Сумерки \"Газпрома\"

Дела в российской газовой отрасли идут не блестяще. Несмотря на очень крупные запасы газа в неразработанных месторождениях, добыча неуклонно падает и замещается газом, покупаемым в Средней Азии. У «Газпрома» не хватает денег на уже запущенные проекты на Ямале и в Баренцевом море. Пользуясь эксклюзивным правом на экспорт газа, газовая монополия тормозит начало проектов в Восточной Сибири.

В начале 1990-х команда реформаторов провела демонополизацию нефтяной отрасли и не смогла ничего поделать с газовой, хотя, казалось бы, у них очень много общего.

Важную роль сыграли соображения торговой политики: газ продавался по долгосрочным соглашениям, в которых упоминались конкретные месторождения, трубопроводы, участники сделки. Выручка за газ выступала в качестве обеспечения товарных кредитов, за счет которых были поставлены трубы. Разобрать эту громоздкую внешнеторговую конструкцию было совсем непросто. России было важно сохранить реноме надежного торгового партнера, и бесперебойность поставок газа на экспорт оставалась одним из немногих клочков репутации, сохранившейся после банкротства СССР.

Положение в нефтяной промышленности было плачевно: с 1988-го по 1996-й добыча нефти упала почти вдвое, с 570 млн т до 300 млн т. Газовая отрасль, наоборот, была на подъеме, с 370 млн т нефтяного эквивалента в 1985-м добыча выросла до 520 млн т в 1991-м. В начале 1990-х производство газа слегка снизилось, но лишь из-за спада потребления внутри России. Дело было, конечно, не в том, что в газовой промышленности возник чудо-остров эффективности. Просто разработка огромных газовых месторождений Сибирского Севера оказалась последней крупной стройкой социализма, которую удалось завершить. «Газпром» выглядел единственной дойной коровой, на которую можно положиться и которую жалко отдать частнику.

Ситуация радикально изменилась. Газовая отрасль давно перестала быть главным источником доходов бюджета. В середине 1990-х доля газа в экспортной выручке страны была вдвое выше, чем нефти. Сейчас она меньше половины выручки от нефти. В расчете на тонну нефтяного эквивалента «Газпром» платит за газ в несколько раз меньше пошлин и налогов, чем нефтяные компании за нефть.

(НДПИ ниже более чем в 10 раз, экспортная пошлина — в два, притом что газ добывать дешевле, чем нефть). Акционеры «Газпрома» должны быть рады такому положению дел, но что с того гражданам России?

Добыча газа в России идет на спад уже по геологическим причинам — как добыча нефти в начале 1990-х. Частные нефтяные компании начиная с середины 1990-х смогли восстановить добычу на советском уровне после ее почти двукратного падения.

Реально приватизировать «Газпром», отделить его от государства будет непросто и сегодня. 80% его добычной базы — это несколько гигантских месторождений, обладание каждым из которых делает хозяина доминирующим игроком на рынке. Контракты так и остались сложными, и перевод их на новые юридические лица будет делом непростым, но вполне осуществимым: подобная операция была проведена при реструктуризации европейской газовой отрасли в 1990–2000-е годы. Газотранспортная система должна стать отдельной компанией, не зависящей от производителей, по примеру Федеральной сетевой компании и «Транснефти». Если России важно сохранить монополию внешней торговли, можно пойти по норвежскому пути: создать независимую от производителей и транспортников компанию, занимающуюся только торговлей на внешних рынках и закупающую газ у российских производителей на прозрачных и конкурентных условиях.

Распродажа газовых активов «Газпрома» тоже возможна. Один из вариантов — продажа не месторождений целиком, а некоторого количества лотов, объединяющих доли месторождений, разрешение на продажу только одного такого лота в одни руки, запрет на консолидацию долей на протяжении некоторого времени, запрет на совместный маркетинг газа совладельцами одного месторождения. Во всем мире месторождениями, как правило, владеет несколько компаний, получающих свою долю натурой и самостоятельно торгующих добытым. Имело бы смысл допустить к таким аукционам иностранцев — национальный интерес и контроль над народным достоянием обеспечат российские акционеры обновленных компаний и надзорные органы, а иностранцы могут принести технологии и методы корпоративного управления.