело въезжали мусоровозы и местные жители с маленькими тележками. Пробовать проникнуть внутрь мы пытаться не стали - перспектива гор мусора высотой с трехэтажный дом и стай птиц над ними прекрасно видна и из-за ограды.

Слева от ворот не очень опрятные мужчины разбирали металлические конструкции. Жиль за каким-то чертом решил сфотографировать и их. «Мы ща тебя поймаем и голову оторвем нах!» - мрачно сообщили ему мужчины. Француз отреагировал точь-в-точь как пингвины из мультфильма «Мадагаскар» - улыбнулся и приветливо замахал рукой. Решить международный конфликт удалось, увеличив благосостояние металлистов на три сотни рублей.

Когда ароматы отводного канала окончательно выветрились, мы отправились пообедать в одно крайне приятное заведение на проспекте Мира. Жиль охал и ахал интерьерам, вкушал теплый салат «Амстердам» и ничуть не выглядел шокированным свалками и бомжами. Гораздо больше его удивляло, к примеру, то, что город с такой богатой историей так слабо эту историю использует. «Я столько всего интересного видел в музее, но почему этого нет на улицах?» - спрашивал Жиль. Объяснить, почему туристам в центре города посмотреть, кроме собора и провала на месте замка, решительно не на что, я не смог. Да что уж тут говорить - теперь у нас и министерство туризма (и много чего еще) расформировали, а министр уехал выводить свою торговую компанию на IPO.

Еще Жиль, сделавший много хороших репортажей во время кампании по выборам президента Франции в этом году, интересовался политикой. «Какая партия у вас в области самая влиятельная?» - спрашивал он. «Единая Россия», - уверенно отвечал я. «А за что ее поддерживает народ?» - интересовался француз. На это ответить тоже было нечего. Перевести на английский смысл фразы «Единая Россия - сильная Россия» или значение лозунга «Единая Россия - план Путина» я не в силах, потому что и по-русски не очень их понимаю.

«Вы не должны спешить, ведь с момента распада Советского Союза прошло только 16 лет, и изменения не происходят моментально», - считает Жиль. Радикально настроенные ура-патриоты, вероятно, заклеймят французского фотографа за желание снимать свалки и сточные канавы. Правды ради стоит заметить, что Жиль наснимал и кучу красивейших пейзажей Куршской косы, и толпы радостных горожан на площади Победы. А фотографии косы даже безвозмездно отдал администрации национального парка. Но, несмотря на очевидные положительные изменения в жизни региона, имидж Калининграда за рубежом пока что остается не самым радужным. Изменить его можно только решая проблемы - загрязнения окружающей среды, бедности, коррупции, а не пряча их от стороннего глаза. В свете приближающихся выборов, впрочем, ожидать решения проблем - именно решения, а не очередных обещаний или мистического «плана Путина» вряд ли стоит. С выборами оно так везде - и в России, и во Франции.