Может ли русский быть злодеем

в фильме, который показывают в Китае?

Неужели в китайском языке слово «Россия» теперь считается непристойным? Блокбастер «Железный человек-2» («Iron Man 2»), собирающий сейчас в Китае полные залы, китайские цензоры отредактировали самым нелепым образом. Вероятно, им не понравилось русское происхождение главного злодея. По сюжету фильма герой Тони Старк, которого играет Роберт Дауни-младший, сражается с Иваном Ванко – сыном опального русского физика, вражда которого к семейству Старков восходит ко временам холодной войны (его играет Микки Рурк (Mickey Rourke)). Однако слова «русский» и «Россия» искажаются и заглушаются каждый раз, когда в фильме их кто-то произносит. Не появляются они и в китайских субтитрах.

Почему? Точно сказать трудно, но, по-видимому, Китай, который нередко вместе с Россией выступает против Запада по вопросам, связанным с правами человека или санкциями против стран-изгоев, не хочет, чтобы его дипломатического союзника изображали в негативном ключе. Кроме того, Китай до сих пор остается коммунистической страной, и, вероятно, ему неприятна неотступная американская ностальгия по холодной войне, которая была главной темой выходивших в 1960-е годы исходных комиксов про «Железного человека», с Тони Старком - борющимся с коммунизмом оборонным подрядчиком, похожим на Говарда Хьюза (Howard Hughes).

Китай разрешает показывать в своих кинотеатрах не больше 20 иностранных фильмов в год, так что он легко мог вообще не пустить «Железного человека-2» на экраны.

Мы, скажем, не ожидаем, что в китайских кинотеатрах будет идти выходящий в ноябре римейк «Красного рассвета» («Red Dawn»), в котором вместо советских войск на американский Средний Запад будут вторгаться китайские. Однако, чтобы поддержать свою зарождающуюся индустрию кинотеатров, Пекин решил открыть дорогу основным американским блокбастерам. А так как в Пекине, как в Голливуде, судя по всему, понимают, что фильмы по комиксам приносят хороший доход, они, по-видимому, сочли правильным дать «Железному человеку-2» зеленый свет, несмотря на то, что его пришлось предварительно подвергнуть неуклюжей редактуре.

Неуклюжее цензурирование фильма не может не вызвать ряд неудобных вопросов. Во-первых, китайские цензоры, возможно, ошибаются, если думают, что публика ничего не заметит. Разумеется, зрители, полностью полагающиеся на субтитры могут и попасться в ловушку, однако те, кто хоть немного говорит по-английски – а это большая часть растущего городского среднего класса, - не могут упустить такое из виду. Мы, конечно, не можем утверждать с уверенностью, но не может ли так получиться, что подобная очевидная цензура вызовет у обычного китайского зрителя еще более нежелательные мысли о наследии холодной войны, чем простое появление в фильме русского злодея? И, во-вторых, даже если Америке удастся убедить Китай шире открыть свой рынок для иностранного кино, запрет на фильмы с китайцами и русскими в роли «плохих парней» все равно заметно ограничит количество голливудской продукции, которая будет сюда направлена.